Снег падал на землю крупными хлопьями.  Кружил, спираль за спиралью, не имея сил остановить свой падших вальс. Пасмурные небеса молча следили за ним, наблюдая, как он укутывает землю белым ледяным пологом. Два дня до Рождества, один до Сочельника. Большинство студентов уже успели разъехаться по домам. Но не все.
Дорожки единственной в округе магической деревни были протоптаны свежими следами. Группа мальчишек аккуратно двигалась к цели, опасаясь быть замеченными. Они были предельно осторожны, в точности как учил их предводитель, уехавший встречать праздники со своей семьёй. Когда он вернётся, то будет доволен. Потому что под покровом стихии их план удался. Потому что в преддверии самого волшебного дня в году никто не ожидал от них подлостей. Потому что их главарь действительно все просчитал.
- Петрификус Тоталус! - заклинание выстреливает из палочки цветной энергетической вспышкой, но уходит в сторону, отбитое простым Протего.
Они не ожидали, что жертва будет владеть щитовыми чарами. Но ничего страшного, ведь их пятеро, а он один. Свежевыпавший снег придавливают к земле частые шаги. Мальчишка с синим галстуком на шее пытается увернуться от заклятий. У него нет опыта таких стычек, он не привык отбивать натиск нескольких волшебников. А самое главное, он решил, что пока его враг находится вне школьных стен, он может почувствовать себя в безопасности. Какая чудовищный оплошность! Она может обойтись ему дорого.
Ещё одно заклинание пролетает у него над головой - рейвенкловец во время подскользнулся на припорошенном снегом льду. С этого дня он запомнит это на всю жизнь: то, что от пасса можно уйти без помощи магии. Один поворот, другой и ещё один. Нужно выбираться на людное место, туда, куда они поостерегуться соваться. Шансы не в его пользу, это простая логика. Но противник предугадывает план.
С его слегка посиневших губ срываются латинские наименования заклинаний. Враг наступает. И в этот момент ногу пронзает острая боль. Всё происходит слишком быстро, он не может устоять и падает. Пальцы скользят по мокрому снегу, сдирая кожу о спрятавшийся под ним лёд. Какой-то узкий переулок или просто проём между зданиями. Но самое страшное в том, что его палочка со странным основанием, похожим на череп, выскальзывает из влажных пальцев. Он не успевает опомниться, только чувствует, как сжимается все внутри от испуга. Чужие руки грубо поднимают его на ноги, но лишь для того, чтобы припереть к стене. Холодной и шаровой стене.
- Августус Руквуд! - с издевкой проговаривает один из них его имя. - Поганый грязнокровка не заслуживает того, чтобы быть наказанным магией.
- Слишком большая честь! - Кричит другой и, не долго думая, награждает Руквуда хуком справа.
Мальчишку рейвенкловца по инерции разворачивает к стене. В глазах темнеет, лицо наливается болью, а во рту появляется знакомый вкус крови. Пострадавший тяжело дышит, но не говорит ни слова. Лишь дотрагивается до уголка собственного рта, а потом сплевывает кровь в снег. Пятеро окружают его. Адреналин уже разливается по их венам и они готовы идти до конца, ощутив сладострастный привкус безнаказанности. Кто-то снова пытается его ударить. Ему удаётся защититься и дать сдачи, вспоминая уличное прошлое. Вот только он все ещё худощавый мальчишка Руквуд и уступает врагам в весовой категории.  Они бросают его на землю и принимаются пинать.

Отредактировано Augustus Rookwood (2015-02-24 00:15:38)

Удары, наконец, прекратились. Жестоких побоев Руквуд не испытывал уже давно. Кажется враг перешёл на новый уровень их непростых отношений. Всё тело ныло, болевой шок прошел и теперь саднила каждая мышца, совершенно точно обещая своему хозяину обилие синяков к вечеру. Руквуд тяжело дышал. Он старался закрывать голову руками, но кому-то все-таки удалось попасть ему по носу. От крови весь подбородок был влажным, одна сторона головы была мокрой от снега. Даже когда некто прикоснулся к нему, боль снова сумела напомнить о себе. Август не видел того, кто разогнал его обидчиков. Сейчас мальчишка смутно понимал, где именно находится. Кажется, они загнали его к "Кабаньей голове". Значит, его спаситель мог быть одним из тех темных личностей, которые вились здесь испокон веков. По крайней мере, так говорили. Кто говорил? Все и никто конкретно. Как бы там ни было, личность человека, пришедшего ему на помощь, волновала в последнюю очередь, ведь если бы не он, неизвестно, в каком состоянии пришлось бы возвращаться в Хогвартс. При условии, что Август остался бы в состоянии куда-то самостоятельно идти.
Руквуд молча кивнул в ответ и, уперевшись содранными ладонями в снег, поднялся на ноги, крепко стискивая зубы. Не хватало ещё застонал. Август злился, но не на тех, кто избил его и даже не на того, кто проинструктировал их для этого. Рейвенкловец злился на самого себя. На то, что не просчитал такой возможности заранее и не был к ней готов, за то, что не сумел дать должного отпора, хотя для человека, намеривающегося через полтора-два года работать в Отделе тайн уже должен это уметь. Злился на то, чо выронил свою палочку и, если бы не стоящий рядом мужчина, не смог бы выбраться из передряги. Руквуд рефлекторно утер нос рукой, но сделал только хуже, размазав кровь по испещренной рубцами щеке. Пару секунд подосадовал и на это. Кажется, нос ему все-таки сломали. Август поднял голову и взглянул на мужчину. Но через несколько мгновений снова опустил её. От стыда за самого себя. Вот уж точно грязнокровый уродец.
- Спасибо, сэр, - негромко, но внятно проговорил Августус.

Мальчишка Руквуд снова поднял глаза на мужчину. То, что тот передразнил его, было в общем-то не в новинку (взрослые часто ведут себя странно), но мужчина проговорил простое слово "сэр" как-то по-доброму что ли. По крайней мере совершенно без каких-либо угрожающих интонаций. Это было... приятно или тоже странно? Август не успел определиться. Для него в порядке вещей было бы, если бы мужчина прогнал его, вслед за другими мальчишками. Обычно, люди не хотят ввязываться в чужие проблемы. Обычно никому нет дела до того, что кто-то причиняет тебе боль, что у тебя нет крыши над головой, а под той, которую тебе насильно навязывают, тебе непременно сделают хуже, чем уже есть. В книгах пишут о детях, о которых заботятся не только родители, но и другие люди. Обращаются с ними по-особому просто потому, что они - дети. Август знал не понаслышке, что все это ложь. Мир и живущие в нем люди сами многократно доказывали ему это. Никому нет ни до кого дела. Не бывает добра и сострадание существует только как сказка, не более правдоподобная, чем жизнь на Марсе. Вот уж точно, где все это может быть, так только на другх планетах. Уж точно не на этом перенаселенном шарике.
После следующих слов Руквуд понял, что мужчина - хозяин кабака. И что кабак действительно "Кабанья голова". Мальчишка снова кивнул. Он не отказался бы от возможности умыться и перевести дух. Потом можно будет восстановить себе нос. Обычное Репаро сгодится, нечего ему делать в Больничном крыле. Найти бы только свою палочку... Однако, решение последней проблемы не заставило себя долго ждать: хозяин паба, будто подслушав мысли Руквуда, поднял волшебную палочку из сугроба.
- Мое, - негромко ответил Руквуд, обнаруживая охрипший голос, и было потянул руку к своей собственности, как понял, что возвращать ее ему не спешат. Ну вот и доказательства его правоты. Никто ничего не делает просто так. Маг же не собирался тратить время на следующую порцию руквудских хрипов и последовал внутрь своего заведения. А когда дверь открылась, мальчишку ждал еще один сюрприз. Вот уж рассказать, никто не поверит. То же, что встретить кабана в дверях Хогвартса. Козы. Руквуд не видел этих животных лет эдак пять или чуть больше - с того времени, как сбежал из своей деревни. Скот в послевоенное время держали только обеспеченные люди, вроде почившего лавочника. Просто потому, что остальные продали своих тварей ради возможности покупать хлеб своим детям. Иногда Руквуду приходилось ухаживать за чьими-то животными, чтобы заработать себе звонкую монету. Но он никак не ожидал, что частички его темного прошлого настигнут его внутри магического мира.
Отреагировав на приглашение (палочка ведь нужна), Августус вошел внутрь и огляделся. Если предположить, что в "Кабаньей голове" не всегда такой бардак, то козы постарались в отсутствии хозяина. Мальчишка закрыл за собой двери и прошел к ближайшему столику, чтобы не стоять посреди бара, уставившись на жующих ветки коз. Смотрелось это зрелище довольно мило. Наивность неразумного существа всегда трогала человеческие сердца. И пусть Руквуд стремился к тому, чтобы быть устойчивым к подобным раздражителям, он все еще был ребенком, реагировавшим на подобные вещи. Пока владелец паба снова не позвал его, Август заметил куски рваных газет у себя под ногами и еще какой-то мусор. Дело рук рогатых товарищей. Или дело копыт и зубов. Не долго думая, мальчишка наклонился, принявшись устронять последствие козьего бардака. Так, чтобы не опускать головы и не давать крови с новой силой хлынуть из носа. Август поднял обрывки изуродованной прессы, на которых еще немного дергались порванные на части колдографии.

Август снова молча кивнул в ответ на команду. И да, это все было странно, но выбора ведь не было. Палочка определенно нужна ему обратно, а денег на покупку другой у него не было. Да и не хотел он другую, эта странная волшебная палочка с основанием, напоминающим череп и вылезающими из него змеями, слишком через многое с ним прошла, чтобы теперь вот так ее оставлять. Не говоря уже о том, что Руквуд ощущал некоторую вину за то, что вообще выронил ее. Собрав газеты с пола, Август вспомнил, что голова его не собирается проходить вот так сразу. Как бы он ни хотел исбежать наклонов, они так или иначе все равно происходили. Мальчишку начало мутить, что совсем не вписывалось в его планы. Нельзя допустить, чтобы его вывернуло или, того хуже, вырубило прямо посреди "Кабаньей головы". Руквуд спокойно уселся на стул, выравнивая дыхание и мысленно концентриируясь на боли, заставляя ее утихомириться. Конечно, сильно помочь это не могло, но все же стоило того. Возможно, все дело было в самовнушении, но главным сейчас был результат, а не причины и спорные технологии. Августус на мгновение закрыл глаза, и в этот самый момент услышал деревянный звук, раздавшийся совсем рядом. Открыв глаза, мальчишка увидел, что его палочка лежит рядом с ним. Козевладелец вернул ее просто так.
Удивлению Руквуда не было предела. В довесок к своему потупку, мужчина сказал какую-то ерунду про каких-то существ, которых явно не существовало в природе, облачая таким образом в нелепые слова наставление для мальчишки. Зачем бы ему это? Зачем он вообще все это делает? Какая ему выгода от спасения простого ребенка? Неужели он не мог оставить его в той куче снега? Если все слухи, которые слышал Руквуд о баре, правдивы, в этих сугробах постоянно кто-то лежит, не слишком трезвый и наверняка порой так же побитый. Так чем обыкновенный мальчишка отличается от прочего сброда? Может быть, мужчина рассчитывает на вознаграждение от родителей ребенка, которые придут в его забегаловку в один прекрасный день, отвесят поклон и отвалят мешок галеонов? Тогда зачем было возвращать палочку просто так? Мог бы сказать: "Береги себя, пацан, и скажи своим родителям, чтоб связались со мной". Но этот странный человек сморозил что-то неудобоваримое про что-то неудобоваримое. И как все это теперь понимать?
Август сглотнул и взял свою палочку со стола, убирая ее во внутренний карман мантии. Что-то болезненно екнуло у него в груди и это была совсем не физическая боль.
- Спасибо, - прошептал рейвенкловец, и, поднявшись на ноги, пошел вслед за магом.
Кажется, на второй этаж кабака вообще никогда никто не заходил и особенно те, кто мог бы здесь убирать. Хотя, чего уж, такие товарищи, по всей видимости, обходили "Кабанью голову" за милю. Поднимаясь по ступенькам, Руквуд поймал себя на мысли, что опасается, как бы одна из них не рухнула под его ногами. Ну или на и без того травмированную голову не обвалились стены. Или крыша. Все здесь на гиппогрифовых соплях держалось, не иначе. И сопли эти явно высохли лет так пятьдесят назад. Мальчишка поспешил вслед за своим проводником, вдруг подумав, что, если наступать на те же места, куда наступал он, они, возможно, не уйдут под землю вместе со всем этим вертепом.
- Августус Руквуд, - представился рейвенкловец.
Наверное, нужно было добавить о себе что-нибудь еще, но что, Руквуд не сообразил. Может быть, назвать факультет и курс? Нет, знаки факультетского отличия колдун навеняка заметил, а про курс он и не спрашивал. Он вообще не спросил ничего, кроме имени, так что задача выполнена. Мальчишка поднялся вслед за ним и зашел в одну из комнат. На ум пришли слова "простенько и со вкусом", но нет, правдивее будет обойтись одним "простенько". Руквуд отметил некоторый намек на порядок (довольно отдаленный, но все же) и встал посреди комнаты, оглядываясь. В принципе, все было логично и ожидаемо. Кроме портрета на стене. Девочка с волосами цвета льна. Август не думал, что в таких местах вообще бывают картины. Не живые картины, кажется...
Маггловская?
- А как ваше имя? - впервые задал вопрос Август, опустив при этом привычное "сэр", помятуя, что собеседнику оно по ходу не слишком нравится. - Как я могу к вам обращаться?

Мальчишка стоял смирно, повинуясь всем распоряжениям старика, пока тот устранял последствия его общения с «дружками». Оба заклинания Август узнал, но промолчал. Не стоило кичиться знаниями, которые получаешь сверх указанных общепринятыми нормами образования. По крайней мере, пока. Говор у старика был довольно-таки простецкий. Прям как у них, в деревне было. Вот только казалось, что он как будто не всегда так говорил. Руквуд слышал, как разговаривают простолюдины, которых в школах не учили и вообще ничему никогда не учили, кроме того, как корову за вымя дёргать, чтоб не лягнула. А этот будто бы специально использовал просторечные выражения, отказываясь от того, чтобы разговаривать общепринято. Наверное, в последнем слове и был смысл. Кажется, магом этот старик был хорошим, а заведовал этим, мягко говоря, подозрительным местечком. Не хотел быть, как все?
Руквуд рефлекторно поморщился, когда Эпискей, останавливая кровотечение, восстановило и сломанный нос.
- Спасибо, - буркнул рейвенкловец, когда старик закончил, и добавил: - Аберфорт.
Не сказать, что имя было сложным. Среди чистокровных сокурсников Август сталкивался с примерами гораздо более неудобоваримыми, по сравнению с которыми «Аберфорт» звучало практически как «Джон Смит». Послушавшись следующего распоряжения старика, Руквуд снял мантию и протянул её магу, усаживаясь на один из стульев рядом с камином.
Формулировка последнего вопроса Августу не слишком понравилась. Так и подмывало сказать «они мне не дружки», но старик итак это знал, ведь только что сам латал его. Уже начиная слегка расслабляться, мальчишка вдруг снова помрачнел. О «дружках» следовало подумать. Ведь заказ был не выполнен. Значит, либо они попытаются снова, пока не начнётся новый семестр, либо они попытаются снова по возвращении их предводителя. Нужно было просчитать каждую мелочь, каждый шаг и на этот раз не упустить ничего. Взять себя в руки, оставить за спиной боль и всех её сопровождающих, как он это делал всегда, и действовать. Внешний мир снова грозил проблемами. Похоже, его небольшие каникулы, маленькая возможность расслабиться, прекратиться в тот момент, когда просохнет его мантия.
- Это долгая история, - негромко ответил Август, глядя на огонь. – Она длится давно и, если после окончания жизнь нас не разведёт, будет продолжаться и дальше.
В свои шестнадцать мальчишка Руквуд порой говорил так, словно прожил уже вдвое больше. Произнося слова голосом, не похожим на голос ребёнка. Сам он этого не знал, не осознавая, что может как-то меняться со стороны. Ещё не пришло то время, когда он научиться отслеживать и это. От привкуса собственной крови во рту захотелось пить, но Август не осмелился просить у Аберфорта стакан воды, чтобы не показалось, что он пользуется гостеприимством уже итак много сделавшего для него хозяина кабака.

Реплику Аберфорта Август оставил без ответа, лишь чуть ухмыльнувшись краем губ, не сводя глаз с огня. Нет смысла торопиться или пытаться отсрочить неизбежное. Потому что его название говорит само за себя. Они живут в замкнутом мире, и каким бы безопасным и неприступным ни был Хогвартс, из него, в то же время, было совершенно некуда деться. Негде спрятаться. Хотя Августус Руквуд никогда не позволял себе прятаться из-за страха за собственную шкуру. Он мог делать это инстинктивно, в детстве, когда против него восставал человек, в десятеро сильнее его, и шанса защититься просто не было. Но сейчас, перед кучкой завистливых напыщенных уродов, возомнивших себя хозяевами мира, он не спасует. Ему просто нужно время, чтобы придумать, как защититься - обыграть, обойти и преподать урок.
Старик не стал применять магию к вымокшей до нитки школьной мантии и Руквуд порадовался этому. Пусть его нос был восстановлен, но бока продолжали еле слышно ныть от тупой боли. Тягучей и въедливой. С этим он разберётся самостоятельно, может быть и без всякой магии. Когда Аберфорт заговорил о еде, желудок в худощавом, немного не пропорциональном из-за переходного возраста теле рейвенкловца не преминул отозваться характерным звуком, но мальчишке всё ещё было неудобно гонять старика ради своей шкурки, пусть тот и предлагал сам.
- Пить, - ответил Август, глядя на мага снизу вверх, - в горле пересохло.
И тут их скромное общество разбавилось главными героинями сего заведения. Козы, истинное воплощение непосредственности, вели себя как настоящие хозяйки кабака, видимо, реально так про себя и полагая. Одна из них, решив, что личный внешний вид и козья красота важнее, принялась приводить себя в порядок посреди комнаты, а вторая болше заинтересовалась гостем своего кормильца. Август не смог сдержать улыбки, когда серая мордочка отёрла об его колени свою башку. Протянув руку, он потрепал скотинку по холке, находя, что это ей нравится.
- Привет, - негромко сказал он козе, продолжая улыбаться. - Ну и как тебя звать? Серой что ли? Не против?
На память пришло детство. Нужно было признать, что даже в сильно ненавистной ему деревне, были порой маленькие светлые моменты. Около двух месяцев ему приходилось ухаживать за козой одной старушки, отправившей на войну мужа и обоих сыновей. Все трое не вернулись и с каждым днём после трагичного известия у мадам ухудшалось здоровье. Собственно, и мадам она даже не была, такая же простолюдинка, без содержания, без живой родни и без возможности вести своё хозяйство. За то, что Август чистил загон её козы, старушка давала ему есть - то немногое, чем располагала сама. Но едва блеснувшая в душе ребёнка надежда на пристанище быстро потухла - старушка умерла, а её дом и коза были проданы. У той козы был сломан один рог и были вечно печальные глаза. Но был покладистый нрав. Эти были намного моложе её и характер их, судя по всему, был крут, но сейчас они вызывали в душе мальчика отзвуки родных, но очень грустных песен. Руквуд опустил глаза, глядя только на козу. Его мысли могли отразиться в них, и ему не хотелось, чтобы это заметили. Кажется, на сегодня демонстрации слабости уже достаточно.

Когда бармен вышел, Августус ещё несколько секунд смирно сидел на стуле, но в итоге не смог удержаться от того, чтобы не встать. Первым делом хотелось рассмотреть портрет. Девушка, а точнее девочка на нём была выполнена в простом стиле, казалось, что акварелью, хотя тут Руквуд не был уверен, так как в живописи разбирался плоховато. Одно было точно ясно: портер был особенным потому, что девочка не двигалась. Вот совсем. Если вспомнить портреты в Хогвартсе, коими замок был увешан сверху донизу, те вечно болтали, бормотали что-то под свои нарисованные носы, а то и комментарии отвешивали, указания делали. Руквуд был бы рад, если бы некоторые из них вели себя вот так, как эта девочка – заткнулись бы насовсем. Оставалась возможность того, что магия портрета действует не каждую минуту, а только тогда, когда её активируют, что ли. Правда, с примерами подобного мальчишке не приходилось сталкиваться. А может быть, портрет был таким же, как и прочие магические картины, с той лишь разницей, что нарисованная на нём девочка не разговаривала ни с кем, кроме хозяина комнаты.
И вот тут был самый интересный вопрос: кем может приходится обыкновенная девочка хозяину такого, скажем так, незаурядного заведения как «Кабанья голова»? Внизу Августус не заметил ни одной картины, только лишь кобаньи головы, висящие на стенах. Конечно, оставался вариант, что в других комнатах на втором этаже есть другие изображения, но в таком случае, почему назвавшийся Аберфортом маг держал в своей комнате не картину, изображающую стайку кабанов или коз, а портрет какой-то девочки, изображённый на фоне пейзажа? Эдакая Мона Лиза магического мира. Ответ напрашивался сам собой: изображённая на картине приходилась магу кем-то близким. И то, что она была достаточно юна, свидетельствовало, скорее всего, о ранней смерти. Это тоже было не доказуемо, однако отлично объясняло наличие сентиментальной картины в покоях такого сурового старика. Август задумался, глядя в лицо девочки. Кажется, она была одного с ним возраста, где-то от четырнадцати до шестнадцати лет. И если она умерла, это было очень грустно. Мальчишка помнил детей, заражённых оспой, лежавших с ним в одной палате. Помнил, как, проснувшись однажды утром, понял, что рядом с ним на всё ещё не опустевших кроватях лежат только трупы.
Услышав шаги на лестнице, Август вернулся на свой стул. Воду он выпил сразу после ухода старика, и, увидев в его руках еду, был этому рад: желудок снова напомнил о себе, предвкушая скорое насыщение и переваривание.
- Спасибо, - искренне благодарно ответил Руквуд, беря с тарелки кусок сыра и хлеб. И даже сливочное пиво оказалось многим вкуснее, чем обычно. Он не обращал внимания на пыль, на отсутствие сервировки, да и вообще тарелки и ножа с вилкой. Когда-то ему проходилось подбирать и с земли, только бы не умереть с голоду. Да и чего претензии предъявлять? «Кабанья голова» ведь, как известно, кабак, значит, тут должны быть в первую очередь стаканы, а не тарелки. И, как только что сказал Аберфорт, народу нет, то есть к приёмам не готовы, особенно к приёмам забитых студентов.
И тут Августус осознал один неопровержимый факт: у него не было денег. Дурак, расслабился, схватился за еду, не подумав. Где была его голова? А теперь уже поздно метаться, когда кусок сыра надкушен и от хлеба ломоть оттяпал, не говоря уже об откупоренной бутылке. Мальчишка напрягся, прерывая свой приём пищи, и посмотрел на Аберфорта.
- Мне заплатить нечем, - прямо сказал он, не ожидая никаких поблажек и ни на что не надеясь. В таких делах лучше разбираться сразу. Чего скрывать правду, когда её всё равно выяснят. Бежать некуда, и даже если и получится, в школе всё станет известно спустя пару часов. У Августуса Руквуда не было семьи, которая выплачивала бы ему деньги, не было ни одного живого родственника или опекуна. Потому обязанности опекунства брал на себя попечительский совет школы, снабжая сироту определённой суммой на покупку необходимого для учёбы. Сумма эта не выплачивалась ежемесячно, ведь школа обеспечивала своих студентов едой и спальными принадлежностями. Потому и в Хогсмид Руквуд ходил просто погулять, а не тратить деньги. Сильно ему по голове-то прилетело, раз позабыл о суровой реальности. Даже занимать деньги было не у кого, не говоря о том, что это было страшной пыткой для нищего грязнокровки, ведь своему кредитору он так же не смог бы вернуть заём. Оставался только один вариант: - Я могу отработать, - смиренно и всё так же прямо проговорил мальчишка. – Могу коз почистить и что-нибудь ещё помыть. Убрать. Я умею.

Мальчишка благодарно хмыкнул, опуская глаза, и продолжил трапезу. Наверное, чувство голода было вызвано пережитым стрессом, и организм восстанавливал резервы за счёт углеводов и белков. В любом случае, Августу казалось ,что он не ел по крайней мере двое суток. Сливочное пиво, мягкий хлеб и отличный сыр – как говорится, простенько и со вкусом.
А старик продолжал удивлять. Интересно, чего это все так остерегались этого места? Может быть, любитель коз имел тайное хобби в виде убиения случайных прохожих, закапывания их трупов на заднем дворе или, что ещё круче, знал несколько заклинаний, которые бы превращали трупы в пыль. А потом, тёмными ночами, когда над таверной висела огромная полная луна, старик расхаживал по своему заведению и рассыпал прах своих жертв по углам. И потому здесь так грязно. Может быть, и девочку эту он сам пришиб и картинку себе оставил в качестве приятного воспоминания под названием «её я укокошил первой». Собственно, гипотез можно было строить целый вагон. Обстановка и сам вид Аберфорта к этому занятию преотлично располагали. Но Руквуд не волновался ни по одному из этих поводов. Во-первых, его палочка была при нём. А во-вторых, интуиция молчала. Она-то у мальчишки за долгие годы нелёгкой жизни эволюционировала до такой степени, что всегда трезвонила об опасности.
Дожевав последний кусок хлеба, Август снова взглянул на старика, замечая в его руках какую-то странную вещь. Похоже было на отшлифованный кусок какого-то камня, нанизанного на небольшую цепь. Что-то вроде амулета, только старик смотрел на него, не отрываясь, как будто видел или следил за каким-то действием, развивающемся на гладкой поверхности. Конечно, можно было бы поблагодарить хозяина и попробовать уйти, но ясные голубые глаза уже поблёскивали любопытством, а любознательный мозг пытался выдавать вероятности.
- Что это? – без обиняков поинтересовался школьник. В конце-концов, Аберфорт разговаривает в простой форме, без реверансов, почему мальчишке нельзя?

Мальчишка взял из грубоватых рук бармена вещь, напоминавшую амулет. Камень камнем, к которому цепочка прикреплена. Сероватый, на гранит похож. Но как только амулет лег в ладонь Августа, он почувствовал какой-то лёгкий толчок. Еле заметный, где-то на самой границе с иллюзией, выдаваемой собственном сознанием. Но рейвенкловец отчего-то сразу уверился в том, что ему не почудилось. Такое бывало редко, но бывало. И это ощущение он знал: момент, когда сила, заложенная в предмете, впервые касается нового, пусть и не постоянного обладателя. Может быть, из-за того, что он был ребёнком, он почувствовал это яснее. Может быть, потому, что когда она попала в руки к Аберфорту, тот, из-за, так сказать, насыщенности событиями момента не заметил соприкосновения. А может быть и заметил. Может быть, заметил и сейчас испытывал вещь на пареньке. Может быть, таким образом и получаются про него легенды. Может быть, от таких вещей здесь люди пропадают.
Руквуд, как и водится, мыслей своих не выдал, и вещь не выпустил. В любом случае, он уже к ней прикоснулся, уже взял её. А значит, каким бы ни был умысел владельца, взаимодействие с артефактом уже произошло. И это, надо сказать, больше увлекало, чем пугало. Август отвернулся от стола и взял амулет за цепочку, поднося к глазам. И в этот момент камень вдруг стал прозрачным, а внутри появилась картинка: дорожка, бегущая вперёд и вперёд, так, будто ты идёшь по ней и смотришь только себе под ноги. Мысли рейвенкловца бросились вслед её. Перебирали ассоциации одну за другой, перелистывали информацию, хранящуюся на подкорке мозга. Он определённо сталкивался с похожим описанием, надо только вспомнить…
Мальчишка вдруг выпрямился, отрывая глаза от амулета, и взглянул на Аберфорта. У того лицо было хмурое, но, занятый лишь секретом вещицы, Август этого не заметил.
- Нужно кое-что сделать, - твёрдо, но спокойно проговорил он. – Не возражаете? Это не опасно.
Не дожидаясь ответа по причине свербящего любопытства и предвкушения, Руквуд вынул свою палочку и навёл на свечи, которыми была заставлена импровизированная деревянная люстра над их головами.
- Mobilicera* - со свечей сорвалась тонкая струя воска и полетела вниз, сокращая расстояние от потолка до мальчишки. Управляя её передвижениями палочкой, Руквуд направил воск на лист металла, прибитый к стене у камина. В идеале лучшим выбором было бы зеркало, но в принципе металл мог сгодиться для отражающей поверхности. Несколько плавных движений кистью, и воск стал вырисовывать простые очертания человечка. Со стороны это выглядело странно, но спрашивать у Аберфорта разрешения было бы совершенно пустым занятием: вызвало бы слишком много вопросов. Руквуд же чувствовал своим долгом показать хозяину «Кабаньей головы» то, что он обнаружил в амулете, уповая на его неосведомлённость. Хотя и сам он не был до конца уверен в сделанных выводах и оттого считал ещё более важным проводимый эксперимент.
- Wingardium Leviosa,** - объявил он, направив палочку на амулет, когда закончил с человечком и выпустил цепочку. Эберфортова побрякушка стала парить в пространстве, повинуясь желаниям Руквуда. Повиснув в воздухе напротив рисунка, камень вдруг снова засветился и буквально поймал в себя восковое отражение.
И всё же зеркало понадобиться. Август был не уверен, что такой предмет в принципе есть в кабаке, однако попробовать стоило. Оставив амулет парить, он произнёс:
- Accio зеркало!***
В течении полминуты ничего не происходило. Руквуд взглянул в лицо Аберфорта. Тот вполне мог сейчас разразиться угрозами или какими-либо действиями, которые сорвут эксперимент. Но этого Руквуду совсем не хотелось.
- Ваш амулет заколдован и это не самое лучшее колдовство, - выпалил он, чтобы отвлечь внимание бармена на ту информацию, которую ему действительно следовало бы знать. – Это не сложное, но довольно древнее колдовство. И оно явно направлено на то, чтобы привлекать к себе всякого, кто прикасается к этому предмету. Я не знаю, откуда оно у вас, но возможно тот, кто дал его вам, намеривался в последствии использовать амулет и вас вместе с ним в своих целях.
Не давая времени Аберфорту отреагировать, в комнату залетело зеркало, а вслед за ним забежали козы. Походу, кусок амальгамы летел из такого места и таким образом, что четвероногим подругам бармена это стало заметно и волнительно. Зеркало оказалось небольшим, но достаточного размера для того, чтобы вместить в себя изображение и не заставлять мальчишку и старика вдвоём пытаться разглядеть результат на небольшой поверхности амулета. Руквуд установил зеркало на каминной полке, под портретом девочки, огибая блеющих внизу коз. Теперь придётся снова прикоснуться к амулету. Мальчишка не знал точно, какими последствиями может это обернуться. Всё зависит от того, что именно будет в конце насыпной дорожки. Но другого выхода не было. Просить бармена взять на себя эту ответственность он точно не будет.
Убрав палочку, Август взял амулет из воздуха и направил на зеркало. Камень снова засветился и теперь картинка, всё это время бывшая внутри камня, оказалась внутри зеркала. Восковой человечек Руквуда ступил на дорожку и тут же превратился в обычного человека. Видно его было только со спины, потому каких-то конкретных черт он не имел. Человек побежал по насыпной тропинке. Сначала по равнине, потом вдоль холмов, а потом и по ним. Руквуд видел пасмурное небо и, кажется, море где-то на горизонте. Это совершенно точно было какое-то конкретное место, но, к сожалению, мальчишка не обладал достаточными знаниями, чтобы понять, где это. Человек шёл ещё около полминуты, демонстрируя зрителям меняющиеся ландшафты, а потом… дошёл до огромной каменной двери, стоявшей прямо посреди дороги. Изображение сделалось неточным. На двери значились какие-то руны, но Руквуд не узнавал ни одну из них. Может быть, это были и не руны вовсе, а старинное написание букв какого-нибудь языка. Картинка замерла, а в комнате повисло молчание.
- Я не знаю, что это, - честно ответил Руквуд. – Это может быть конкретное место, может быть аллегорическое. Возможно, это и не дверь вовсе, а секрет амулета – дверью обозначено сосредоточение магии, которое оказывает влияние на ум человека по воле того, кто знает, как это использовать. И тогда, если разрушить её, амулет потеряет силу. Хотя, возможно, наоборот: тот, кто её сломает, подпадёт под заточённую внутри магию. Думаю, надписи могут дать подсказку, но я не знаю их значения.