Письмо от дяди Аластора пришло слишком быстро – переписку между Эммелиной и ее опекуном можно смело называть вялотекущей. Девочка затруднилась бы сказать, как именно сочиняет ответ дядя, но она сначала пишет черновик, который оставляет на день, чтобы поутихли эмоции. Потом Лин его перечитывает и правит, старательно выпалывая те моменты, которые, по ее мнению, могли бы заставить взволнованного Аластора срочно примчаться в Хоггвартс для выяснения обстоятельств. И только после этого набело пишется аккуратным почерком чистовой вариант письма, которое и отправляется с совой.
Последнюю весточку дяде Эммелина отправила только позавчера, а поэтому справедливо полагала, что ответа можно не ожидать еще, как минимум, дня три-четыре, пока Аластор отыщет время и возможность для написания. А тут еще и вопреки всем ожиданиям вместо обычного лаконичного рассказа – неприлично кратко «Зайду в субботу, надо поговорить». Если бы девочка не знала вечно занятого аврора, то уже придумала бы себе кучу пугающей чепухи, где фигурировали бы оторванные у дяди (или дядей) рука, ноги и головы. Эммелина же предпочла успокоить себя тем, что дядюшке что-то взбрело в голову и в субботу он все пояснит.
Выходного девочка ждала с затаенным нетерпением, гадая, что же произошло такого с дядюшкой Аластором, о чем он жаждет ее уведомить. Аккуратно запаковавшись в свитер и простые штаны, Эммелина выбежала на школьный двор, где ее уже ждали.
Видимо, аврорская паранойя уже настолько впиталась в кровь, что побороть ее Аластор не мог. Мужчина задавал пустые вопросы, бестолковые ответы на которые не слушал и даже не пытался создавать видимость напряженного внимания к болтовне племянницы. Вздохнув, Эммелина покосилась на дражайшего дядюшку и, тяжело вздохнув, поняла, что сейчас нарвется на большие неприятности.
- Я решила сбежать из школы с мальчишкой со Слизерина, чтобы выйти за него замуж, родить пятерых детей и жить в деревне на натуральном хозяйстве, - выпалив этот сущий бред, девочка бросила еще один взгляд на дядю и приготовилась в случае чего удирать.
Незаметно они подошли к озеру. От воды немного пахло водорослями и тиной и сильно тянуло холодком. Эммелина поежилась, обняла себя руками за плечи и энергично их растерла. Правда, обо всех неудобствах она очень быстро позабыла, потому что дядины новости оказались действительно… ошеломляющими. Минуту или две девочка помолчала, раздумывая.
- А она точно сможет вынести наш совместный характер? – рассудительно поинтересовалась Эммелина с усмешкой. Строго говоря, даже у одного Аластора норов был нелегкий, а уж вкупе с бойкой, деятельной и не лезущей за словом в карман племянницей… - И вдруг она вообще детей не любит? Ты спрашивал? А то еще отправишь меня обратно в школу посреди каникул… - в последних словах мелькнуло тайное опасение девочки. Она иногда думала, как сложилась бы ее жизнь, будь у дяди Аластора не работа вместо жены, а полноценная семья? Свои дети, домашний очаг. Нужна была бы ему дочь сошедшей с ума сестры?
- Будто бы у меня выбор есть… - проворчала Эммелина. – В крайнем случае уеду к кому-нибудь из подруг.

Под взглядом Аластора Эммелина не только не стушевалась, но и умудрилась гордо расправить плечи и вздернуть нос. Правда, реакция любимого дядюшки все равно оказалась весьма неоднозначна.
- А почему не рейвенкловца?  - смиренно поинтересовалась девочка, стараясь не рассмеяться. – А ты будешь с моими детьми сидеть по выходным? – развила тему деятельная гриффиндорка. Сдерживать смех становилось все труднее, но Эм мужественно сохраняла серьезное лицо.
Мысленно девочка гадала, что же заставило Аластора так нервничать. Опыт подсказывал, что настолько выбить дядю из колеи могло только нечто из ряда вон выходящее. И оттого было вдвойне интересно. Любопытство боролось с гордостью и уже начинало побеждать, подталкивая к вопросу о причинах, побудивших аврора прискакать к племяннице внепланово.
Согревающие чары поправили ситуацию. Эммелина перестала ежиться под порывами ветра и пританцовывать на месте, чтобы хоть немного согреться. Браво оставив куртку на кровати в спальне, девочка погорячилась, но признаваться в этом вслух не спешила.
- Ну? - нетерпеливо дернула дядю Лин, испытующе глядя на впавшего в глубокую задумчивость Аластора. Ей уже было до Мерлина интересно, какой гиппогриф цапнул сегодня аврора а задницу, что он мнется, как хаффлпафец, впервые приглашающий девушку на свидание.
- Откуда ты знаешь, как она управляется с детьми? Откуда ты ее знаешь? А я ее могу знать? - прямо-таки  зафонтанировала вопросами Эммелина, сердясь на себя за то, что, наверное, выглядит сейчас глупой упрямицей, не желающей ни с кем делить дядю. На самом деле, она скорее волновалась за него, боясь, что появление третьего члена в их маленькой семье разрушит хрупкий мирок, который они возвели после того, как маму забрали в Мунго. Аластор мог ворчать, сколько душе угодно, но что-то подсказывало, что он не так глубоко циничен и безразличен к окружающим, как хочет показаться.
- Так значит, ты думал об этом? - прямо спросила девочка, сузив глаза. Не то, чтобы ей сейчас было обидно, но пнуть дядю по коленке захотелось. - Мои. Хорошие. А что ты сердишься? Вдруг я буду Вам только мешать? Я же видела все эти влюбленные парочки в коридорах - совершенно невозможно идти рядом с ним третьей, даже если по отдельности вы прекрасно общаетесь.

- Смотрю, дядя, ты ни разу не романтик, - рассмеялась Эммелина. - А как же внеземная любовь, в результате которой теряют голову?  То есть, по-твоему, на пятерых детей и домик в глуши можно развести только хаффлпафца? - девочка испытующе воззрилась на Аластора, отчаянно давя хитрую улыбку, так и норовившую выползти на лицо. - Э, не-е-ет! Так не пойдет. Тебе придется смириться с тем, что время от времени мои дети будут тебе надоедать. Хотя бы уже на помянутое Рождество. Разве ты не будешь рад орде маленьких будущий аврорчиков, которых мы привезем громить твой дом? - Лин все-таки рассмеялась, представив себе эту восхитительную в своей бредовости картинку. Дети и Аластор - это уже само по себе сродни чему-то запредельному, а уж в Рождество...
Благодаря согревающим чарам жить стало лучше и веселее, но у воды было как-то... Скучно. От нечего делать Эммелина подняла с берега плоский камешек и запустила "лягушку", ожидая, пока дядя соберется с мыслями и выдаст -что-то вразумительное.
- Ну да, - фыркнула девочка. - Можно было и не надеяться, что удастся сплавить меня на лето в школу, ты прав, - Лин упрямо вздернула усыпанный веснушками по поводу начала весны нос. - Посмотрим, что ты запоешь, если в наших с твоей подругой взаимоотношениях что-то пойдет не так, - многообещающе покачала головой девочка. Бунтовать и пакостить она, конечно, не собиралась, понимая, что за это может и прилететь, но и сидеть тише мыши, лишь бы понравиться возлюбленной Аластора, гордость не позволит. - И посмотрим, удастся ли тебе совмещать роль дяди и... как это зовется у магглов? А, да. Гражданского мужа. Или ты уже сделал ей предложение? - Эммелина старательно убеждала себя, что не ревнует. Ничуть. Вот ни капельки. Ей вовсе не жалко было делить внимание Аластора с кем-то еще, учитывая, что и внимания-то было немного - основную часть его съедала работа. Вот только сейчас девочка чувствовала, как шатки ее позиции, и в глубине души боялась потерять и те редкие минуты общения с дядей, что у нее были. - Может, ты даже и не заметишь, как я съеду, - пробурчала Эммелина себе под нос.
Заявление Аластора качественно выветрило из головы все мысли, кроме одной - какого драккла? Удивление девочки было настолько сильно, что пару минут она не могла и слова вымолвить, только распахнула глаза и приоткрыла рот, глядя на дядю, как на восьмое чудо света. Образ строго и идеального декана Гриффиндора, на которую Эм втайне мечтала быть похожа, никак не совмещался с образом раздолбая-аврора.
- Нет, не понимаю. какого гиппогрифа? Ты опоил ее Амортенцией или просто по голове ударил? - наконец, выдала девочка, воззрившись на своего дядю, как на закоренелого преступника. - Ты меня разыгрываешь, да?

- Не такой уж ты и старый, - хмыкнула Эммелина, деловито обошла дядю кругом и заключила. – Песок еще не сыпется, так что не прибедняйся.
Кто бы сомневался, что особенного желания быть нянькой дядюшка не изъявит… На его месте, Вэнс и сама не слишком бы лучилась счастьем от подобной перспективы, но побурчать на своем было бы нелишним.
- Только на Рождество? – возмутилась девочка. – Я требую еще свой День Рождения и неделю летних каникул!
Эммелине оставалось только покачать головой, поражаясь толщине дядюшкиной кожи, если он не понимал, что уже половины его слов достаточно, чтобы обидеться. А это значит, что кому-то придется заслуживать прощение и подбросить пару монет на новую метлу, на которую сейчас копила девочка. О чем юная волшебница и намеревалась сейчас сообщить дражайшему родственнику.
- Ты не реалист, ты грубиян, - угрюмо сказала Вэнс. – Как можно было согласиться, что тебе даже в голову приходило, что на летних каникулах ребенка нельзя будет оставить в Хоггвартсе? Ты должен был все отрицать, – девочка покачала головой и бросила в сторону дяди осуждающий взгляд. За всей этой болтовней она успевала судорожно обдумывать, к чему бы придраться дальше, чтобы точно выяснить сейчас все возможные острые углы отношений с Аластором после появления в них третьей стороны.
- В чем это еще? – хмыкнула Эммелина. – В том, чтобы ужиться с тобой? А тебе не кажется, что ты тоже в этом заинтересован? – девочка оценивающе посмотрела на дядю, не забыв ехидно улыбнуться. – Например, в том, чтобы в результате нашей договоренности не пострадала твоя квартира или в ужине не оказалось какого-нибудь зелья, которого там быть не должно?
Вообще-то угрозы аврору, причем далеко не самому последнему, наверное, нельзя считать хорошей затеей. Однако один раз диверсия против дядюшки Эм все-таки удалась:  она подсыпала ему в кофе какую-то дрянь, купленную в магазине шалостей. Правда, кружку схватил кто-то из забежавших в кабинет стажеров, что только и спасло Эм от должного наказания. Они так и не нашли виновницу.
Наверное, Вэнс перегнула палку со своими планами сделать ноги от любимого дядюшки, судя по тому, что Аластор начал вставать в позу обиженного старого аврора.
- Камень-то в чем провинился? - нейтрально спросила девочка, наблюдая, как получившая ускорение галька плюхает в сторону воды. - Хорошо мне с тобой. Но откуда мне знать, что мне будет также хорошо, когда в нашем доме появится кто-то третий? Вдруг вы будете заняты только друг другом и мне правда станет скучно? Ты не поверишь, но я буду тосковать без твоих тренировок! - Эммелина хотела последовал примеру дяди и пнуть камешек, но нога в последний момент как-то неловко дернулась и ботинок встретился с коленом Аластора. - Ой! - ошарашенно пискнула гриффиндорка, переводя взгляд на оставшееся от ее обуви грязное пятно на штанине аврора. - Прости! Я случайно... - Эммелина виновато улыбнулась и пожала плечами, всем своим видом стараясь показать, что пнула дядюшку безо всякого злого умысла и предварительного замысла.
- Но я все равно посмотрю, как можно это проверить.... - хмуро пообещала Лин, но тут же просияла. - Хотя я давно мечтала пожить с ней. Возможно, нам даже не будешь нужен ты. Мы и так найдем, чем заняться.

- С моим характером задача поиска отца для пятерых детей немного осложняется знаешь ли... - пробормотала Эммелина, бросив хитрый взгляд на дядю, как основного спонсора всех тех черт, которые в девичьих характерах нередко считаются отрицательными, - излишнего упрямства, большой самостоятельности, неумения наивно трепыхать ресничками и просить о помощи там, где она по сути не особенно нужна. Аластор старался вырастить племянницу, мягко говоря, немного в другом ключе.
- Ты ужасен, - вздохнула девочка, резко подавшись вперед и обхватив дядю приблизительно в районе ребер как можно крепче. - Мне иногда кажется, что у тебя предусмотрено абсолютно все, как только столько умных мыслей в голове помещается? - Вэнс отпрянула назад почти так же быстро, как и прильнула к аврору. Ей было немного непривычно, а оттого еще и неловко проявлять привязанность или теплые чувства. обычно все это успешно маскировалось за ворчанием и бурчанием, особенно в отношениях с Аластором.
- Ты говоришь о ней так, словно у нее нет недостатков вообще, - хмыкнула девочка. - Окей, не в ужине, - пожала плечами Эммелина. Уточнять, где еще и что может оказаться она не стала. Лучше сохранить пару козырей в рукаве на совсем уж крайний случай, хотя девочка и была почти уверена, что такого дядя не допустит.
- Ну неужели ты совсем не понимаешь? - сердито топнула ногой Вэнс. - Я помню, как еще маленькой оставалась иногда с бабушкой и дедом. Я чувствовала себя призраком, чем-то существующим только тогда, когда пришло время его покормить, чтобы совсем копыта не отбросило. Понимаешь? Они все время разговаривали друг с другом, смеялись, читали газеты, а меня не замечали. Я тогда была просто уверена, что это все - потому что я плохая девочка, - Эм шмыгнула носом. - А я просто им не нравилась, ведь я же могла стать такой же, как мама или отец. Вдруг я точно так  же не понравлюсь твоей любимой женщине? И нам с ней придется делать вид, что друг друга не существует, - девочка нахмурилась, мрачно разглядывая след от своего кроссовка на свежепнутой дядиной ноге. На душе, как ни странно, стало чуточку легче. Может, оттого, что Аластор не сорвался, а это что-то значило для Вэнс, а может, из-за чего-то еще. Но легче.
- Отмерзла, - просветила дядю о судьбе координации движений Эммелина. - Ясно. А если у дяди и обязанности опекуна плохо продавливаются? - вопрос был задан уже более спокойным тоном, даже с ноткой ехидства, что говорило о том, что девочка выдала его скорее из вредности, что чем из опасений, что так может действительно случиться.
- С ума сошел? - фыркнула девочка. - Кто же рассказывает мужчинам женские секреты? Вы же тогда на половину уловок вестись перестанете.

- Да ладно тебе, -фыркнула Эммелина. – Признайся, что ты надеешься, что с задачей по произведению на свет пяти своих маленьких копий, я не справлюсь лет до сорока, потому что тебе слишком нравится твоя берлога. А такое количество детей ее попросту разнесет в руины. Помнишь, сколько мебели и вещей переломала я, когда была маленькой? – гриффиндорка понимающе хмыкнула. Аластор не представлял, что одна маленькая и тоненькая девочка шести лет может сломать диван. А вот его племянница справилась с этой задачей, проскакав на нем полчаса, пока дядя отвлекся и не соизволив обратить внимание на то, чем занято дитя.
Суровый аврор не только не знал слов любви, но и не умел обниматься. Но с этим Вэнс уже смирилась, удовлетворившись неловким потрепыванием по волосам.
- Может, его как-нибудь растянуть? – рассмеялась Эммелина. Технологию растягивания черепов она представляла весьма смутно, но что-нибудь они обязательно придумают.
- Так и должен, все правильно, - авторитетно одобрила Аластора племянница, оценив благородно-рыцарское выражение его лица, но спустя секунду задумчиво добавила. – Просто я не знала, что ты так умеешь. Ты на меня вечно ворчишь, несмотря на то, что я еще не рассталась с надеждой, что меня тут хотя бы чуть-чуть любят, - девушка испытующе взглянула на дядю, нетерпеливо притопывая ножкой. В принципе, в наличии теплых чувств к племяннице где-то в самой глубине Аласторовой души, Вэнс практически не сомневалась и спрашивала сейчас лишь из желания поворчать. Правда, Муди умел маскировать все свои чувства вместе с положительными качествами характера за бурчанием, цинизмом и хамством так тщательно, что догадаться об их существовании иногда было нелегко.
- То есть ты перед тем, как влюбиться, решал, сумеет ли твоя потенциальная возлюбленная нормально обращаться с подростком или нет? – откровенно скептически и насмешливо фыркнула Эммелина. – И даже не забыл об этом?
Паниковать Вэнс еще и не помышляла, иначе Аластор первым бы об этом узнал, при чем ошибиться было бы невозможно. Пока для откровенного и неприкрытого кипиша у девушки было еще маловато достойных причин: она не исключала, что женщина, умудрившаяся влюбить в себя самого Муди, окажется достойной и весьма интересной личностью. Но все равно немного волновалась при мысли о том, что в их доме появится новый человек, и это в любом случае нарушит все порядки.
- Как-то неоптимистично звучит, - хмыкнула Эммелина. – У тебя же совесть, как чешуя дракона – у меня не хватит силенок, чтобы ее продавить.
Девушка шутливо ткнула дядю острым локотком под ребра в ответ на его возмутительное предложение подсказывать ему, когда он должен повестись на женские причуды.
- И как профессор все же умудрилась влюбиться в тебя, а? Да еще и согласиться жить с тобой под одной крышей? Кстати, а как мне ее называть-то? Профессором МакГонагалл, живя под одной крышей, как-то странновато.

- Надеешься к тому времени стать достаточно пожилым, чтобы успешно прикидываться ветхим и благополучно избегать радостей общения с детьми? – усмехнулась Эммелина. – Слушай, скажи честно, а тебе было страшно, когда оказалось, что меня нужно забирать к себе? Ну, что ты раньше всегда отвечал только за себя любимого, а тут вдруг живое и голосистое существо, которое нужно кормить, поить и следить, чтобы оно не убило себя в попытке достать что-нибудь с верхней полки буфета, взобравшись на баррикаду из стола, стула и мелкой табуретки?
Вэнс было бы, как минимум, не по себе. Не потому, что она боялась ответственности. Скорее пугала бы детская хрупкость, та легкость, с которой они сами себе же и наносили травмы: от царапин до вполне серьезных вещей.
- У достойных родителей отца они будут проводить точно такое количество времени, как и у тебя. К тому же, вдруг я выйду замуж за сироту? – девочка хмыкнула. – Конечно, не обидишься. Чем меньше на тебя возлагать обязанностей, тем меньше ты обижаешься.
По идее, последняя фраза должна была прозвучать укоризненно. Чтобы у дяди проснулась его залегшая в спячку совесть и он согласился бессрочно нянчить всех пятерых детей и их отца впридачу. Правда, Эммелина уже не была настолько оптимисткой, чтобы верить, что это возможно.
- А почему бы не ты сам? – провокационно поинтересовалась гриффиндорка. О нелюбви и неумении Аластора проявлять любые чувства, кроме недовольства, можно было бы слагать легенды. В такие моменты Эммелина чувствовала себя дознавателем, ведущим допрос.
- Это так трудно сказать? – рассмеялась девочка, глядя на закатывающего глаза дядю. Она избегала разбрасываться громкими словами о любви, как некоторые девчонки, которые сегодня до слез любили одних мальчишек, а завтра – других и уже до соплей. Но о настоящих чувствах и привязанностях она предпочла бы знать, потому что это было очень важно.
Неодобрение во взгляде Аластора ничуть не тронуло душу Вэнс: ей за развод любимого дядюшки на душеспасительные разговоры о семье стыдно не было ничуть.
- Паранойя во всем? – фыркнула девочка. – Скажи, а тебе не было страшно, когда ты понял, что влюбился? – гриффиндорка чуть склонив голову к плечу, внимательно взглянула на дядю. Ей бы было, потому что Эммелина искренне не любила привязанности и также искренне хотела бы обойтись без них.
- Я не собираюсь сдаваться - я прикидываю, сколько гиппогрифов и пикси нужно на тебя спустить, чтобы ты нашел свою совесть, - девочка хмыкнула. Аластор сам научил ее не сдаваться и не пасовать перед трудностями. И теперь ему также самостоятельно придется расхлебывать последствия своего воспитания, если что-то пойдет не так.
- У меня к ней много вопросов теперь. Как думаешь, спросить в лоб своего декана о том, как она дошла до жизни такой и что мы будем с этим делать - очень грубо или сойдет?

- Надейся, - фыркнула Эммелина. – Не для того я раскусывала твой грандиозный план, чтобы его не сорвать.
Судя по отрывистому ответу на очередной вопрос о делах семейных, дядюшка уже начинал присматривать возможные пути организованного отступления, в народе почему-то рекомого бегством. Эта тема находилась в списке тех, которые Аластор соглашался обсуждать только под пытками и чудовищным моральным прессингом, на почетном втором месте. И то только потому, что на первом с небольшим отрывом находились чувства, привязанности и переживания. Вэнс это не напрягало примерно в трех четвертях случаев и бесило в оставшихся, когда ей очень хотелось что-то обсудить. В голову даже пришла мысль, на первый взгляд показавшаяся абсолютно глупой: даже хорошо, что у дяди наконец кто-то появился, может, хоть с его возлюбленной будет получаться поговорить нормально и спросить совета в проблемных ситуациях, которые волнуют каждого подростка. Например, всякие там влюбленности и отношения с мальчиками.
- Я же не сказала, что намереваюсь искать сироту, - вздохнула Эммелина. – Этим ребятам и так не повезло в жизни, чтобы целенаправленно добавлять им страданий внедрением в нашу семью. Но ведь согласись, что такое возможно? Или, например, я выйду замуж за парня сильно старше себя, у которого родители уже умерли от старости?
Вэнс слабо представляла, зачем ей выходить замуж за человека настолько старше себя, но отвергать такую возможность не хотела. Мало ли? Любовь зла. Правда, Аластор, как человек сугубо практичный, принял все эти сентенции о теоретическом возлюбленном, согласном на домик в глуши и пять или шесть тоже чисто теоретических детей, за истину. Ну или за то, что может стать правдой в самом ближайшем будущем, если не принять каких-нибудь упреждающих мер.
- Ты о чем? – на всякий случай уточнила Эммелина. – Да ладно, тебе! – девочка даже фыркнула. – Ты правда подумал, что я могу настолько серьезно влипнуть? Или тебе кто-то что-то сказал?
Перетряхнув память, Вэнс не нашла за собой ничего такого, что могло бы кого-то натолкнуть на мысль о том, что она могла бы уже встречаться с кем-то действительно серьезно. Нет, у нее, конечно, был парень, но их отношения еще не зашли так далеко и в планах Лин на ближайшее время не было изменений по этому пункту.
- Конечно. А что еще ты хочешь переложить на профессора из моего воспитания? – вопрос был очень актуален с учетом того, что устраиваться после превращения дележки дома с дядей в дележку дома с ним и его возлюбленной, по совместительству являющейся главой твоего факультета… Это как бы весьма разные вещи. И личность загадочной женщины, покорившей черствое и циничное сердце Аластора, только все усложнила здесь: будет еще более неловко и непонятно, куда себя девать в той или иной ситуации.
- Да, раз десять только за последний год, если не ошибусь, - мрачно пробурчала Вэнс. – Но с другом стороны, с кем еще мне обсуждать всякие проблемы и страхи, если не с единственным доступным родственником?
И, наверное, самым адекватным из оных, потому что запрет на магию, наложенный родителями отца… Сейчас девочка отчетливо понимала, как это было абсурдно и дико. Это как привязать одну руку за спину и не разрешать ею пользоваться просто потому, что кому-то так хочется. Волшебство – неотъемлемая часть ведьмы или колдуна и пытаться отобрать его из-за предрассудков… Эммелине хотелось знать, как к отцу относились его родители после того, как узнали о том, что он обдладает определенным даром. Вдруг они издевались над ним из-за этого?
- Будто бы у тебя ее в норме много, - усмехнулась девочка. – Нет, я не одобряю не её выбор, а то, что кое-кто может испортить характер очень клевой женщине. МакГонагалл очень классная и желательно, чтобы она такой и осталась, а ты, вынуждена разочаровать, вовсе не так идеален, как себе воображаешь. Так что там насчет фиговости вопроса? Формулировку могу, так и быть, слегка поменять, если ты настаиваешь.

Эммелина только фыркнула в ответ на бурчание Аластора. Будто бы он сам был другим и являлся меньшим специалистом по порче всего, чего только можно. В особенности – отношений с людьми. Так что чья бы корова – мычала.
- Знаешь, такими темпами я сама захочу жить с этой твоей женщиной, а тебя сплавлять на работу с выходными раз в месяц, - пробурчала девочка, недовольно хмурясь. – Не знаю, чисто мужское это у тебя или вхарактерное, но разве не интересно поболтать, помечтать о будущем, представить, как оно будет? Ты бы хоть знал, к чему морально готовиться, потому что пять детей я правда хочу.
Видимо, нелюбовь Аластора к разговорам на личные темы распространялась и на беседы о планах на будущее и обсуждение мечтаний. Даже более, чем приземленный дядя, предпочитал, очевидно, жить исключительно здесь и сейчас, а проблемы решать исключительно по мере поступления. Вэнс же, вероятно, в силу переходного возраста хотелось поболтать о будущем, о взрослой жизни, о которой она уже начинала задумываться, но пока пугалась весьма размытых перспектив. Этим хотелось поделиться, но уши придется искать другие.
- Подумать, что я просто строю планы на будущее? В моем возрасте уже вообще-то нормально задумываться о том, что будет после окончания Хоггвартса, - девочка пожала плечами, мысленно отвешивая себе подзатыльник за стратегический просчет.  Нужно было больше молчать, а то сейчас еще Аластор невесть что себе придумает. – Да ладно, не бери в голову всякую ерунду. Если бы и было, о чем рассказывать, то об этом никто из тех, кто мог бы тебе доложить, не знал.
   В удачности последней фразы гриффиндорка самую малость сомневалась. Наверное, не так нужно было успокаивать обеспокоенного взрослением племянницы и сопутствующими ему переделками дядюшку. Впрочем, Аластору не вредно будет и поволноваться немного.
- Проблема с откровенностью – это у тебя, - хмыкнула девочка. – А у нас с ней полный порядок.
Не то, чтобы Вэнс сейчас обиделась на дядю, но что-то около того присутствовало. Раньше она воспринимала его замкнутость, как что-то само собой разумеющееся и абсолютно естественное, потому что не знала другого. В школе же с удивлением обнаружилось, что о проблемах и переживаниях можно и нужно говорить, а не держать все в себе. Так легче, да и новый взгляд на опостылевшие трудности может быть весьма полезен.
- А как мне спрашивать, если я не понимаю, вдруг ты не поймешь? Вдруг тебе эта проблема так далека, что ты и не представляешь, что это вообще у кого-то может вызвать трудности хоть на минуточку? – девочка раздраженно дернула плечом. Это все было так сложно, что пояснять дяде, почему к нему иногда так сложно подойти со своими сложностями и переживаниями… Он, может, и не замечал, но иногда рассказывать ему о своих тревогах было сродни беседы с пеньком в Запретном Лесу. Вроде, конечно, и выговорился, но легче не стало и совета не получил.
- Но интересный же, - возразила гриффиндорка, намекая на то, что в том или ином виде она его Минерве МакГонагалл задаст. Если не сейчас, то позже. – Ой, как-нибудь договоримся. Но точно нормально будет к ней с этим подъехать до каникул?