Закат медленно стекал загустевшей кровью по небосклону, почти что в вульгарно-пошлом буйстве красок. Друэлла не спешила зажигать свет, свечи в кованном чёрное подсвечнике смотрелись протянутыми вверх белыми пальцами какого-то диковинного монстра, на которых красноватые рефлексы смотрелись ещё более жутко.
Жутко было смотреть, куда страшнее ощущать собственное предательство. Нет, она не винила себя за то, что ушла Андромеда, если только самую малость. Самую малость в сравнении с тем, что родила трёх дочерей, но ни одного мальчика. Девочки всегда уходят, становятся собственностью кого-то другого, предают свою первую семью и создают новую, тем самым продолжая течение времени. Друэлла так хотела родить наследника, что характеры двух старших дочерей едва ли были женскими, они подошли бы скорее мужчине. В них не было ни капли короткости и благоговения, только жгучее желание жить так, как они сами для себя выберут, жить по своим правилам. Скандал, который устроила Беллатрикс, отказавшись от помолвки, лишь немногим был лучше, чем уход Андромеды к грязнокровке - обе сестры были диво как хороши, но только забывали и забывались. Бунтарство в юности должно быть - кто не был революционером в юности, а в старости консерватором, тот идиот, - но есть рамки, границы, выход за которые тревожным колокольчиком возвещает о проблемах. Не в воспитании, о нет, они дали прекрасное образование своим девочкам, лучшее, достойное семьи Блэк, дело в голове, в том, что происходит в ней. Или что не происходит - отсутствие рамок всегда чревато падением в пропасть, когда желаешь взлететь.
Друэлла устало прикрыла глаза, глядя на тихо шипящее в камине пламя, болезненно отливающее похожей на солнечную краснотой. Красный ей не нравился, как не нравился и огонь, напоминающий чёрное выжженное пятно, оставшееся на гобелене вместо одной из её дочерей. Напряжение, не покидавшее женщину уже много часов, выливалось в истеричную раздражительность, красивые губы, чаще сложённые в обольстительную улыбку, зло и капризно кривились. Через все тени, тянувшиеся из углов к миссис Блэк, проступали усталость и опустошенность. Пламя продолжало беспокоить всполохами и врываться в сознание через полуприкрытые глаза, пробуждая дремавшего в её душе монстра, ждущего момент, чтобы вырваться. Всякая женщина змея, иногда Медуза Горгона, желающая причинить боль ради самой боли. Друэлла крепче сжала пальцами подлокотник из вишнёвого дерева. Какая-то незавершенность и неопределенность продолжали глодать её изнутри, как обгладывал огонь поленья.
Солнце никак не хотело стечь за горизонт, разливая свой красный свет, женщина поморщилась, потянулась за палочкой, лежавшей на столе рядом с бокалом вина. Сегодня белого, потому что красный бил по нервам. Тяжёлые шторы упали на окно, закрывая её от надоевшего дневного светила, сразу стало темнее и спокойнее. Только огонь, словно почувствовавший недовольство женщины и умеривший свой пыл, иной раз вспыхивал ярче, не в силах погаснуть, но потом опять затихал, о чем-то шурша.
В мнимой тишине было куда больше смысла, чем в тех словах, которыми швырялась Андромеда, уходя навсегда, чем в тех словах, которые кидала Белла, уходя навсегда. Но Белла вернулась, вернулась под молчаливый вопрос матери, вздернувшей брови в ответ на тихое возвращение после громкого скандала, и Друэлла ничего не сказала, только приказала домовику положить ещё одни приборы.
Они долго молчали, общаясь больше взглядами, чем скупыми словами. Что Беллатрикс переняла от матери, так это умение глазами втаптывать в грязь и возносить на небеса.
- Пригласи ко мне Беллатрикс, - Друэлла брезгливо поморщилась, когда домовик мазнул ушами в поклоне пол слишком близко к её ноге, потянулась за бокалом, но поставила обратно. Голос так нехорошо выдавал её небольшое ночное путешествие к обрыву. Там она похоронила свою Меду, но не готова была хоронить ещё и Беллу. А Нарцисса... Сильнее, чем её старшие сестры.
Дочерей рождают чтобы потерять.
[AVA]http://s6.uploads.ru/g5uBo.jpg[/AVA]

Отредактировано Alice Longbottom (2015-11-21 21:38:15)

Бокал леденит тонкие пальцы. В этом доме всё холодное, как будто бы он стоит на леднике, леднике гордости, чести и чистоты. Может быть поэтому у её девочек такой сложный характер, как будто бы они пытаются бороться с извечным холодом, пытаются остаться...живыми, не заледенеть. Такие яростные - если закрыть глаза и попытаться их представить, то Беллатрикс и Андромеда представились бы вулканами, извергающими лаву, и только Нарцисса блистала бы спокойствием заснеженных вершин. Только и это в любой момент могло исчезнуть, растаять под напором бешенной крови.
Друэлла рассеянно смотрела на хрустальный фужер, на причудливые блики, отбрасываемые огнем из камина, на то как белое превращалось в красное, а потом снова потухало. Она не пила, она лишь покачивала в ладони, баюкала, продолжая свой собственный кармический путь по закоулкам сознания.
Вот она видит маленьких девочек, ещё таких маленьких, что вся их жизнь зависит только от родителей. Беспомощные, но уже маленькие личности - миссис Блэк никогда не считала, что дети недоразумение, она всегда их воспринимала всерьёз. Может быть из-за этого все проблемы? Она пыталась с ними общаться как со взрослыми, спрашивала как со взрослых, отвечала как взрослым. Что, если дети таки неполноценные люди? Может быть всё было зря? Но нет, леди уверена в том, что она делала, уверена в том, что её дочери недостойны унижения быть живыми куклами и игрушками матери. Они личности. Когда они сломались?
Можно забежать чуть дальше, глядя через стекло в огонь, можно вспомнить, как две девочки с такой серьёзностью спрашивали о своем роде, чтобы потом бежать в сад, сверкая пятками - и маленькие леди, и совершенно невозможные существа. Как в них это уживалось? Может быть в этом был раскол?
Леди Блэк баюкает вино в бокале, медитативно покачивает в ладони, вино от тепла распускается, благоухает, словно бы диковинный цветок раскрылся. Ко всему примешивается горечь и саднящее горло чувство. Голос она сорвала ещё вчера, когда чопорная леди кричала, едва ли не разрывая собственные лёгкие. Она вырастила предательницу. Не ту, которая уйдет, а ту, которой не станет.
- Ты забываешься, Беллатрикс, - Она вырастила дочь, не почитающую мать. Наверное, она всё делала не так. Но не жалела, только не понимала, где же раскол. - Ведешь себя как маггловская девка. Выйди и войди заново, Белла. Я тебя этому не учила.
Женщина вскидывает голову, глядя на ворвавшуюся к ней фурию. Это не её Белла, это какой-то демон, принявший её обличие. Далеко ли от обвинений до повторения поступка Андромеды?
Солнце, наконец-то, догорело. Свет, упорно просачивавшийся до этого сквозь плотные шторы, потух, оставив залу в полной темноте. Зажигать свечи всё ещё не хотелось - для этого нужно было отвести взгляд от Беллатрикс. Друэлла боялась, что тогда она потеряет в этой пучине, в этой темноте и старшую девочку, слишком хрупкую, в отличии от Нарциссы, чтобы её бросить.
Моя бедная испуганная девочка...
Мысли не находят отклика в ледяном взгляде, обливающем ушатом холодной воды разгоряченную волшебницу. Дом Блэков стоит на леднике, состоит из ледника, дом Блэков в темноте.
[AVA]http://s6.uploads.ru/g5uBo.jpg[/AVA]

Каждая из них несла тяжкое бремя, крест фамилии Блэк, выжигающий в них все человеческое, стиравшее все черты настоящей личности, изничтожавшей индивидуальность, оставляя оболочки разные, но наполненные единым странным зельем, совмещающим холод и огонь. Внутри них в тугие кольца свились змеи, закусившие хвосты друг друга, пожиравшие друг друга - высокомерие и бешенство. Из этой гремучей смеси рождались все они, даже те, кто приходил из других семей, до дна выпивая чашу отравленного счастья, в этом зелье они умирали, возрождались и так без конца. Пока не умрет последняя женщина с фамилией Блэк. Почему-то именно женщины, видимо, потому что они становились квинтэссенцией всего, что есть в этом роду, чтобы передать дальше, перенести своё проклятие и благословение дальше.
Друэлла гасит холод, чуть заметно улыбаясь одними уголками губ - огонь, не находящий себе пищи, судорожно ползёт по ледяной стене, а потом сворачивается у подножия беспомощным обиженным зверьком, уже не угрожающим, а молящим о помощи.
- Здравствуй, моё сердце, - Друэлла церемониально склоняет голову, но вряд ли кому-то придёт в голову (о, проклятый каламбур), что она говорит не выверенные фразы, а правду. Каждое слово, каждый взгляд, каждый успех и любую неудачу своих дочерей, как и прежде она носила их самих под сердцем, она хранит при себе, никогда не забывая, но никогда не демонстрируя. - То, чему тебя учили, девочка моя, - это твой скелет, то, из чего ты состоишь, без чего ты перестаёшь быть собой. Иногда ты так упорно стараешься его переломить, что я начинаю волноваться, выдержит ли он, - Она, наконец, отвела взгляд от Беллатрикс, едва уловимым жестом палочки в руке зажгла свечи. Некоторое время смотрела на разгорающиеся трепещущие язычки, давая дочери выговориться. Лучше, если она скажет, чем выдержит это в себе, настоит на фамильном бешенстве, приправит высокомерием, а потом, получившийся яд выплеснет в саму себя. Она так не хотела, чтобы безумие пожрало дочь. - Ты всегда ходишь по краю, Белла. Чувствуешь? - Женщина медленно поднялась, как будто бы она смертельно устала, ей несколько веков, давящих на точеные плечи своей тяжестью, подошла к креслу дочери, наклоняясь и вглядываясь в её лицо. - В тебе есть бездна, Беллатрикс, - Тихо, чтобы услышали только они, больше никто, даже огонь, не должны услышать. Друэлла по-матерински дарила ей бесценное сокровище, которое девочка могла сейчас с остервенением швырнуть в грязь и растоптать. - Чувствуешь? В ней твоя сила, но в неё же ты можешь упасть, - Друэлла отвернулась, вновь возвращаясь к своему креслу и устраиваясь в нем ледяной статуей. Тепло всегда граничит с холодом. - Я никогда не считала тебя взбалмошной, Беллатрикс, ты знаешь о долге, чести. Но теперь, когда... Не стало Андромеды, - Столько душевных сил, сколько требовалось, чтобы произнести спокойно, без дрожи в голосе, у Друэллы не было, она брала взаймы, отдавая за это и ещё немного лет своей жизни. - Ты знаешь её цену. Можно удержать того, кто болен, пожертвовав при этом всеми. Удерживая Андромеду мы опустились вместе с ней. Тяжело держаться высоко, но очень легко утащить за собой в грязь.
И лучше бы Андромеда умерла. Несчастный случай, ошибка, семья в трауре, слова соболезнования и чёрный шёлк. Но она не умерла, она сгнила, а семья, которой Друэлла не могла пожертвовать, как бы сильно не хотела спасти своё дитя, должна была вскрыть нарыв одним движением, пока не умерло все.
[AVA]http://s6.uploads.ru/g5uBo.jpg[/AVA]

Кровь, конечно, выдержит и большее, но стоит ли её каждый раз испытывать, проверяя на прочность? Однажды лимит будет исчерпан, а чаша с ядом переполнится и погубит своих обладателей, погребая не под могильными плитами, а под останками лоска. И это страшнее, чем просто угаснуть, это перечеркнуть многие столетия величия одним движением, но что об этом знает девочка, в чьих жилах кровь слишком горяча? Она так по-детски обижена на Андромеду, как когда-то, когда девочки не могли выбрать игру или игрушку, не желая уступить друг другу. Правильное мешалось с неправильным, и что-то пошло не так, обнажая нарыв куда больше, чем хотелось бы Друэлле. Меда показала куда больше умеющему видеть, чем сама понимала. Она была спесивой дурочкой, в которой желание выделиться и тем проявить фамильные черты, перешло все пределы, она не смогла остановиться, слишком сильно раскачав качели и не сумев не упасть. Но перед падением несколько мгновений она летела. Не так, как игроки в квиддич, на метле, а по-настоящему. Но змеи не рождены для полетов.
- Я знаю, дитя мое, - И вопросы всё ещё детские, наивные. Бедная-бедная девочка. – Но это не значит, что её не надо беречь и оберегать. И самое грозное оружие может рассыпаться из-за небрежности, а люди, которые всегда смотрят на семью Блэк, не должны видеть пределов наших возможностей, они должны бояться того, о чем не знают, о чем лишь легенды шепчут. Тайны не стоит обнажать.
Как много стоило бы объяснить на самом деле, но как мало на это времени. Сколько ещё Беллатрикс, повинуясь детским привычкам, будет останавливаться, чтобы хоть небрежно, но выслушать мать? Где черта, которая однажды окончательно разделит их? И Друэлле хотелось оттянуть этот момент, оставить Беллу в детстве, когда за дочь она могла выбирать сама, защищая и закрывая от всего, оставляя строптивице маленькие победы собственных решений. Это было чудесное время, но оно прошло. В Беллатрикс оказалось слишком много мужского, она упорно пыталась действовать силой, забывая о том, в чем на самом деле власть женщины. Не понимала и не желала понимать.
- Верю, - Леди Блэк легко соглашается с вызовом, читаемым в голосе дочери. А разве можно не поверить в то, что в юности каждый немного революционер, иначе он зря прожил эти годы. Вопрос лишь в том, чтобы остановиться за миг до падения, позволив туда сверзиться врагам. – И это достойный путь, но требующий не пламени, которого в тебе так много, а холода в голове. Чтобы удержаться, чтобы балансировать на грани, иначе забава закончится слишком быстро. Услышь меня, Беллатрикс.
В касании так много болезненного для материнского сердца. Она все ещё отчаянно хватается за неё, напуганная и разозленная выходкой Андромеды. Пожертвовать одной дочерью, чтобы вернуть другую? О, Мерлин, это слишком жестоко, но она может попытаться, проведя ладонью по темным волосам, вложить немного своей трезвости в безумную голову.
- Андромеда прокляла себя сама, - И всё же дочь бессердечна. Она с такой лёгкостью говорит о том, что вызывает гримасу боли на ледяном лице Друэллы, но полутьма все стерпит и скроет, всё можно списать на игру теней. – Она обречена вечно бороться со своей кровью. Хлопнув дверью и выйдя за этого выродка замуж, она не изменила себя, не избавилась от гордыни, но преумножила её. Когда-нибудь я покажу тебе одно место, - где похоронила мою бедную девочку заживо, вместе с ней оставив и часть себя. – Род Блэк, однажды, угаснет, - Она тяжело вздыхает, поднимаясь с кресла, когда домовик приносит для Беллы вино со специями. – И останется частью истории. Но какую историю напишешь ты, Белла, если не обуяешь собственную гордыню? Ты пытаешься взять всё силой, но вспомни, что ты женщина. Добиться многого куда проще, если ты скрыта в тени мужчины. Брак не сковывает тебя, он возвращает свободу. Если, конечно, рядом с тобой достойный человек, что разделит твои идеи. Семья ослабляет мужчину, моя дорогая, она отдает власть в руки женщины. Поверь мне, я прожила достаточно лет с твоим отцом и его буйным нравом, чтобы сейчас это сказать.
И единственное, о чем она жалела, так это о том, что не родила ему сына.
[AVA]http://s6.uploads.ru/g5uBo.jpg[/AVA]