Весна. Первые теплые ветра. Первые цветы. Никого не удержать в замке, никого не напугать экзаменами, до которых еще целых полтора месяца, когда в Шотландию царственной неторопливой походкой приходит весна, кружа головы всем, от мала до велика. Так что нет ничего удивительного в том, что в эту субботу в Хогсмид высыпал весь Хогвартс, ни один из студентов, имевших право покинуть школу, в ней не остался. Преподавательский состав охотно присоединился к ним: Филиус засел в «Трех метлах», ведя светские (и не только) беседы с хозяйкой заведения, Минерва и Помона, не желая прятаться под крышей, прогуливались по деревеньке, изредка заглядывая в магазины и без энтузиазма гоняли самых любопытных от сомнительных мест вроде «Кабаньей головы» и окраин Хогсмида. Впрочем, денек был такой славный и солнечный, что школьникам доставалось меньше обычного, а они и рады.
Однако все хорошее быстро приходит к концу, так что пришла пора и этому дню приблизиться к ужину. Собрав всех школьников у ворот, деканы привычно пересчитали своих подопечных по головам и… профессор Спраут тихим испуганным шепотом сообщила профессору МакГонагалл, что у нее потери в количестве одной головы, в смысле, студента-третьекурсника. МакГонагалл кивнула и велела студентам отправляться в Большой зал на ужин, коллеге – аккуратно расспросить подопечных, кто и где видел мальчишку в последний раз, а сама вернулась в деревеньку, чтобы убедиться, что хаффлпаффец просто-напросто не прилип к витрине «Сладкого Королевства» или не спрятался под прилавок «Зонко».

Беглый осмотр не принес результатов. Расстроенная Помона тоже вернулась из гостиной своего факультета ни с чем – ну да, видели, ну да, гуляли вместе, и видели мальчугана то тут, то там, но нет, последние часа два он никому на глаза не попадался, тогда же он и отбился от своей компании, сказав, что ему надо зайти в «Зонко» за подарком брату. Из магазина магических шуток он вышел, насколько мог помнить его владелец с отличной памятью на детские лица, один… И всё. Дальше – как в воду канул.
МакГонагалл и Спраут вздохнули, переглянулись и отправились на поиски, поделив Хогсмид на две части – по одну и по другую сторону от центральной улице. Минерва заглядывала во все лавочки, которые еще не успели закрыться, а в те, которые успели, не стеснялась направлять сеть поискового заклинания. Также она стучалась в те дома, где в окнах был виден свет, и интересовалась, не приютили ли они потерявшегося мальчишку. Она даже сделала небольшой крюк и забрела в прилегавшую к деревне рощицу, чтобы проверить, не остался ли ребенок там, но и это не принесло ровным счетом никаких положительных результатов.
У профессора Травологии дела шли не лучше – она также честно осмотрела вверенную ей территорию и не отыскала свою потерю. В сгущающихся сумерках женщины снова встретились на дороге, ведущей от Хогвартса в Хогсмид, и были вынуждены признать свое поражение перед лицом неожиданной беды. 

– Надо сообщить директору, – решила Помона. А потом, подумав, со вздохом покачала головой. – Только что в этом толку, если он вернется не раньше вторника?..
– Ну, сообщить все равно надо, – согласилась Минерва. – Напиши ему, потом попроси Филиуса и Горация опросить своих и загляни к моим. Я останусь. У меня есть еще один вариант…  Но если ты что-то узнаешь раньше меня, шли весть. И присоединяйтесь ко мне, когда в Хогвартсе будет больше нечего ловить. Спокойный сон нам сегодня не грозит.
Было видно, что уходить Помоне не хочется, но она подчинилась, торопясь сделать хоть что-то полезное, и МакГонагалл осталась на дороге одна. Еще с минуту она колебалась, прикидывая, не на дежурстве ли сейчас Аластор, не было ли у него на сегодняшний день дел, о которых он ей рассказывал или писал… А потом махнула рукой на все расчеты и взяла в руки палочку. Он ей нужен сейчас, очень нужен. Пусть скажет, что не может прийти, тогда она будет действовать сама и дальше, а до этого – что гадать?
– Expecto Patronum. Аластор, мне очень нужна твоя помощь. Нет, еще никто не умер. Но если тебя не держат другие дела, я жду тебя у указателя Хогвартс-Хогсмид, – …и серебристая кошка растаяла туманным облачком, унося ее сообщение адресату. На чью помощь надеяться, если не на его? Минерва не спешила поддаваться панике, успешно урезонивая волнение мыслями о том, что нет на свете такой неприятности, с которой не справится этот человек.

Отредактировано Minerva McGonagall (2015-07-10 07:07:43)

За пару минут, в течение которых Минерва простояла одна возле указателя, сердце ее стало биться спокойнее, а большая часть самых невероятных предположений была благополучно выметена из головы до выяснения обстоятельств. Паника – совершенно точно не ее стиль работы. И тем более не его. Значит, вдвоем они точно что-нибудь придумают.
– С Эммелиной все в порядке, – прежде всего она поспешила успокоить примчавшегося ей на помощь аврора. Когда МакГонагалл взглянула на него, ей показалось, что на грани сознания промелькнуло какое-то довольно важное воспоминание. Но нет, как мелькнуло, так и сгинуло под натиском насущных проблем.
Да, к сожалению, память на даты рождения у нее была не то чтобы плохая… Но сама она к этой дате относилась отрицательно и не могла заставить себя иначе реагировать на дни рождения окружающих. С горем пополам она смирилась с тем, что время от времени календарь подло подбрасывает ей чей-нибудь праздник, Августин, например, или Помоны, и они ждут от нее знаков внимания. Тогда Минерва тщательно выбирала подарки и прилагала все усилия, чтобы сделать приятное близким людям. Но чтобы приноровиться к дню рождения за пару лет знакомства, да еще при том, что человек относится к этому так же, как она… Нет, это было выше ее сил. И Аластор остался без поздравлений.
– Но у нас пропажа. Хаффлпафф, третий курс, Артур Брэдли, магглорожденный. Не досчитались, когда собирали всех к ужину. Опросили однокурсников и других подопечных Помоны – никаких результатов. Опросили владельцев заведений в Хогсмиде – то же самое. Осмотрели деревню – ничего. Сейчас они проводят дополнительный опрос в школе, а я осталась ждать тебя. Последний раз его видели выходящим из «Зонко» часа за два до общего сбора.
Предельно коротко и ёмко излагать информацию Минерва приучилась еще за два года министерской работы. Такая манера очень импонировала МакГонагалл и легко присоединилась к багажу полезных привычек. Недолго поразмыслив о том, что еще может помочь следствию, женщина добавила:
  – Родители – ничем не примечательные люди, магглы, как я уже говорила. Никаких предпосылок к исчезновению не было. Ребенок в меру хулиганистый, в меру способный, не любитель драк и не изгой. Скажи мне, что я пропустила?
К чести школы надо заметить, что подобное случалось у них нечасто и было действительно чрезвычайным происшествием. Да, наверное, дети умудрялись сбегать из замка – МакГонагалл не строила иллюзий по поводу того, что абсолютно все поступки студентов находятся под преподавательским контролем. Однако умные умудрялись делать это так, что взрослые ни о чем не догадывались, а глупые и неосторожные попадались еще на полпути к побегу. Такого, чтобы ребенок пропал, и никто не мог дать по этому поводу внятных комментариев, честных или не слишком… Нет, такого не было очень давно.

«Может, не надо?..» – чуть было не сказала, но определенно подумала Минерва. Последнее, чего ей хотелось бы – это сообщать о произошедшем в Министерство. Тамошним умникам только дай повод, только дай почувствовать слабину – и в очередной раз нагрянут с претензиями, предписаниями, нововведениями, контролем. Де-юре Министерство и Хогвартс всегда существовали в единой связке, де-факто МакГонагалл на протяжении всех лет своей работы замечала, что нынешний Министр Магии будто взъелся за что-то на школу или лично на ее нового директора, и не упускал случая усложнить им жизнь.
Однако если рассуждать здраво, то Аластор прав. Прежде всего – жизнь ребенка, необходимо сделать все для ее спасения, и взаимоотношения взрослых ни в коем случае не должны этому мешать.
– Надеюсь, мне повезет, и твоя информация попадет в руки нормального человека. Иначе мы увидим новость на первой полосе «Пророка» раньше, чем найдем мальчишку… А впрочем, тем, кому ты доверяешь, верю и я.
Решив для себя этот вопрос таким нехитрым образом, МакГонагалл сосредоточилась на следующем вопросе – на приметах. Декан Гриффиндора обладала отличной памятью, зрительной памятью в том числе. Она могла бы вспомнить имена и лица гриффиндорцев, закончивших обучение несколько лет назад, но вот с учениками других факультетов это получалось не так запросто. Женщина сосредоточенно перебирала в памяти образы, отыскивая нужный. Не то, не то… А вот это – то самое.
– Смотри, – она достала из кармана мантии небольшой лист бумаги с какими-то пометками и коснулась его палочкой. Лист чуть увеличился в размерах и превратился в колдографию пропавшего Артура Брэдли. С нее им улыбался светловолосый, коротко стриженный, смуглый мальчишка с серыми глазами, курносым носом и родинкой над левым глазом. – Высокий, худой. И как я сама не подумала о семикурсниках! Но тогда…
«Тогда он может быть где угодно» – мысленно закончила она фразу, и колдография едва не выпала у нее из рук. Мысль была ужасающая в своей безнадежности. Однако, с другой стороны, такой трюк – практически гарантированный повод увидеть, как ломается твоя собственная палочка. Для такого нужен веский повод и отчаянных порыв. Скорее всего, всё гораздо проще…
- Тогда вот что. В первую очередь – Запретный Лес. Конечно, нам не прочесать его весь, но есть опушка – как самый простой и человечный вариант. Есть поляна в получасе ходьбы от нее, туда часто ходят на спор. Есть еще овраг. Он был жутким даже в мое студенческую пору, и годы не пошли ему на пользу. Это если от поляны свернуть вправо. Туда повадились бегать прошлой осенью, не знаю, что за возвращение старой моды. Есть заброшенная хижина на дальнем берегу озера, почти обломки, у самой воды. Давно бы ее разобрать, да, говорят, русалки не велят. Там же, если забрать левее, есть полузатопленная пещера, но мне никогда не доводилось оттуда никого извлекать.
Минерва перечисляла самые приметные места школьных окрестностей, и невольно задумалась о том, почему бы им, в конце концов, не свести эти места к минимуму? Понаставить охранных заклинаний, барьеров, оповещающих маячков. Какова причина того, что за столько лет никто не сделал этого? «Она очень проста, – ответила волшебница самой себе, – так мы хотя бы знаем, где искать. Откуда ждать подвоха. Если все это уничтожить, запретить, установить контроль – они найдут новые места и новые развлечения. И так до бесконечности – это же дети! Уж лучше старый знакомый враг, чем новый и непредсказуемый».
– Холмы… надо подумать, что есть в холмах, это не самое популярное место. Ну что, куда отправимся сначала? – она протянула Аластору руку, приглашая трансгрессировать вместе с ней. Может, он и помнил все названные места со времен студенчества, но у его воспоминаний срок давности был больше, чем у ее, и МакГонагалл могла бы точнее обозначить конечную цель пути.

Минерва, узнав, что Аластор понятия не имеет, в чьи руки попадет информация, вздохнула, но смолчала. В конце концов, пускай с Министерством разбирается дирпектор, это его уровень. В последнее время он, правда, все чаще перепоручает любые переговоры ей, почему-то полагая, что у нее это получается лучше, но… нет, не в этот раз. Для того, чтобы министерские зануды закрыли глаза на исчезновение ученика, нужно нечто большее, чем ее скромные дипломатические умения. Нужно его влияние. Вот пусть и влияет, а лучше… Да, лучше всего – просто сейчас обнаружить мальчишку в целости и сохранности и закончить эту историю раньше, чем начнется новый день.

– …Подумаешь. Я тоже там была, - тихо фыркнула Минерва, когда они оказались на берегу озера, и Аластор геройски полез в затопленную пещеру. Ведь чего только ни сделаешь для расстроенной Помоны, которой позарез нужны синие жаборосли… и которая не умеет плавать. Так что была там МакГонагалл уже после того, как в школьном возрасте упустила возможность исследовать подводный мир неофициально. – Может быть, они не стали особенно заморачиваться, и просто… Homenum Revelio, – ее палочка очертило в воздухе круг, и поисковое заклинание невидимой сетью окутало близлежащее пространство. Ни единого сигнала. Однако площадь распространения чар была ограничена, и Минерва пару раз трансгрессировала на небольшие расстояния, чтобы повторить попытки. Берег озера все это время оставался в зоне видимости. Ведь какая-то привязка к школе, о которой подумали в итоге и она, и аврор, должна была сохраниться. Как далеко мог уйти тринадцатилетний мальчишка, не знающий дороги?.. Как далеко могли зайти те, кто устроил все это?..

Минерва достала из кармана мантии крохотное зеркальце в простой бронзовой оправе и коснулась его палочкой. Примерно через минуту изображение прояснилось, и она увидела встревоженное лицо профессора Спраут.
– Есть что-нибудь?
– Ничего, мы только всех переполошили, хотя Гораций еще не вернулся от своих…
– Так помогите ему, – Минерва весьма недобро усмехнулась. После того, как Аластор озвучил свои подозрения, у нее было достаточно оснований полагать, что как раз в подземелье и кроется истина. – И соберите палочки у тех, кто сдал экзамен на трансгрессию.
– Хорошо, сделаем. У тебя тоже ничего?
– И пусть Филиус проверит каждую. Ничего, Помона. Но как только, так сразу, - с этими словами она спрятала зеркало и вернулась на берег, где уже поджидал ее Муди.
– Ни у меня, ни в Хогвартсе ничего интересного. Хорошо, овраг так овраг. Там темновато и пауки, ты помнишь?..

Новая трансгрессия перенесла обоих на дно оврага в Запретном лесу. Сейчас здесь было не просто темновато, сейчас тесно переплетенные ветки деревьев, нависших над оврагом причудливыми очертаниями чудовищ, заслоняли остатки тусклого вечернего света, и разглядеть хоть что-нибудь не представлялось возможным. Зато можно было расслышать: шелест, шорохи,  чей-то рык вдалеке, уханье большой птицы, скрипы и щелканье. Земля под ногами была мокрой и склизкой. Минерве показалось, что сейчас же, как только они оказались здесь, что-то маленькое и мохнатое попыталось взобраться вверх по ее мантии.
– Arania exemi, – палочкой она очертила вокруг них с Аластором защитный круг. Шорох усилился, но отдалился, и мохнатое отцепилось от мантии и устремилось прочь. Нет, МакГонагалл не боялась пауков и летучих мышей. Не боялась она и этого места, понимая, что здесь еще нет ничего, с чем не совладает ее магия. Но это же не значит, что надо терпеть наглое посягательство на личное пространство!..

Минерва никогда не понимала тяги школьников к путешествиям по Запретному Лесу. Единственное, что в нем могло приманивать – это название. Интересно, если его сменить и позволить детям бродить здесь в свое удовольствие, они продолжат это желать?.. Жаль, что вряд ли ей дадут это проверить. Даже Дамблдор, что уж говорить об остальных. Сама она в школьные годы забиралась в чащу исключительно на спор, причем не с кем-нибудь, а с капитаном гриффиндорской квиддичной команды, который орал, что раз она такая умная и смелая, то пускай докажет. Ну, она и доказала, принеся на следующий же день ядовитый цветок, который растет только на одной из самых дальних полян.
Было страшно. Куда страшнее, чем сейчас, ведь тогда в ее арсенале не было многих нынешних знаний. И хотя она справилась, больше ее это место не манило. МакГонагалл появилась здесь снова только в качестве преподавателя, выискивающего заблудших подопечных. Тогда же она узнала и о всеобщих излюбленных местах, и том, чего здесь действительно стоит опасаться, а что только наводит страх. Овраг был опасен только в то время, когда сюда выбирались большие пауки. Первая такая вылазка случилась буквально недавно, вторую стоит ждать ближе к осени. Сейчас все должно быть тихо. Только почему-то от этого не легче.
– Homenum Revelio, – снова и снова повторяла Минерва, направляя поисковые импульсы заклинания по обе стороны от едва различимой тропы и вперед по ней. Несколько раз какая-то мелкая живность бросалась ей под ноги, но сейчас же устремлялась прочь, пойманная в луч света. Несколько раз она едва не падала, оступившись на скользкой грязи. Ветки норовили ухватить за мантию и неохотно расступались даже под заклинаниями.

Волшебница далеко ушла от начальной точки, в которой они с Аластором разошлись в разные стороны. Постепенно деревья стали расступаться, пропуская чуть больше света, земля стала суше, а дорога – шире. Пауки, обитатели оврага, заметно измельчали и больше не доставляли хлопот. Все говорило о том, что овраг заканчивается и начинается поляна, которую она тоже упомянула среди популярных у школьников мест.
Идти до поляны от Хогвартса было долго и местами очень нелегко, однако по общему признанию она того стоила. Эдакий оазис умиротворенного спокойствия в кишащем опасностями лесу. Здесь росли самые красивые цветы. В ясные лунные ночи все ее пространство наполнялось изумительным серебристым светом, в каждой росинке отражались звезды. Здесь можно было собрать множество полезных растений, а можно – провести самое романтическое в жизни свидание.
МакГонагалл знала, что сразу за поляной начинается гиблая топь. Это не позволяло ей разделить восторг бестолковых студентов.

Вдруг очередное брошенное наудачу поисковое заклинание дало слабый отклик. Не поверив своим ощущениям, женщина повторила попытку и получила тот же результат. Может быть, ее заклинание шутит шутки и находит Аластора? Вполне вероятно. Или еще какого-нибудь бестолкового любителя ночных прогулок. Или даже Хагрида, узнавшего об их неприятности и решившего по-своему им помочь, осматривая лес. Но, как бы там ни было, проверить нужно в любом случае.
Отчего-то не решившись выдать свое местоположение явным сигналом, Минерва отправила к Аластору серебристую посланницу – Патронуса.
– Иди сюда. Я почти на поляне, кошка проводит. Я что-то нашла. Возможно, тебя, а возможно и нет.
Будь рядом кто-то другой – например, кто-нибудь из коллег, та же Помона – и Минерва действовала бы самостоятельно до конца, до тех пор, пока лично не убедится в том, что именно обнаружили ее чары и где именно. Потому что она сделает это не хуже них и не лучше, чем с ними, потому что привыкла рассчитывать только на себя. А вот в присутствии Аластора её «я сама» немного утихало, позволяя довериться кому-то еще и не отказываясь от помощи и соучастия. Удивительное дело!..

Пока Минерва пыталась понять, что же все-таки обнаружило ее заклинание, а заодно удержать контроль над Патронусом, указывающим путь, на поляне появился Аластор. В отличие от нее он сразу сообразил, в какую сторону надо бежать, так что ей оставалось только не отставать. Не отставать было непросто: весь день она провела на ногах, и к вечеру они, чувствуя, что ничего хорошего их в жизни не ждет, начали протестовать. МакГонагалл отклонила протест и зашагала быстрее.
– Он, – негромко проговорила она, склонившись над мальчишкой рядом с Аластором. Хотя подтверждения не требовалось – школьник был похож на свою колдографию, да и больше никто у них, слава Мерлину, не пропадал. Прежде чем взять палочку бедолаги Брэдли в руки, Минерва отправила весть в Хогвартс, кратко сообщив профессору Спраут, уже близкой к тому, чтоб впасть в отчаяние, что ее подопечный найден, жив и рано или поздно будет здоров. – И что-то мне подсказывает, что наша проверка палочек ничего не даст, потому что…
МакГонагалл не стала отвлекать аврора, оказывающего первую помощь, а посвятила эти несколько минут изучению палочки хаффлпаффца, а вернее – просмотру последних ее заклинаний. Ее предположения подтвердились. Кем бы ни были нападавшие, они забрали у Артура его палочку и все «шутки» проворачивали с ее помощью. Не учли только, что чужая палочка в неумелых руках будет вести себя скверно, а потому треть заклинаний у них не получалась, треть – получалась кое-как, и треть имела искаженный эффект. Увы, это не помогло жертве, скорее даже причинило ей еще больше неприятностей.
– Подножка. Рвотное заклятье. Танцевальная порча. Причем друг за другом. Какая-то ерунда вроде увеличения и уменьшения ушей и носа. Щекотка… при еще не закончившемся рвотном. И заклинание забвения, только черт его знает, как оно сработало и сработало ли вообще с чужой палочкой и в неумелых руках. Им повезет, если нет. Да что там, нам всем очень повезет… Ты закончил? Я сейчас.
Порыв ветра поднял с земли горсть опавшей листы и закружил ее у ног Минервы. Повинуясь трансфигурирующим чарам, кучка листьев превратилась в прочный деревянный щит, по габаритам подходящий для транспортировки тела подростка. Следующим движением Минерва чуть приподняла тело пострадавшего над землей и положила его на щит.
– Так будет лучше. Поможешь с трансгрессией? Я боюсь, у меня сейчас не получится так аккуратно, как хотелось бы.
Все эмоции пребывали на втором, а то и на третьем плане. МакГонагалл была предельно собрана и спокойна. Она потом придет в ужас от того, на что способны дети в свои семнадцать лет… и нет, ни знание истории Плаксы Миртл, ни ежедневное присутствие в кругу этих самых детей не позволяет понять, а тем более принять эту жестокость. Она потом в полной мере испытает страх этого вечера – страх найти мертвое тело, страх не найти ничего. Она потом поймет, как сильно устала за время поисков. А пока на все это нет времени и нет права.
Пока можно только попросить Аластора о помощи, что она и сделала вместо того, чтоб затевать бесполезный спор о том, где ребенку смогут лучше помочь. Да, если кто-нибудь вздумает укорить школьных колдомедиков в непрофессионализме, она первая бросится на их защиту. Да, она была согласна с тем, что не следует каждый пустяк таскать в Мунго. Только ведь у них далеко не пустяк.

Она трансгрессировала к дверям больницы Святого Мунго первой и открыла их для Аластора и мальчика, появившихся следом.
– Ребенок. Без сознания. Целителей со второго и пятого, – мельком взглянув в сторону привет-ведьмы, скомандовала МакГонагалл. Обычно она была куда более вежлива и не забывала здороваться, но обычно она и не доставляла сюда раненых детей.

– Дай своим отбой тревоги, – напомнила Минерва, провожая взглядом колдомедиков, уносящих носилки с ее учеником. На душе все равно было неспокойно. Этот камень, наверное, упадет только тогда, когда хаффлпаффец будет уплетать за обе щеки школьный ужин и, смеясь, болтать о чем-то с друзьями. И тогда, когда они выяснят, кто затеял эту злую шутку. А они выяснят. Пусть все улики остались на палочке пострадавшего, но последняя-то трансгрессия, из леса обратно в Хогсмид, должна была кого-нибудь выдать. Хотя бы сузить круг подозреваемых. Эти ребята не отделаются уборкой или строчками, МакГонагалл проследит за этим лично. Она, может быть, даже посоветуется с Аластором на предмет того, что можно для них придумать получше Азкабана, но такое, чтобы запомнилось. Только не сегодня, нет, уже не сегодня, на сегодня с нее хватит новых впечатлений. – И постой смирно две минуты, я приведу тебя в порядок.
Уж на несколько простейших бытовых заклинаний уставшая волшебница могла найти в себе силы. Вся лесная грязь и сырость мигом стекла с одежды аврора, став темной лужицей у его ног. Со следующим движением палочки исчезла и лужица. На то, чтоб окончательно высушить одежду и убрать оставшиеся кое-где пятна, понадобилась еще пара несложных заклинаний. Потом, пока Муди передавал новости в Министерство, МакГонагалл повторила ту же самую цепочку заклинаний к своему внешнему виду и почувствовала себя немного лучше. По крайней мере, теперь она могла быть уверена, что в волосах нет паучьего гнезда, а обувь перестала издавать болотные всхлипы. Как будто ничего и не случилось.
– Нет, я подожду… И ты никуда не уходи. Я тут подожду, с тобой.
«Никуда не уходи. Просто никогда и никуда не уходи от меня» – вот что она думала на самом деле, вот что хотела сказать. Весь сегодняшний день давящей душной тяжестью упал на плечи, Минерва еще нашла в себе силы дойти до дивана для посетителей не шаркающей походкой, но как только оба они заняли тот диван, Минерва уронила голову на плечо Аластора и закрыла глаза. – «Я не хочу, чтобы ты всегда видел меня только взволнованной и уставшей. Я не хочу продолжать делать вид, что мне все равно. Нет, я могу, я, черт побери, могу столько всего, что самой иногда становится страшно – но я не хочу».
Справилась бы она сегодня, если бы не позвала его? Наверное, да, ведь проверка окрестностей школы была логичным шагом после безуспешных поисков в Хогсмиде. Да и он обошелся бы, к примеру, без ее незамедлительного появления в Мунго тогда, в январе, после разгрома «Кабаньей головы». Кому-то сложно приучиться к самостоятельности и одиночеству, а кому-то сложно от них отвыкнуть и пустить в свою жизнь кого-то, кому можно безоглядно доверять, перед кем не стыдно признать свою слабость, с кем хочется поделиться какой-нибудь дурацкой идеей или нечаянной радостью. Кого-то, кого видишь глаза в глаза. Не снизу вверх, не сверху вниз, а именно так – прямо.
Сложно. Но жизненно необходимо.
– Просто никуда и никогда не уходи от меня, Аластор.
«Я все-таки сказала это вслух?.. Ну, хорошо. Пусть понимает это как угодно».

Она могла бы долго сидеть вот так и молчать. Тревога за ребенка становилась все тише, уходила все дальше: хотя большую часть времени Минерва предпочитала обходиться без контактов с колдомедиками, в действительно серьезных ситуациях она не ставила их профессионализм под вопрос. Они справятся, конечно, справятся, не так много времени прошло, и не так все было плохо, чтобы начались необратимые процессы. Зато необратимый процесс, протекавший в ней самой, вошел в финальную стадию, и она не представляла себе, как сейчас одна вернется в Хогвартс, а при следующей встрече опять не скажет ровным счетом ничего, что могло бы изменить их жизнь.
Колдомедики появились тогда, когда цепочка размышлений в очередной раз завела ее в тупик, и появление их оказалось очень кстати. Минерва сбросила с себя сонное оцепенение и отправилась устраивать допрос с пристрастием. Удивительно, но ей даже отвечали – подробно, доступно, по делу. Это упростило носителям лимонных халатов жизнь, ведь вздумай они сопротивляться, МакГонагалл все равно добилась бы своего, только времени на это ушло бы больше.
Артур Брэдли, конечно, сможет закончить год наравне со всеми, уже к началу мая его можно будет забрать в Хогвартс, под наблюдение школьного колдомедика. Единственное, что может этому помешать – проблемы с ясностью сознания, если заклинание стирания памяти каким0либо образом коснулось его. И да, Артур Брэдли может принимать посетителей, в том числе и родителей, если руководство школы и руководство больницы сочтут это возможным и договорятся. Все остальные вопросы лучше оставить ориентировочно до вечера вторника, когда можно будет без вреда для здоровья пациента продиагностировать ментальную сферу.
Минерва согласилась подождать до вторника. Последние новости она передала Помоне с помощью все того же сквозного зеркала, велела те палочки, в истории которых замечены подозрительные заклинания и аппарация, оставить до выяснения обстоятельств и сообщила, что в замок она, разумеется, вернется, но несколько позже. Навязчиво интересоваться ее делами никто не стал, как никто никогда не интересовался и причинами отсутствия Дамблдора… кроме нее. Иногда она даже получала от него ответы. Но от нее правдивого ответа никто сегодня не добился бы.
– Вредного? Неплохая идея, – распрощавшись с колдомедиками и профессором Спраут, Минерва направилась к выходу. – Только я не хочу в «Котел». И в «Метлы». Я, в лучших традициях дурного женского характера, сама не знаю, чего хочу, – после светлого больничного холла переулок оказался особенно тёмен. Свежесть апрельской ночи вымела из глаз остатки дремоты. Волшебница сделала несколько шагов в эту лондонскую темень, но вдруг резко остановилась и еще более резко развернулась, оказавшись напротив своего спутника. – Постой. Кое-что я все-таки знаю.
Он не заслуживал того, чтобы изводить его намеками и непонятным поведением. Вероятно, он заслуживал того, чтобы услышать это в более подходящей обстановке, но кто ж ее знает, эту обстановку, когда она станет подходящей. Когда-то МакГонагалл пообещала себе, убегая прочь и оставляя на снегу кошачьи следы, что если сможет изменить себя или если чувства сами изменят ее, она скажет об этом незамедлительно. А обещания – хотя бы данные себе – следует выполнять.
– Я люблю тебя, Аластор.
«…хотя это все еще плохая идея… и говорить об этом у крыльца лечебницы – тоже плохая идея…» – ворчал противный голосок внутри, по привычке именуемый здравым смыслом. Однако на этот раз он был послан по известному адресу. Раз не справился со своими обязанностями – молчи уж теперь и не высовывайся.

Трансгрессия оказалась крайне неожиданной. Минерва уже открыла было рот заявить, что она его, конечно, любит, но в следующий раз за такое можно и по шее получить, но… в кои-то веки ничего не сказала, оставив угрозы на потом. Не то было настроение. К тому же, оказались они в доме Аластора, где ей прежде бывать не приходилось. Встречи на пороге, когда она передавала ему книги или когда они заканчивали начатый на улице разговор, не считаются. МакГонагалл вообще была уверена, что пустить в свой дом – как и прийти в чужой дом – это одна из высших ступеней доверия и взаимопонимания. А уж прийти, будучи женщиной, в дом мужчины, и наоборот – это практически заявление о том, что ты готова в этом доме остаться. Разве что это какой-нибудь родственник, или друг с самого детства, или человек, годящийся в отцы или в сыновья… Что поделать, так она была воспитана. Их дом никогда не был гостеприимным. А потом ее домом стал Хогвартс, но в Хогвартсе – совсем иные правила…
Еще дом – это что-то вроде внутреннего мира его обитателя. Его отражение. Минерва, например, считала, что в ее аскетичной хогвартской спальне было бы неуютно гостям. И сама она чувствовала себя неловко в большинстве домов, в которых ей доводилось бывать. Не на своем месте, в неподходящее время, с ненужными словами. А здесь… здесь ей просто захотелось остаться. И неважно, валяется у Аластора посреди комнаты грязный носок или нет. С носком было бы даже уютнее.
– Но?.. «Но» есть всегда… – больших усилий ей стоит не вздрогнуть под его прикосновением, не отшатнуться. Уж такая привычка – убегать и не даваться в руки. Такая натура. И даже когда больше всего хочется обнять и больше никогда не отпускать, она рвется съежиться и не подпускать близко. Даже самому простому – прикосновениям – и то придется учиться заново. – Но – я не умею делать этого по правилам. Но – я, пожалуй, и без правил это не слишком умею. Но – я все еще боюсь этого чувства. Только самое главное «но» – но все это теперь неважно, потому что я все равно люблю тебя.
«Люблю!» – отдается звоном в ушах. Может быть, это звук крушения всех стен, барьеров, заслонов, которые она так тщательно возводила вокруг себя все это время?.. Она остается беззащитной перед ним. Минерва без тщательно выверенного внутреннего равновесия, упорядоченности в мыслях и трезвого взгляда на мир – это всё еще немного та девчонка, которая мчалась на метле сквозь дождь с квоффлом в руках, та, которая смеялась и танцевала на залитой солнцем поляне, та, которая пустилась в авантюру преподавательства, будучи всего на пару лет старше своих студентов, та, которая… Нужна ли она Аластору – та?.. Или, может быть, всё пройдет, всё успокоится, и он снова увидит перед собой прежнюю МакГонагалл?.. Вопросы, вопросы. К черту вопросы.
– Дыши глубже, не то нам снова придется вернуться в Мунго – и что я им скажу? – Минерва тоже рассмеялась и, немного покружившись по комнате, все-таки потеряла равновесие и, пошатнувшись, осела на пол у камина, потянув за собой Аластора, чью руку так и не выпустила из своей. Упасть у камина и остаться так сидеть на неопределенное и какое-то детское «насовсем» - предел мечтаний. Как ни смешно об этом думать, в декабре она хотела того же. Однако для того, чтобы не отгораживаться от этой мысли всеми доступными средствами, понадобилось несколько долгих месяцев. – И у тебя вкусно пахнет кофе. Я не люблю кофе. Но пахнет вкусно.
«Разве это важно?.. Я должна сказать ему о чем-то другом. Но сейчас всё важно. И всё неважно. Может быть, я должна поцеловать его? Мне кажется, я так толком и не научилась…» – радость, нежность и тревога во взгляде. Умение просто не думать сейчас очень пригодилось бы.

– Это твой любимый вопрос?.. – Минерва тихо рассмеялась и ткнулась Аластору носом в плечо, накрыв их руки второй ладонью, чтобы он уж наверняка никуда не ушел. В крайнем случае, пускай забирает ее с собой. Она хорошо понимала, что даже сегодняшнее признание, даже взаимность не позволит им проводить вместе намного больше времени, чем раньше. Такова уж у обоих работа, и она, к примеру, не захочет в ней что-то менять, да и Аластору не нужно этого делать. Нужно просто ценить то, что есть. И она ценит, вот прямо сейчас, и именно поэтому она ни за что не отпустит его на кухню. – Я не знаю. Думаешь, мне часто приходилось признаваться кому-нибудь в любви в темном переулке? Вот ты не угада-ал…
Ситуация, конечно, была серьезная. В некотором роде даже драматичная. А ее разбирал какой-то нервный смех. Откуда ей знать, что дальше? Ее привычный уклад жизни рухнул, все стены пошли трещинами, она сказала то, в недопустимости чего была уверена все минувшие годы – откуда ей знать, что дальше?!
– Единственная здравая идея, которая приходит мне в голову на этот счет – это поговорить об этом и что-то для себя выяснить. Ну и еще я хотела бы обойтись без недомолвок, додумываний друг за друга и прочих увлекательных поворотов взаимоотношений, которые так популярны среди людей. Это выматывает нервы.
Ей хотелось научиться любить, научиться быть вместе – но еще ей очень хотелось честности. Если подпускать человека так близко, если открывать ему все чувства, то любая попытка утаивать что-то, во-первых, обречена на провал, а во-вторых, означает шаг назад, недоверие, отдаление. Стоило ли соглашаться на такую авантюру, чтобы потом снова испортить все своими же руками?..
– Лучше честно друг на друга наорать, чем сидеть по углам в недоумении, – тут в животе предательски заурчало. Да так громко, что вряд ли удалось бы сделать вид, что ничего не произошло. Стоило вспомнить, что поужинать ей так и не удалось, на обед они с Помоной перехватили только по паре миниатюрных кексов в «Сладком Королевстве», так что единственным приемом пищи за сегодня можно было считать завтрак. А денёк при этом выдался… насыщенный. – Хорошо-хорошо, уговорил. Накормить и напоить меня – не така уж и плохая идея. Я не рвусь хозяйничать на твоей кухне, но если ты собираешься что-нибудь готовить – забирай меня с собой. Я умею молча наблюдать и не болтать под руку.
Однако даже если МакГонагалл и собиралась куда-то идти, то не спешила сделать этого сию же секунду. Вместо этого она только удобнее устроилась на полу и прикрыла глаза, ловя последние секунды перед тем, как все-таки придется куда-то пойти. Мысль о том, что после этого «куда-то» придется еще и возвращаться в Хогвартс, была настолько удручающей, что лучше было думать любую другую, только не эту.

В тот год, когда МАакГонагалл только переехала в Лондон и устроилась на работу в Министерство, вид молодых мам с детьми, случайно встречавшихся на улицах, заставлял ее отворачиваться и кусать губы. Ей всё казалось, что она упустила что-то важное, сама лишила себя основной части жизни, и теперь никогда, никогда… Когда она впервые оказалась в доме Лонгботтомов, ее предположение только еще раз подтвердилось, и далеко не сразу Минерва привыкла вести себя с маленьким Фрэнком весело и непринужденно.
Потом был Хогвартс. И детей в ее жизни стало неожиданно много. Да, чужих детей, но такие ли уж они чужие, если в течение семи лет своей жизни они проводят с ней больше времени, чем с родителями?.. после таких кардинальных перемен думать о своих детях стало, во-первых, некогда, а во-вторых, незачем, ведь именно тогда она решила, что любовь – не для нее, и всю себя она отдаст любимому делу.
Судьба, однако, решила иначе. Но теперь – отказаться от преподавания, родить ребенка, сидеть дома, гадая, вернется Аластор с дежурства вовремя или снова придется коротать ночь в беспокойном ожидании?.. Нет. Она не хочет переворачивать жизнь с ног на голову еще раз. Ее, в сущности, и так все устраивает. Особенно теперь.
– Хорошо, – помолчав некоторое время, согласилась Минерва. – Никакой свадьбы и никаких детей, в конце концов, каждый сентябрь у меня и так появляется с десяток новых. Насчет филина я еще подумаю – может быть, мне будет удобнее оставить его в Хогвартсе, всё равно, как ни крути, там проходит большая часть моей жизни. А жить… Ты хочешь остаться здесь или выбрать другое место?
Совместную жизнь Минерва представляла себе хуже всего. Все навыки жизни с кем-то остались в детстве, и вряд ли это ей сейчас поможет. Жить вместе – значит согласиться на то, что вещи могут менять свое местоположение без твоего ведома, на то, что кто-то может стоять за плечом или греметь посудой за стенкой в тот момент, когда голова идет кругом от проверки двадцать седьмой студенческой работы подряд, на то, что кто-то даже будет спать с тобой под одним одеялом. Мысль про одеяло почему-то была особенно странной.
– Мне подойдут любые четыре стены, сам знаешь, уютного дома у меня никогда не было. Не думаю, что нам нужен свой дом – дому нужны хозяева, а не постояльцы. Мне бы с парой комнат для начала справиться… – закончила она фразу слегка извиняющимся тоном. Потому что к тридцати годам, наверное, нужно уметь хорошо готовить, создавать рай в шалаше и уют из ничего. Ей же проще было найти доказательство любой из трансфигурационных аксиом. – А то вот уже который раз ужином меня кормишь ты, а не наоборот.
Минерва с явной неохотой подняла голову и чуть отодвинулась от Аластора, чтобы взять в руки кусок пирога и чашку с чаем. Это снова напомнило ей декабрь и домик в заснеженной Шотландии. Может быть, поговорить обо всем этом можно было еще тогда?.. Все-таки нет. И не стоит больше вспоминать об этом, ведь прошло не несколько лет, а несколько месяцев. Они ничего не упустили. У них еще все впереди. Ведь правда?

– Я знаю, – вот и всё, что она хотела сказать в ответ на слова о трудностях. Как говорится, никто ведь и не обещал, что будет легко, а за время общения Минерва успела повидать разные проявления характера Аластора. Далеко не всегда она была с ним согласна, но даже те мысли, с которыми она была в корне не согласна, МакГонагалл была готова признать имеющими право на существование, а это уже немало. – Я никогда не искала человека, с которым будет легко. То есть… да, я не искала вообще никого, но если и быть с кем-то, то только с тем, с кем можно быть на равных. Ради этого можно пережить многие сложности.
Ела Минерва очень аккуратно, и это была скорее привычка, нежели аккуратность и попытка произвести хорошее впечатление. Как у кого-то в первую же минуту из пирога выпадает вся начинка, а пол оказывается усеян крошками, так у нее не упало ни кусочка, хотя она практически не обращала внимания на пирог, который держит в руках. Взгляд ее то в задумчивости устремлялся к огню, то с любопытством обнаруживал какую-то новую деталь в обстановке, но в итоге неизменно возвращался к Аластору – она как будто не могла на него насмотреться и в глубине души боялась, что все это вот-вот закончится, неважно, по какой причине, а важно просто то, что она больше не сможет на него смотреть, и потому сейчас, в последние минуты, нужно запомнить каждую мелочь.
Ничего страшного, конечно, не происходило. Но Минерва продолжала смотреть и ждать.
– Семья… Ну да, конечно. Я напишу маме и при случае скажу братьям. Но, знаешь, от меня уже давно никто не ждет никаких грандиозных новостей, поэтому можно никуда не торопиться. Если захочешь, летом мы можем выбраться ко мне в гости, там, как минимум, красиво. Покажу тебе мои любимые места из детства, там ничуть не хуже, чем в окрестностях Лох-Несс.
Наверное, мать порадуется за нее. Братья посмеются и скажут, что нашла себе совершенно сумасшедшего типа – себе под стать, но такая уж она, братская любовь, и этот отзыв можно будет счесть за одобрение. А отец… Отца она разочаровала еще тогда, когда оказалась волшебницей, и с тех пор ничем не искупила своей вины: сбежала из дома, заморочив голову МакГрегору, пошла работать, вернулась в «этот волшебный замок» и почти перестала появляться в родительском доме, а теперь вот собирается жить под одной крышей с мужчиной не в браке (о венчании уж и говорить не приходится)… Словом, отцу лучше не знать о новой главе ее жизни.
– Можно будет взять туда и Эммелину… В конце концов, если нам с ней предстоит жить под одной крышей, стоило бы познакомиться немного лучше, чем мы уже знакомы. Но это всё будет еще… не очень скоро. И о том, как сообщить ей о факте моего присутствия в вашем доме, придумывать будешь сам, – интонация вроде бы и была шутливой, но в каждой шутке, как известно, лишь доля шутки, и Минерва действительно понятия не имела, как может отреагировать на ее появление юная мисс Вэнс. К счастью, время до встречи с ней еще было, и можно было отложить эту непростую мысль на потом. Для начала стоило познакомиться лучше с самим Аластором. Минерва не сомневалась, что еще многого о нем не знает. И ей хотелось узнать, пусть даже это будут сущие пустяки или какие-то не самые приятные подробности. Неважно. Важно – узнать, понять, добавить в картину недостающие детали. И сохранить при этом то чувство, которое сейчас согревает ее лучше каминного огня.
– Но это еще не скоро. Успеем что-нибудь придумать, когда разберемся со всем остальным. Пока что у меня внутри радость перемешалась с паникой. Я ощущаю себя шестнадцатилетней девчонкой и думаю о том, что никогда толком не умела ни уживаться с кем-то под одной крышей, ни готовить, ни даже целоваться. Хоть смейся, хоть плачь, – она выбрала первое и рассмеялась, опустив голову и нечаянно утопив кончик носа в чашке с горячим чаем. От нелепости ситуации стало еще смешней. – Скажи мне, что ты чувствуешь себя так же по-дурацки, мне станет легче.

Отредактировано Minerva McGonagall (2015-07-19 17:36:16)