Жизнь не стоит на месте, даже когда некому наблюдать за ее неостановимым ходом, даже если никому нет дела до неустанного тиканья ее многообразных механизмов. Остара продолжалась, невзирая на отсутствие Волдеморта, собравшиеся праздновали еще века назад утратившее ценность событие: то, что всем им удалось пережить морозную зиму, день пошел на прибыль и год вновь повернулся к весне. Можно ли было ждать, что хоть один из гостей осознает, каким значением наполнялся этот праздник для его основателей, чьи короткие жизни зависели от того, отступят ли холода вовремя или задержатся еще на несколько недель? Следовало ли думать, что многие узнали в танцующих вдоль стен зайцах древний символ язычников? Долохов, однако же, и сам не претендовал на полноценное осознание исторических реалий, а лишь на поверхностное знакомство с таковыми, и скорее уделял внимание тому факту, что отживание традиций никак не повлияло на нежелание англичан расставаться с поводом для празднеств.
Не сказывалось на ходе торжества и отсутствие хозяина дома, ибо все хозяйственные задачи своевременно решал Дород, а чего же еще требуется господам аристократам, дабы расслабиться среди еды и приятной музыки? Долохов отметил, что Райнард, пострадавший от смерча не так сильно, как того можно было ожидать и следовало надеяться, присоединился к одной из самых веселых групп, которая спешила воздать ему за поражение любовью и вниманием, и это было воистину прекрасно, ибо избавляло Антонина от необходимости следовать законам гостеприимства, призывающим обиходить всякого гостя, чтобы он был доволен и счастлив.
Осмысление результатов дуэли и реакции Волдеморта на ее исход требовало сосредоточенности и тишины, которых невозможно было добиться, не нарушив уже упомянутый долг, а потому Долохов посвятил себя танцам и приятному безделью в промежутках между ними, когда внезапно ощутил, что его призывают, и это было удивительно вдвойне, поскольку все обладатели Метки могли, не испытывая никаких затруднений подойти к нему лично и затратить на это не более пяти минут, и поскольку призыв исходил не от Волдеморта, которому единственному естественно было бы не тратить времени и сил на поиски.
Долохов незамедлительно аппарировал и оказался в собственном саду, где с крайним изумлением увидел, кто именно использовал сей безотказный способ связи.
- Милорд, - он коротко склонил голову. - Леди Блэк?..
До сегодняшнего дня в рядах Вальпургиевых рыцарей не было ни одной женщины, однако ни одно правило не может существовать без исключений достаточно долго, и исключение стало весьма интригующим, особенно в следующие несколько секунд, когда Волдеморт в нескольких словах велел Антонину ввести леди Блэк в курс дела и удалился, оставив их наедине.
Долохов проводил милорда взглядом и обернулся к новой соратнице с легкой улыбкой.
- Прежде всего мои поздравления, миледи. Должно быть, теперь моя очередь задать вопрос, что вы получили в обмен на преданность милорду? После этого уже вы можете задать столько вопросов, сколько захотите, а я буду должен удостовериться, что вы все понимаете правильно.

Леди Блэк ответила Долохову его же словами, что с одной стороны говорило о том, что она посчитала нужным запомнить эти содержательные слова, а с другой - о намерении уйти от прямого ответа, вполне правомерном, если вспомнить, что всякий приходит в Организацию по своим причинам и приносит в нее свои желания, которыми может быть не расположен делиться так сразу. Потому Долохов не стал продолжать рассуждения о многообразии смыслов, которые можно вложить в слово "все", и лишь кивнул, признавая за Вальбургой право на подобную трактовку произошедшего.
- Приятно обладать всем, не так ли?
Впрочем, не только обладать, но и постигать его, и обогащать, поскольку "всего" никогда не будет слишком много, только слишком мало.
- Итак, идея служить близка вам не менее, чем идея повелевать. Но чему? Милорду? Англии? Темным Искусствам? Познанию и расширению границ магии? Что привлекло вас к Рыцарям, леди Блэк? Или ваш этикет воспрещает мне задавать вопросы так прямолинейно?
Необходимость просвещать новобранцев порой ложилась на плечи Долохова, как и на плечи большинства соратников милорда, но груз ее редко бывал тяжек, ибо нельзя было помочь постигнуть главное - неразрывность связи с Волдемортом и другими Рыцарями - с каждым из них, кого бы лорд ни посчитал достойным вступить в ряды братства. Долохов понял это одним из первых, ибо первым получил Метку, не будучи знаком с друзьями Волдеморта на острове. Принять прежде неизвестных ему людей как своих новых - не братьев, ибо братские связи Долохов не считал удачным вариантом отношений - лучших друзей не всегда было просто, но всем известно, что к значительной цели не добраться легкими путями.
- Активировать вашу Метку может любой из нас, если внезапно пожелает с вами связаться, тогда вы почувствуете, кто зовет, и сможете аппарировать к нему, даже не зная, где он находится. Мы не злоупотребляем этим способом связи, но и не избегаем его без весомых на то причин. Простым прикосновением к руке Метку можете сделать видимой только вы либо же милорд.
Антонин сделал приглашающий жест, намереваясь продолжать разговор не на одном и том же месте, а в процессе приятной прогулки по саду, поскольку негласный регламент в своей вопиющей нелогичности нимало не препятствует людям присоединяться к беседе тех, кто сохраняет одно и то же положение в пространстве и не стремится удалиться от основного контингента празднующих на максимальное позволенное особенностями территории растояние. И в то же время тот же регламент охраняет неприкосновенность частной беседы тех, кто прогуливается хотя бы и в прежнем отдалении. Жизнь полна парадоксов, но многими из них следует воспользоваться.
- Вы давно знакомы с милордом, леди Блэк, а потому я могу лишь догадываться, как многое вам было известно до сих пор, и затрудняюсь начать свое повествование о нашем славном собрании. Возможно, вы наведете меня на мысль?

Обладать больше, чем всем, должно быть действительно воистину приятным делом, а если счастливцу удастся разрешить формальное противоречие в определениях, его счастье по праву должно превзойти границы возможного. Антонин улыбнулся, поскольку не имел сказать ничего, что могло было опровергнуть справедливое замечание Вальбурги.
- Держава... - повторил он задумчиво. - Мы редко произносим такие слова, не правда ли? Что для вас значит держава, леди Блэк? Какой вы хотите ее видеть в результате ваших усилий?
Имперские настроения всегда были сильны среди маггловского населения Англии, сей далеко идущий вывод Долохов сделал, проведя несколько вечеров в различных маггловских пабах в различных городах и деревушках, где от него не требовалось знать слишком много, чтобы поддерживать эмоциональную беседу, ибо многие считали своим долгом разъяснить недогадливому иностранцу свою единственно справедливую позицию.
Однако и магическая часть общества не избежала подобных настроений, которые словно сплачивали между собой всех англичан без разбора рода и сословия. Увы, немногие государства нуждаются в любви и чести или же могут построить на них что-то стоящее; такие не были известны Антонину, хотя он полагал, что разбирается в современной и не столь современной истории весьма удовлетворительно. Не возникало и сомнений, что похожими познаниями должна обладать и леди Блэк, а потому под словами о чести и любви определенно должна была крыться неоднозначная, но притягательная тайна, и обстановка располагала к тому, чтобы предпринять попытку ее раскрыть.
- Любовь и честь? Это очень личный вклад.
Впрочем, Долохов не мог не отметить, что на этот праздник в доме происходило немало личного и очень личного, и порой совершенно неожиданного для обоих участников, а потому продолжение тенденции не застало его врасплох, как могло бы. А потому совершенно уверенно повел свою спутницу в глубину сада, освещенного луной достаточно ярко, чтобы не спотыкаться по дороге, но и достаточно тускло, чтобы обстановка навевала лирические мысли, подготавливала гуляющих к задушевным разговорам и подробностям, которые человек не приспособлен раскрывать в оскорбительно беспощадном свете солнечного дня.
- Ну что вы. Теперь мы должны доверять друг другу, и как мы сможем это сделать, если один из нас без позволения станет вторгаться в мысли другого? Мне будет вполне достаточно ваших слов.
Или же не только слов, но и других знаков, интонаций, взглядов и многого другого, что повествует о чувствах и намерениях не менее откровенно, нежели любимая англичанами легилименция, недостатки которой, впрочем, Долохов нечасто обсуждал вслух, не желая руководствоваться получившим на континенте печальную известность принципом "незнаком, но осуждаю".
- Но я могу надеяться, что в вашей голове сокрыто не много того, чем вы не поделитесь в нашем кругу?
Определение чистокровности все еще оставалось весьма загадочным, поскольку считалось, что породившая сквиба семья должна быть вычеркнута из славного списка чистокровных, однако Долохов знал, что сквибы так или иначе появлялись и в семьях высшей аристократии, которая их тщательно скрывала, и все знали, но делали вид, что не знают, быть может, потому, что на месте несчастных рано или поздно мог оказаться любой.
- Я познакомился с милордом в последний год своего обучения в Дурмстранге и сразу после выпуска последовал за ним, тогда же я принял Метку. Мы странствовали несколько лет, в основном расширяя свои познания в Искусствах, к которым не так строги на востоке от Англии, и я боюсь, что перечисление пунктов нашего маршрута прольет на описание этих странствий не так уж много света.
Долохов остановился и посмотрел в глаза Вальбурге так же открыто, как она смотрела на него.
- И да, леди Блэк, я чистокровный волшебник.

Диалектика представляет собой одну из основ, на которой строится мироздание, незримую нить, вплетенную в ткань происходящего так, что всякий неизбежно снова и снова задевает ее, и это сделано, дабы привлечь его внимание к удивительным вещам. Несмотря на то, что люди мыслили удивительно одинаково, он все же мыслили удивительно по-разному, и вот в сознании мадам Блэк держава и Метка оказываются переплетены так тесно, как Долохов никогда не мог бы себе вообразить, а в ее словах он слышит совершенно неожиданные, но одновременно с тем удивительно знакомые ноты: разочарование и ощущение собственной ненужности, предчувствие перемен, грозящих самому фундаменту, на котором строилась жизнь золотых поколений прошлого и альтернативы которому не видят и не хотят искать поколения настоящего...
- Я понимаю, о чем вы говорите, леди Блэк. Страна, в которой я родился, перенесла многие потрясения незадолго до моего рождения, а несколько позже - грандиозную войну, сопряженную с тяжелейшими потерями и потрясениями. Только на памяти поколения моих родителей державы рушились не один раз, и порой мне кажется, что еще много лет все, кто касался этих страниц нашей истории, навсегда запомнят, на что похоже предчувствие неизбежного крушения основ - равно как и вкус надежды на новое возрождение. Я лишь позволю себе выразить убежденность, что на этот раз Англия, которая желает возродиться, делает верные ставки.
Что можно сказать о черте, отделяющей более личный вклад от менее личного, помимо того, что каждый проводит ее сам, определяя, насколько важно для него дело Вальпургиевых рыцарей и какую часть жизни он готов положить на сей алтарь? Более ничего существенного, хотя быть может, условно четким критерием могла бы служить готовность принять Метку - символ беспрекословной покорности и пожизненного служения тому, кого все они признали как лидера, хотя и каждый по своим причинам, каковые было бы небезынтересно сравнить.
- Я должен, впрочем, признаться, что державой в моем понимании должна быть не только и не столько Англия, хотя милорду угодно было начать с нее, а потому я здесь. Но в конце нашего пути я хотел бы видеть державу, вмещающую мир, или знать, что вместить весь мир будет ее следующим шагом. И весь этот мир будет свободен от нелепых условностей, ограничивающих величайшие отрасли магии, от нелепого соблюдения интересов магглов и тех, кто считает их равными себе, а сквибы будут, разумеется, знать свое место... Это наследие я хотел бы оставить всем волшебникам после себя, независимо от того, будут ли среди них мои дети, которых у меня, впрочем, нет... я полагаю, что нет.
Следующей остановкой в неторопливом пути по освещенному луной саду стала старая раскидистая ива, прекрасный кандидат на роль олицетворения мирового древа, чьи ветви прорастают через множество миров и связывают воедино, а поселившиеся в них шорохи навевают романтические мысли даже тем, кто не склонен к такому образу мышления, но вполне способен оценить его притягательность.
- Вот как? Я охотно предоставил бы вам эту возможность, будь у меня право просить об аналогичном одолжении. Боюсь, однако, вы были бы разочарованы - в моей памяти некому мелькать, поскольку я не женат и никогда не был женат... по множеству причин, не последней из которых стали постоянные разъезды.
Однако после внезапной откровенности следует тактическое отступление к темам, менее касающимся того, что англичане так тщательно скрывают под своими строгими одеяниями и многочисленными церемониями - их чувств. Долохов усмехнулся и медленно повел Вальбургу дальше, вдоль живой изгороди, где уже не был виден дом и не был слышен шум праздника.
- На мне милорд впервые опробовал сам процесс, и я должен сказать, весьма успешно. Не хочу утверждать, что легилименция не в почете на всем континенте, однако в краях, откуда я родом, предпочитают другие способы работы с сознанием, весьма специфические, однако не менее эффективные при должном использовании. Легилименция предлагает вторгаться в чужое сознание насильственно, а наши практики посредством ритуалов и некоторых заклинаний готовят его к тому, чтобы оно раскрылось само, а взаимодействие не было травматичным или шокирующим. Разве это не лучший способ познать чужие тайны? - Долохов искоса глянул на Вальбургу и не стал отводить взгляда.

Скучна та империя, что простояла тысячи лет без потрясений и войн, не пожирала собственных граждан и не грозила соседям, не страдала от ураганов и наводнений, не бывала раз за разом стерта с лица земли, а лишь цвела и радовала глаз. Жить в такой может оказаться занятием пусть и приятным, но однообразным, а слушать о подобном и вовсем невыносимо. Долохову же посчастливилось родиться там, где история менялась на глазах, а воззрения людей и того быстрее, и это не раз служило ему неплохой темой для беседы.
- Я родился в Украине, Вальбурга, по крайней мере, я привык так считать, хотя уже на момент моего рождения она считалась частью совсем другой страны. Магглы делили между собой территорию, которую я считал своей родиной, очень много раз, и я не тешу себя мыслью, что процесс уже прекратился. Впрочем, отсюда эта история кажется такой далекой, что вряд ли волнует многих английских волшебников, если вообще волнует хоть одного.
Да и самого Долохова она не волновала уже так, как в молодые годы, иначе он оставася бы там, где мог бы творить упомянутую историю и сохранять свою связь с той землей неразрывной, однако он выбрал Англию и Волдеморта, и до сих пор даже в самые острые приступы ностальгии не сожалел о своем выборе.
- Вы правы относительно гобелена, и я мог бы свериться с ним, но, - Долохов пожал плечами, - он на континенте, а любопытство не настолько снедает меня, чтобы я решился на регулярные путешествия... даже если бы мое имя все еще на нем сохранялось. Я проделал кое-какие манипуляции, чтобы память обо мне совершенно изгладилась среди моих ближайших родственников, и я не забыл гобелен. Отныне мое место на нем занимает некий младенец, скончавшийся прежде, чем мои убитые горем родители успели дать ему имя.
Обмен воспоминаниями, предложенный Вальбургой, - весьма интимное предложение, родившееся, казалось бы, из простого оборота речи, но отвергнуть его только поэтому означало бы отвергнуть и всю идею дальнейшего сближения. Обменяться избранными воспоминаниями, позволить увидеть себя в те моменты жизни, которые считаешь важными или интересными, глазами нежданного очевидца... Долохову предстояло очень тщательно выбирать для этого моменты, и он был далек от мысли, что Вальбурга Блэк не проделает того же самого, а предоставит ему просматривать все, что ему заблагорассудится просмотреть. Что ж, такого рода выбор тоже позволяет составить о человеке представление, порой весьма детальное.
- Мы договорились. Скрепим договор? - Долохов протянул леди Блэк руку для рукопожатия - универсального жеста, приемлемого и здесь, и на континенте, всегда понятного для всех - насколько было бы проще, если бы все жесты были такими.
Рукопожатие, возможно, могло показаться неудобным жестом, ведь дама и так уже держала его под руку, однако побуждало оказаться лицом к лицу и дать возможность так и продолжать разговор, либо же увеличить дистанцию на выбор, опять же, дамы.
- Насилие и принуждение, - негромко повторил Долохов. - Высокоэффективные инструменты, я не могу этого отрицать, но есть ведь еще множество других. Такая женщина, как вы, не может не знать, как многое дается добровольно и как легко это можно получить, даже в области ментального воздействия. Сломать сопротивление легко. Но сделать так, чтобы оппонент добровольно отказался от сопротивления... поверьте, это стоит попробовать.

Воистину, отсутствие воспоминаний о пребывании в Украине и на территории всех прочих государств, коим посчастливилось владеть частью Карпат, было достойным сожаления поводом. Однако история учит, что и сожаления могут обернуться к лучшему, когда подтолкнут человека к действию и к путешествию в эту примечательнейшую часть света, особенно если это будет человек, получивший подробное напутствие многоопытных друзей.
- И это легко исправить.
Многие, кому Долохов указывал на легкость любых перемен, еще не случившихся лишь потому, что особенно прекрасные мысли приходят лишь в свое время, оправдывали себя занятостью на работе и мифологической ответственностью за поддержание каких-то процессов, которые происходили до них и будут происходить после них. Как прискорбно, что при этом они забывали об ответственности перед собой и своими потребностями в угоду тому, что было лишь внешним приложением к ним самим...
Впрочем, вопрос о магии казался гораздо более интересным, чем мысленные рассуждения о людях и их готовности к переменам.
- Отчего бы нет, хотя я не поручусь, что наш принцип создания гобеленов совпадает с английским, признаться, я интересовался вопросом сугубо практически и не более, чем это требовалось для моих целей, - Антонин задался вопросом, отчего эти манипуляции интересны леди Блэк, но не стал углубляться в размышления, надеясь, что сможет узнать что-то и без своих предположений. - Я избегал иллюзий, поскольку любая из них развеется со временем, а мне был нужен постоянный эффект. По сути это действие было сродни выжиганию, ведь у вас тоже принято выжигание? Некто перестает быть частью древа. Вопрос в том, чтобы не только разорвать свою связь с гобеленом, но и стереть всю информацию о себе до самого начала. Боюсь, я проделал это весьма неумело, но... ведь люди, как правило, не перепроверяют, действительно ли мертв их родственник, о котором они едва помнят?
Репутация человека, способного создать себе алиби не-насильника, более чем устраивала Долохова, независимо от того, приписывалась ли эта способность ментальной методике или же его подобающему моральному облику. Ведь вся его работа строилась на доверии людей, а смогут ли люди доверять тому, кто не в состоянии даже создать нужное впечатление?
И поскольку Вальбурга не отняла ладонь после рукопожатия, Долохов церемонно поднес ее к губам и, слегка склонившись, поцеловал.
- Алиби? Звучит несколько преступно, вам не кажется? Как вы относитесь к тому, чтобы нарушать надоевшие границы?
Согласие попробовать, следующее за этим, прозвучало уже приглашающе, особенно в ночь Остары, когда, как считают все празднующие наступление весны, в мире гораздо больше магии, чем в прочие дни и ночи. По-прежнему не выпуская ладонь Вальбурги, Долохов поднял вторую руку и начертил в воздухе, прямо перед лицом женщины, но не касаясь его, руну Крада, с которой всегда начинал ритуал.
- Мне продолжить?

Традиции различных стран весьма разнообразны, и отчего бы им не касаться такого существенного предмета, как генеалогия и сознательная работа над ее улучшением. Достойные семьи борются за звание достойнейших, и чистота рода в этой битве не последний аргумент - так Долохов представлял себе положение дел в британском аристократическом обществе, в которое был вхож лишь в той степени, в какой на упомянутое общество распространялось влияние Волдеморта.
- Исстари? Можно ли предположить, что на гобелене каждой семьи есть хотя бы одно выжженное пятно? Но в этом случае помнить изгнанных родственников более чем логично, на мой неискушенный взгляд, ведь каждый подобный случай должен служить уроком и предостережением, ведь именно в этом смысл?
Что ж, те, кто хотел бы разыскать Долохова в этом бескрайнем мире, могли не отказывать себе в удовольсвии предпринять такие попытки, и из уважения к этому их праву он, разумеется, не стал бы отказывать им во встрече, добейся они успеха. Весьма вероятно, что это была его последняя встреча с данным представителем семьи, но ведь никто не может претендовать не только на исполнение намерений, но и на то, что это произойдет исключительно в удобном ключе.
- Да, вы правы, - Долохов усмехнулся. - Но я люблю свою фамилию и горжусь ей и множеством славных предков, пусть даже в нашем поколении все сложилось не так хорошо, как хотелось бы. Боюсь, что я не обменял ее на то, чтобы повысить свои шансы не быть найденным.
Руна, вычерченная палочкой Долохова, застыла в ночном воздухе, не теряя четкости очертаний и отбрасывая на лицо леди Блэк неяркий теплый свет, которому только предстояло разгореться, если ответ будет положительным. Но самая магия Остары, волшебство наступления весны и еще множество не менее значимых и не более осязаемых факторов обещали, что только положительным он и может быть, ведь разве можно в день начала нового не положить ничему новому начало?
Разумеется, в проведении ритуала без подготовки, без крайне желательных зелий оставался определенный риск, но дама и сама предложила рискнуть, а потому следовало положиться на то, что магия нематериальна и работает не столь механистично, как порой нравится представлять школьникам, и столь любимая англичанами окклюменция удается даже магам, лишенным палочки. Долохов кивнул, и руна погасла.
Еще цепочка рун, начерченных гораздо мельче и небрежнее, засветилась и растаяла в ночном воздухе, а движение палочки завершилось новым пассом.
Hinned kell.
Чувство доверия и спокойствия - вот что было сейчас важнее всего, отсутствие всякого смущения или неловкости, препятствующих процедуре больше, чем что бы то ни было другое. Разве не это чувство должно возникать между рыцарями в представлении Волдеморта?
- Закройте глаза, Вальбурга. Зрение вам только помешает.
Долохов убрал палочку, поскольку все, что требовалось, было сделано. Руны открыли путь от сознания к сознанию, заклинание подвело к его началу, и дальше требовалась лишь добрая воля каждого из участников. Он взял Вальбургу и за свободную руку тоже, и сам закрыл глаза, чтобы больше ничто не отвлекало от главного.
В первый миг это всегда напоминало Долохову встречу двух морских течений, которые сталкиваются и борются недолгое время, словно пытаясь сохранить свое направление каждый, но вот уже смешиваются и текут вместе, чтобы однажды разойтись, но до тех пор - одно целое.
Сегодня много говорилось о семье, и первое, что Долохов открывает для сегодняшней собеседницы, - картина старого большого дома, чьи углы увенчаны невысокими башнями, а стены увиты плющом. В нескольких окнах, обращенных к смотрящему, видны лица, но они не кажутся ни радостными, ни приветливыми, это лишь лица тех, кто не узнает стоящего перед ними, но отчего-то эти люди кажутся узниками тюрьмы, откуда вырвался он сам. Дом обветшал и оставляет впечатение полной пустоты, заключенной в четыре стены лишь видимости ради. Долохов смотрит на него снаружи, и его переполняет неподдельное счастье, поскольку он прощается с его скрипящими лестницами и холодным камином, с его выцветшим гобеленом, где стало на одно имя меньше, с его обитателями, которые ни одного дня, проведенного на этой земле, не знали настоящей жизни. Он уходит из этого ада и забирает единственное привязанное к нему существо, а впереди простирается множество путей и ждет проводник. О, это все еще лучший день в его жизни.
Теперь ваша очередь.