Вернуться в Хоггвартс было радостно и странно. С одной стороны, Минерва знала в замке каждый коридор, каждый камень. С ним было связано множество воспоминаний, в основном – очень хороших. Намного более светлых, чем о работе в Министерстве. С другой же стороны, теперь она была не гриффиндоркой Минервой МакГонагалл, старостой и игроком в квиддич, а профессором Трансфигурации МакГонагалл.
   Покои преподавателей отличались от спален студентов. Минерве достались две связанных комнаты, отделанных в традиционных для Гриффиндора красно-золотистых тонах.
   В первой комнате пол устилал мягкий бордовый ковёр. Возле камина стояло чуть потертое кресло. Поодаль у стены расположился диванчик с небольшим кофейным столиком. Полки трех внушительных шкафов темного дерева пока пустовали, но Минерва уже представляла их заполненными книгами и какими-то мелочами. У окна расположился письменный стол. Во второй комнате женщина обнаружила большую кровать под балдахином, вместительный платяной шкаф и небольшое трюмо.
   В общем-то, после небольшой уборки и расстановки немногочисленных вещей на свои места, преподавательские покои приобрели вид жилой и вполне уютный. Постепенно они обросли и такими явными признаками пребывания в них Минервы, как забытая на столике книга или случайно слетевший на пол листочек.
   Жизнь постепенно входила в колею. Особенно, когда после летних каникул Хогвартс снова наполнился детьми. Планы, уроки, подготовка к урокам, проверка эссе, дежурство по школе, обязанности декана – все это съедало кучу времени. К концу дня Минерва обычно уставала настолько, что сил хватало только на то, чтобы дойти до кровати и упасть на нее. Но женщина не жаловалась. Это было действительно интересно. Как-то вышло так, что именно работа с детьми, преподавание оказалось тем, что нашло отклик в душе, действительно увлекло и могло претендовать на гордое звание призвания. Им профессор МакГонагалл жила и дышала, с каждым днем возвращая утраченную за время работы в Министерстве гармонию.
   Все рухнуло как-то в один миг. Минерва получила письмо от матери, в котором мимолетом, всего лишь одним предложением она упомянула, что Дугал женился на очень милой девочке, какой-то дочке фермера, жившего неподалеку. Она ничего не знала о романе дочери, иначе поостереглась бы так прямо и незамысловато писать о свадьбе того, ради жизни с кем МакГонагалл готова была отказаться от мечты.
   Некоторое время Минерва сидела прямо и неподвижно, раз за разом перечитывая злосчастные строчки. Они доходят до сознания с трудом, далеко не сразу. А сердце колотится уже где-то в горле, и в груди жжет, словно где-то там плещется кислота. Дышать стало трудно. Слезы катятся по щекам, но женщина этого даже не замечает.
   Непонятно, сколько Минерва просидела вот так, рассматривая письмо, из которого две строчки она выучила уже наизусть. А на следующий день пришлось делать вид, что ничего не произошло. Снова идти на уроки, дежурить и разбираться с повздорившими мальчишками.
   Это был какой-то замкнутый круг. Минерва словно плыла в тумане, действуя и живя на автомате. Она одевалась, причесывалась и шла на уроке, действуя скорее по привычке, чем осознанно. Как-то бубнила заученные конспекты, задавала задание и со стопкой эссе шла к себе. Будь МакГонагалл меньше погружена в себя, то она заметила бы странные взгляды, что бросал на нее директор Дамблдор. Мудрый старый волшебник с годами не ослеп, но лишь стал чутче сердцем и внимательнее. Она могла успешно скрыть свои переживания от коллег, но не от него.
   Хогсмидская суббота прошла в том же вязком тумане, что и предыдущая неделя. Минерве не стало ни лучше, ни хуже. Внутри все словно замерзло, погрузив душ в ледяную пустоту. Слезы, колкая обида в груди... Все замкнулось на тяжелый амбарный замок, осталось только глухое равнодушие.
   Вечером что-то потянуло женщину обратно в Хогсмид, и она, пользуясь тем, что сегодня не её черед дежурить, выскользнула в деревню. Немного побродив по притихшим, уже полусонным улочкам, укрытым мерцающим в свете фонарей снегом, волшебница как-то незаметно вышла к трактиру. Настроение, скатившееся к отметке "хрен редьки не слаще", подтолкнуло в спину, заставив открыть массивную дверь и войти внутрь. В "Кабаньей голове" было тепло, полусветло и пахло чем-то съестным. Посетителей почти не было, только пар-тройка человек еще и оставалось. Минерва устроилась за столиком в самом углу. Подперев щеку рукой, женщина невидящим взглядом уставилась за окно, на падающий крупными пушистыми хлопьями снег. Наверное, в ночь разыграется метель.

   С приближением позднего вечера и неизменно следовавшей за ним ночи температура воздуха неуклонно понижалась. Если утром, когда Минерва выбралась в Хогсмид с учениками, было просто прохладно, то теперь стало морозно. Снег начал падать с неба пушистыми крупными хлопьями, да еще и разыгрался пока легкий ветерок. А мороз уже ощутимо пощипывал прохожих за щеки и носы.
   В помещении оказалось ощутимо теплее. И только здесь Минерва на самом деле поняла, как сильно замерзла. Из Хоггвартса она ушла, умудрившись даже забыть перчатки. А в рукавах руки согревались очень, очень плохо.
   Легкая дрожь, волной пробежавшаяся по телу, прошла довольно быстро. Устроившись за угловым столиком, на который даже не всякий бросал взгляд, женщина невидящим взглядом уставилась за окно. Погода продолжала портиться: ветер усиливался, нагоняя на Хогсмид кудлатые свинцово-серые тучи, из которых колкими хлопьями сыпался снег. Метель обещала быть сильной… И очень красивой.
   От бездумного созерцания кружащихся в одном им ведомом танце снежинок Минерву отвлекло появление трактирщика. Надо сказать, трактирщика недовольного, потому что посетительница, просидев в его заведении чуть больше четверти часа, так и не подумала сделать заказ. Более того – даже и не подавала признаков того, что собирается что-либо менять в своем поведении.
   Терпение трактирщика оказалось долгоиграющим, но вовсе не вечным. Дав странной посетительнице время на раздумья, но не получив заказа, он сам отправился прояснять ситуацию. Появление Аберфорта стало для Минервы неожиданностью.
   Вздрогнув от звуков ворчливого голоса трактирщика, женщина повернула к нему лицо. Несколько мгновений потребовалось, чтобы взгляд МакГонагалл, витавшей в своих безрадостных раздумьях, стал осмысленным и сфокусировался на лице Аберфорта. Волшебница растерянно моргнула, неосознанно сцепила пальцы в замок, тем самым закрываясь и отгораживаясь даже от случайного собеседника, после чего неопределенно дернула плечом. Спину она держала очень ровно, даже неестественно прямо, да и вообще держалась довольно напряженно: нечто среднее между потерянной маленькой девочкой и застывшей ледяной скульптурой.
   - Заказывать? – интонация вышла вопросительной, а в голосе явно сквозили нотки растерянности. Чуть помолчав, женщина опустила взгляд на свои покрасневшие от холода руки. – Пожалуй, что-нибудь горячее, чтобы согреться, - желудок, пользуясь моментом, напомнил о том, что ужин преподавательница пропустила. Дела, которые Минерва так хотела завершить поскорее, дабы иметь возможность уйти, были плохой заменой еде. – И, наверное, что-то съестное на ужин, - женщина снова озадаченно моргнула. Что именно ей хотелось бы съесть, МакГонагалл не знала. Ничего, если бы не тихо напоминающий о себе желудок.

   Трактирщик, услышав заказ, что-то буркнул себе под нос и ушел. А Минерва принялась хотя бы немного в порядок себя приводить. Первым делом стряхнула с капюшона зимнего плаща снег, порядком уже успевший подтаять в тепле и превратиться в капельки воды. Потом женщина стянула с головы теплую шаль, также влажную от талого снега. Тугие пуговицы на плаще никак не желали поддаваться еще озябшим, нечувствительным пальцам, но гриффиндорцы не сдаются так просто. Движения из замедленно-неуверенных стали резко-раздраженными.
   Как оказалось, самым лучшим средством, чтобы вырвать погрузившегося в свои сумрачные переживания человека обратно в реальность, является коза. Самая обыкновенная, белая и безрогая. Минерва удивленно вскинула брови, с недоумением взирая на это чудо. Коза между тем, ничуть не смущаясь тем, что на нее смотрят все посетители таверны, вальяжно прошлась по комнате, попыталась боднуть безрогой башкой одного из сидящих за столом магов, потерлась о ногу опасливо отодвигавшейся МакГонагалл, после чего отправилась к барной стойке и спряталась за ней. Судя по характерным звукам, что-то такое она нашла, что приковало к себе внимание гордого парнокопытного.
   Трактирщик ходил слишком долго, чтобы Минерва сохранила до его возвращения внимание к окружающей обстановке. как только коза скрылась из виду, женщина вскоре вновь отключилась от реальности и погрузилась в свои нелегкие думы. Понять чужую душу - сложно, особенно, если в своей собственной царит невесть что. Беспорядок, словно на чердаке, куда не одно поколение складывало всякий хлам, не утруждая себя тем, чтобы разбирать его хотя бы раз в десять лет и выбрасывать откровенно лишнее.
   Миска, с негромким стуком материализовавшаяся перед носом у МакГонагалл, рывком выдернула ее из состояния меланхоличной вязкой задумчивости, заставив снова вздрогнуть от неожиданности. Волшебница подняла глаза на трактирщика, моргнула недоуменно и только после этого со скрипом сообразила, что мужчина всего лишь принес ее заказ. Непонятное варево в миске пахло вполне сносно. Женщина вяло ковырнула его ложкой, опознавая кусочки мяса, морковки и какую-то крупу.
   - Спасибо, - тихо поблагодарила Минерва, пробуя принесенный ей ужин. Не хоггвартская праздничная еда, конечно, но вполне терпимо. Тем более, что вкуса она почти и не разбирала и не ощущала. - Да, наверное, стоит... Сопливый декан Гриффиндора - это было бы грустно... - волшебница усмехнулась, подумав, что еще более грустно - ревущий декан Гриффиндора.
   Вопреки своим же словам, с места МакГонагалл не сдвинулась, так и оставшись сидеть и вяло помешивать еду ложкой, время от времени все-таки вспоминая, что ее нужно подносить к губам.
   - В личной жизни... - Минерва запнулась, потому что в голосе предательски скользнули слезы, а губы меленько задрожали. Она запретила себе расклеиваться, но мысли о Дугале неизменно вызывали у нее повышенную слезливость. - Все развалилось... - женщина нашла в себе силы не разреветься и закончить предложение. Но тут же уткнулась в варево, вместе с горячей смесью мяса, крупы и овощей глотая и непрошенные слезы.

Отредактировано Minerva McGonagall (2015-12-05 23:00:22)

   Трактирщик не уходил. Принеся заказ, он вопреки всему продолжил стоять на месте и разглядывать Минерву, чем заставил ее даже немного смутиться. Под его внимательным, цепким взглядом она ощутило себя неловко. Так бывало с Альбусом - она тоже ощущала себя маленькой девочкой под мудрым взглядом старого волшебника. но этот человек... У них было, кажется, меньше общего, чем у неба и земли.
   - Видимо, не успеваю, - как-то угловато и резко дернула плечом женщина, снова утыкаясь носом в тарелке. На минуту или больше повисло молчание, нарушаемое лишь квелым постукиванием ложки о миску, по котором Минерва развозила свое варево. - Выбрать нужно было... А я... Не знаю, наверное, что-то неправильно выбрала.
   Сложно сказать, зачем вообще МакГонагалл, не склонная к откровенности и тем более жалобам на весь мир вообще и одного конкретного ныне счастливо женатого фермера, выдала это признание. Тем более, что никакой ясности в ситуацию оно не вносило, олицетворяя собою тот сумбур, что творился в душе женщины. Она сделала свою выбор - палочка и магия против семейного очага и любимого. Вот только... Без первого жить было бы невозможно, без второго... Краски поблекли, жизнь превратилась в унылое существование, в котором цветными пятнышками казались лишь некоторые деяния учеников профессора МакГонагалл.
   Стылое равнодушие, в которое в очередной раз уплыла Минерва, спасаясь от жестокого осознания никчемности своей жизни и полного провала на личном фронте, было грубейшим образом нарушено. Коза, видимо, считала себя полноправной хозяйкой трактира, потому что попыткам призвать себя к порядку противостояла с истинно гриффиндорским мужеством и слизеринским холодным расчетом.
   От воплей трактирщика женщина вздрогнула, широко распахнув глаза и едва не уронив ложку. В первое мгновение она подумала, что это он к ней обращается. За борьбой хозяина заведения с козой с интересом следили все, и Минерва не могла не присоединиться.
   Первый раунд был за козой, вовремя почуявшей угрозу и сменившей место дислокации. Вполне профессионально пометавшись по залу и так и не дав трактирщику в себя прицелится, животное бодро скакнуло за Минерву. Видимо, осознавала рогатая, что кидаться поленом в посетительницу хозяин не станет. Хотя надо сказать, что сама волшебница испытывала в этом некоторые сомнения. Особенно сильны они были, когда трактирщик с поленом наперевес двинулся к столику.
  - Минерва, - на автомате ответила женщина. Коза, видимо, решив, что ее хозяин уже достаточно увлекся беседой, чтобы перестать отслеживать ее шкодни, осторожно потянулась к миске с варевом. которое так и почти не тронула МакГонагалл. - А Вас?

   Обычно Минерва не увлекалась задушевными разговорами с незнакомцами. Чаще всего даже с приятелями она держалась несколько отстраненно и избегала лишних тем. Тех, кому она действительно доверяла, настолько, чтобы делиться переживаниями и сомнениями, можно было пересчитать по пальцам. А сейчас волшебница просто думала вслух, рассуждала, позабыв о том, что есть кто-то рядом. Словно от теплой еды подозрительного качества развозило ничуть не хуже, чем от крепленого вина. Наверное, ей просто необходимо было собрать перепутавшиеся мысли в кучку, рассортировать их по полочкам и отогнать ненужные в самые дальние и пыльные уголки памяти, чтобы они не мешали жить.
   К счастью, трактирщик оказался то ли достаточно тактичным и разумным, то ли привыкшим к тому, что под действием обстановки людей тянет открыть душу, что не стал акцентировать внимание на откровениях Минервы. Он вообще сделал вид, что ничего не заметил.
   Зато общую растерянность и отвлеченность прекрасно заметила коза, чутко отслеживавшая все перемены в атмосфере. Пока суд да дело, чертовка тихонько и по чуть-чуть полезла к лежащему возле миски здоровому ломтю хлеба.
   - Находчивая она у Вас, - просто улыбнулась женщина, поглядывая на хитрое животное, которое, увидев, как хозяин многозначительно поигрывает поленом, поспешно приняло вид абсолютно невинный. Мол, что это ты придумываешь? Вовсе я не на хлеб покушалась, а так, рукав у гостьи понюхать хотела. И словно в подтверждение этого лобастая башка ощутимо ткнулась под руку, абсолютно ни на что не намекая, после чего принялась невинно чесать шею о край стола. Волшебница усмехнулась, оценила свой аппетит, скромно отказывающийся от обильного ужина при виде варева в тарелке, и по-сестрински разломила надвое косо отрезанный ломоть хлеба, половину протянув козе. Та радостно что-то проблеяла и бодро схватила свою чуть.
   - Очень приятно познакомиться, - тихо сказала женщина. Она пока еще не до конца определилась, как относиться к Аберфорту, являющемуся персонажем не вполне однозначным, но причин для худого отношения у нее пока не было. Он был странным по меркам довольно чопорной Минервы, грубым и простоватым, но одновременно чем-то привлекал. Может, своей прямотой?
   - Хочу, - кивнула волшебница с небольшой задержкой. Она снова задумалась, так что не сразу и поняла, что к ней обращаются и уж тем более ей потребовалось время на то, чтобы осознать сказанное трактирщиком. Перспектива продолжения общения с козой была странной, но чем-то интересной. – Мелкие? – переспросила МакГонагалл. – Козлята? – женщина задумчиво сунула в рот еще одну ложку мясо-крупо-овощного варева, уже начавшего понемногу остывать.

   - А почему ей туда нельзя? Посуду побьет? – с улыбкой поинтересовалась Минерва, которую ничуть не огорчила данная козе характеристика. Зловредная хитрость животного даже импонировала женщине. Предложенный хлеб коза сжевала с огромный удовольствием, после чего, очевидно, решив, что после совместной трапезы можно все, нахально положила голову волшебнице на колени. В первые несколько секунд МакГонагалл даже опешила от такого свободомыслия и панибратства, но смирилась и гнать пройдоху не стала.
   - Ой, как Вам повезло, Они, наверное, очень хорошенькие? - снова улыбнулась женщина, буквально просияв. Мелюзгу она любила вне зависимости от того, была ли она человеческой или звериной. Наверное, поэтому Минерве и удалось так легко приспособиться к жизни в Хоггвартсе: если бы не вся эта история с Дугалом и накопившаяся усталость, то жизнь в школе и вовсе была бы сказкой. Женщина искренне надеялась, что время все поправит, но пока ей не становилось легче, и тягостные мысли не желали оставлять в покое за исключением тех моментов, когда профессор МакГонагалл была с головой погружена в преподавательско-деканскую работу.
   Аберфорт ушел куда-то в подсобные помещения, оставив Минерву наедине с собой и козой. Женщина уже как-то по инерции снова погрузилась в себя. Но ненадолго, потому что некое наглое животное, лишившись внимания и не сумев дотянуться до оставшегося небольшого кусочка хлеба, проинспектировало содержимое миски, не оценило варево и с досады принялось жевать рукав преподавательской мантии.
  - Эй! – строго сказала женщина, щелкнув козу по лбу и с боем отобрав у той уже изрядно помятый и мокрый рукав. – Мы с тобой так не договаривались.
   Дальше до возвращения трактирщика женщина пребывала настороже, ничуть не купившись на козиное раскаяние. Эта красавица могла сколько угодно тыкаться теплой мордой в предплечье, но теперь Минерва знала, что стоит только отвернуться…
   - Знаете, насчет козы Вы были частично правы… Она вредитель, - доверительно поведала женщина вернувшемуся Аберфорту. – Да, преподаю. Совсем недавно, - волшебница налила себе немного сливочного пива в несколько пыльный стакан. Придираться в этом заведении не приходилось. – Я вообще-то изначально и хотела только преподавать, это уже чуть позже профессор Дамблдор уговорил меня взять на себя руководство еще и факультетом, - женщина пожала плечами. – Управляюсь как-то, хотя часто и бывает нелегко. Мне же достался Гриффиндор – один из самых непоседливых и шаловливых факультетов. А у Вас, смотрю, процветает самообслуживание? – Минерва кивнула в сторону личности, ловко управлявшейся с поставкой огневиски за свой столик без участия трактирщика. – Давно Вы здесь обитаете? – коза, то ли пользуясь отсутствием внимания к ее проделкам, то ли обидевшие на таковое положение вещей, тихонько зашла Аберфорту в тыл и примерилась башкой к его заду.