И в самом деле, Долохов участвовал в ритуале, видимо, тем самым включив себя в цепь взаимодействия, в которой его не должно было быть. Это всерьез беспокоило Риддла. Полагаться на то, что эффект сойдет на нет к концу ритуала, было бы, пожалуй, непозволительным оптимизмом. Слизеринец нахмурился, все еще не сводя взгляда с мертвеца, как будто тот мог дать ответы на все вопросы. Но нет, как и полагается всем уважающим себя покойникам, он был молчалив и недвижим. Правда, уверенно стоял на ногах, это немного портило картину. Или наоборот, улучшало?
- Да, возможно, - Лорд посмотрел теперь на дурмстрангца, продолжая задумчиво хмуриться. - Я сильно рисковал, не так ли?
Возможно, Долохову и не пришло бы в голову отдавать инферналу какой-то приказ, который мог бы быть потенциально опасен. Возможно, маггл не повиновался бы ничему такому, что могло представлять опасность для его создателя. Возможно, Риддл без труда остановил бы тело уже своим приказом. Но возможно, пришло бы, повиновался и не остановил. Тень этой возможности, пусть и весьма призрачная, беспокоила мага. Особенно в свете нового эксперимента.
Теперь он вложил в свой приказ мертвецу мощный волевой импульс и поддерживал его все то время, пока инфернал шел навстречу Антонину. Приказы на незнакомом языке отдавались ударами по этой воле, как будто именно он сам, а не мертвое тело, шагал сейчас по высохшей траве, пытаясь преодолеть одну за другой стены, выстроенные из магии. Первая - почти незаметная, легкая завеса, и маггл без труда преодолел её. Вторая далась сложнее, приказ заставил мертвеца споткнуться на ровном месте, хотя нет, не на ровном, разумеется, просто преграды такого рода не были заметны несовершенному человеческому глазу.
Зато её наверняка увидела бы змея.
Русский отступил на шаг, невольно ослабляя контроль над собственной уверенностью, сдавая позиции собственной воли, тем самым, сам того не замечая, снимая тот единственный щит, который не давал инферналу подойти ближе. Том как будто сам почувствовал то, что мертвец, конечно, чувствовать не мог - то, как освободился он от сковывающих уз чужого приказа.
То, что его остановило, тот самый последний приказ отдавал отчаянием - но не только. Еще и отчаянным желанием вернуть себе контроль. И такой же отчаянной верой в свое право контролировать собственное создание. Это было несомненно показательно, и оставалось только удивляться тому, как прекрасно это вписывается в символику той борьбы, которую им предстоит вести. 
Но, конечно, туманные аллюзии и аллегории не были единственным, что вынес из эксперимента Наследник. Совершенно очевидно, что процесс необходимо проводить одному, не позволяя участвовать никому другому. Ради безопасности, этот материал следовало бы уничтожить. Но это значило бы ждать следующей возможности вновь пройти этот первый этап не меньше месяца. И хотя с одной стороны и в глобальном смысле времени было предостаточно, задерживаться здесь еще на несколько недель Том определенно не собирался. Поэтому, загнав беспокойство в дальние углы собственного сознания, решил продолжать работу над этим прототипом будущей армии инфери. Последний раз взглянув на часы, он кивнул Долохову.
- Возвращаемся. Нам еще работать над переводом остального текста. Этому, - он взглядом указал на мертвого маггла, - скажи следовать за нами. Хочу проверить, как отреагирует на такого рода вторжение защита дома. Потом доставишь его к озеру, здесь ярдах в двухстах на север...
Риддл неопределенно махнул рукой в направлении небольшого водоема, скрытого за густо растущими деревьями, и с удивлением поднял бровь, заметив, что русский слушает не слишком-то внимательно, а вместо этого пристально смотрит на инфернала.
- ... и прикажешь ему зайти в воду и оставаться там до следующей моей команды. В чем дело, почему ты так его рассматриваешь? Не в доме же его хранить.

Поговорить?
Это могло бы быть смешным, но не было. Некоторые люди и в самом деле считали, что то, что предмет имеет антропоидную форму и движется уже делает его способным к диалогу. Маг не должен был бы позволять себе подобные предположения. Иначе почему бы, в самом деле, не разговаривать с троллями или мандрагорами? Впрочем, повода помешать Долохову тренировать навыки дипломатии на не слишком подходящем объекте не было. Риддл абсолютно молча и с интересом наблюдал за тем, как русский пытается разговорить мертвеца, переходя с одного наречия на другой, хотя только что своими глазами видел, что инфернал одинаково успешно реагировал на команды на трех совершенно разных языках, не испытывая ни малейших трудностей с пониманием. В то же время, эти вопросы, как ни странно, давали определенные ответы. Не дурмстрангцу и не о природе жизни и смерти разумеется. Но настойчивость мага и объект его любопытства отлично характеризовали его самого. Как только русский разочаровался в своих попытках и решил наконец выполнить отданный ранее приказ, слизеринец тоже подошел ближе к мертвому магглу, но теперь уходить куда бы то ни было не спешил.
- Ты знаешь, почему у тебя не получилось добиться от него ответов?
Лорд заглянул в глаза мертвеца - открытые, но абсолютно пустые. Определенно, проблема разговоров с инферналами была не в поврежденном речевом аппарате. При необходимости можно было бы использовать легилименцию. И она дала бы такое же полное представление о жизни после жизни, как легилименция направленная на статую Салазара могла бы дать о планах Дамблдора.
- Ты ведь лично готовил материал к ритуалу, Антонин, разделил его на составляющие и отбросил ненужное. И то, с чем ты пытаешься разговаривать, никуда не отлучалось. А та часть, которая могла бы рассказать что-то интересное, сейчас вне пределов досягаемости.
Риддл без тени насмешки смотрел на Долохова. Едва ли он представлял, как можно эффективно изучать и практиковать Искусства, игнорируя теоретические основы. Тем более, не верил, что на это способна целая школа, считающаяся основным центром исследования всего, что связано с этой отраслью магии. Он все же перехватил соратника за предплечье и аппарировал вместе с ним и мертвецом. 
Площадь, с которой они начинали поиск материала, была освещена плохо. Людей здесь тоже было немного, несмотря на то, что теплая летняя ночь могла бы располагать к прогулкам. Кто знает, почему магглы не пользовались возможностью пройтись по своему прекрасному городу, возможно, дело было в многочасовых рабочих сменах или чем-то еще. Оставалось лишь жалеть, что свидетелями победоносного шествия по городу станут лишь немногие. Лорд опять оглянулся на дурмстрангца, продолжая прерванный разговор.
- Думаешь, эта загадка долго оставалась бы загадкой, если бы для ответа достаточно было бы убить кого-то и допросить его затем? Нет, конечно нет, вся сложность в том, что посмертные путешествия, если они существуют в принципе, доступны исключительно душе. А ты пытаешься разговаривать с очищенным от неё телом. Разве в Дурмстранге, обучая Темным Искусствам, не затрагивают эти принципиальные вопросы, не оперируют этими понятиями? Не упоминают о природе души, о возможностях... - он замолчал на секунду, подбирая наиболее точное слово, - её модификации?

Город, конечно, не был пуст. И эта небольшая прогулка двух странно одетых людей и одного странно двигающегося мертвого тела была скорее не необходимостью, а своего рода небольшим развлечением. Или, возможно, проверкой? Есть ли кому-нибудь вообще дело до происходящего? Не обычным магглам, изредка появляющимся на улице. Те стараются быстрее отвести взгляд или лучше свернуть в другую сторону. Возможно, этому способствовала униформа маггла и кобура с оружием. А может, они бессознательно чувствовали мощь магии, заставлявшей его изображать жизнь, или даже незримое, но более чем реальное присутствие Последнего врага. Лорд почти надеялся, что рано или поздно перед ними объявятся представители местного Министерства. Уходить из этого города тихо и мирно не было никакого желания, особенно после обретения этой новой силы. Но никого не было. Кто знает, может быть, им было не до отслеживания мощных магических всплесков. Или этот они посчитали недостаточно мощным, чтобы тратить свое время. Фактически, это было к лучшему, и рациональная часть сознания подсказывала Риддлу, что еще слишком рано вступать в противостояние с какими бы то ни было властями. Это могло бы очень повредить дальнейшим планам и свободному перемещению. Рационализм однако сейчас оставался чем-то вроде фоновой музыки, а желание не сковывать магию и дальше, позволить ей свободно циркулировать не только в крови, но и заполнить собой все пространство этого города, подчиняя всех и всё, что встретится на пути, и сметать любые преграды. Но нет, это могло быть опасно.
- Какие-то вещи и в самом деле стоит проверять. Главное, правильно выбирать, какие именно, а что лучше принять как аксиому.
Лорд кивнул. В самом деле, Дурмстранг должен был уделять вопросам души более или менее значительное внимание. Куда большее, во всяком случае, чем в Хогвартсе, где даже Дамблдор, который мог бы считаться специалистом в Искусствах и Защите от них, не смог ответить на прямой вопрос. Впрочем, возможно, старик просто не захотел. Искать же ответы у Вилкост было более чем бессмысленно. Впрочем, Риддла вполне устраивал тот объем информации, который ему удалось добыть самостоятельно. По всей видимости, этот объем был больше включенного в программу европейской школы.
- В целом, Искусства модифицируют душу вне зависимости от желания мага, так что специальные способы совершенно не обязательны. Обычно такие изменения рассматриваются как побочный и не слишком положительный эффект. Что касается, намеренных трансформаций... Большинство людей сам факт возможности такой магии повергают в шок. Неудивительно, что они предпочитают молчать об этом.
Он заметил, что и сам стал подбирать слова тщательнее. С одной стороны, едва ли русский мог представлять опасность. С другой - о хоркруксах не знал никто. Или почти никто. Это было простой мерой предосторожности. Слишком простой, чтобы отказываться от неё сейчас, хотя рано или поздно, Волдеморт собирался посвятить лучших из своих людей в это, тех, кто заслужит наибольшее доверие. Сейчас же вполне хватало общих рассуждений о природе души.
- Да, чаще всего, после смерти душа становится недоступна. За исключением некоторых интересных случаев, связанных с артефактами, например. Мне встречались весьма интересные экземпляры, которые позволяют удержать душу, лишая её совершенно излишнего и, наверно, сложного выбора, создавая что-то вроде заключенного в артефакт призрака. Не сказать, что они получаются дружелюбными по отношению к живым, но тем не менее. Да и сами призраки. Совершенно бесполезны в том, что касается подробностей посмертия, но иногда могут быть весьма интересными и полезными собеседниками, - он обернулся к Долохову и сменил тему настолько резко, как быдто это было самым естественным продолжением разговора. - Тебе известно что-нибудь об Албании?

Лорд слушал русского, не глядя на него и продолжал идти, не сбавляя шаг. Он время от времени кивал, не столько для того, чтобы выразить согласие со словами Антонина, а скорее отмечая какие-то важные для себя моменты, укладывая их в память, чтобы затем обдумать их еще и еще раз. И позже, когда выпускник Дурмстранга замолчал, он шел некоторое время, не заговаривая и не вмешиваясь в эту тишину, глядя вперед, куда-то намного дальше этой мощеной улицы. Убрал упавшие на лоб волосы, покачал головой и наконец ответил, не скрывая удивления.
- Но это удивительно, разве нет? Я имею в виду, это должно вызывать удивление и опасения, трансформация души. Особенно с учетом того, что мало кто вообще что-то знает про душу, и те, кто сознательно решаются на такие эксперименты очень часто пробираются к ответам вслепую. Разве это не должно вызывать страх?
Страх, едкий и холодный страх оступиться. Или волна обжигающего ужаса от осознания ошибки. Или застывающая комом в горле паника от осознания необратимости перемен. Все оттенки этого чувства были так или иначе знакомы слизеринцу. Глупо было бы считать, что к такой магии можно подступиться без опаски. Невозможно не испытывать страх, когда ставишь на кон нечто, чем владеешь в единственном и неповторимом экземпляре. Чем по сути являешься ты сам. И в то же время, совершенно бессмыссленно владеть чем-то и не использовать его для получения большего. Ставка была более чем высокой. Выигрыш оправдывал её более чем полностью.
- Разве сама возможность не выглядит поразительной? И если нет, почему же примеры действительно сложной модификации души единичны? Припомни-ка, какие знаешь лично ты? В Дурмстранге ведь был курс Истории Искусств. Продемонстрируй мне свои глубокие познания.
Из всех великих магов, которых история насчитывала немало, на создания хоркруксов сподобились единицы. О них не писали в учебниках, во всяком случае, в тех, которые имели хождение в Хогвартсе. Но информации вполне хватало для того, чтобы понять, что магов, посмевших экспериментировать с собственной душой, можно было по пальцам пересчитать. Пожалуй, книги умалчивали о тех, кто рискнул сделать ставку - и проиграл абсолютно все. Хотя это и не удивительно - какой смысл удостаивать таких строкой в истории?
- И ты в самом деле считаешь, что единственное, что останавливает магов перед действительно великими возможностями, которые дают преобразования души - это лень? Если бы ты смотрел в глаза возможности, скажем, расколоть надвое свою собственную, позволить одной части души существовать отдельно от другой, разве ты испытал бы лишь исследовательский интерес?
И это был принципиально важный вопрос. Потому что если бы Антонин ответил утвердительно, Риддл бы несомненно восхитился бы этой смелостью и безрассудством. Но восхищался бы недолго, пожалуй, ровно столько, сколько хватило бы, чтобы завершить знакомство одной зеленой вспышкой. Нет, определенно, идея расщепления души, создания хоркрукса и бессмертия должна внушать страх. Ибо что еще может удержать человека от посягательства на эту вершину магии? Вершину, которая целиком и безраздельно принадлежала ему. Во всяком случае, должна была принадлежать.
Риддл оперся спиной на теплую каменную стену старинного здания, выслушал ответ Долохова, слегка склонив голову в знак всецелого внимания, и широко улыбнулся.
- Неужели совсем никаких традиций? А если найдем? В смысле, у тебя будет возможность убедиться в этом лично. По окончании ритуала мы направимся именно туда.

Да, маггловский ученый был тысячу раз прав. Невероятно, но факт. Такие фразы были созданы для того, чтобы писать их на гербах. Для тех, у кого эти гербы были. Но брать от магии все то, что она может дать - удел далеко не всех. И совершенно точно - не тех, у кого лень и равнодушие занимали хоть сколь-нибудь значимую часть эмоционального диапазона. Такие люди были массой - не совсем материалом, но все еще не теми, интересы кого стоило учитывать. По настоящему ценные люди должны быть увлеченными. И не столь важно, чем именно: Искусствами, зельями, да хоть гербологией. Они должны быть захвачены идеей настолько, чтобы мысль об отдыхе даже не приходила им в голову. Не говоря уже о лени. Остальных не стоило брать в расчет.
Да, определенно, Дурмстрангская литература говорила об экспериментаторах с душой намного больше, чем хогвартская. Стоило однако же отметить, что даже изучив её довольно подробно за то время, пока он присутствовал в школе, Риддл не нашел ничего такого, что могло бы дополнить информацию о ритуале расщепления души, не говоря уже о том, чтобы изменить какие-то взгляды мага на этот процесс. Все те же предостережения об опасности, больше примеров неудач, описание сложности и подробные выкладки о том, чем может закончиться каждый из этапов. Запугивание для нервных студентов, не иначе. И тем не менее, желающие попробовать себя на этом поприще находились, пусть единицы достигали успеха. История Искусств свидетельствовала о том же.
- Они все совершали элементарные ошибки, - Том отмахнулся от известных имен. - Я даже могу предположить, в чем именно. Когда берешься за такую магию, не ошибиться очень важно.
Определенно, сейчас главная ошибка, которую мог допустить кто бы то ни было - попытаться сделать это.
- Да, несомненно, если верить такому прочтению истории, то эксперименты с душой - не более чем изощренный способ самоубийства. И тем не менее, хоркруксы создавались успешно. Теми, кто не знал о неудачах предшественников. А если бы и знал, все равно шел бы дальше.
Риддл выслушал ответ Долохова и усмехнулся. Он опять обернулся в ту сторону, куда все еще продолжал идти мертвец, не получивший других указаний.
- Стой.
Тело остановилось посреди улицы, а Лорд перевел взгляд с него на перстень на своей руке.
- Сомнения. Да, иногда сомнения - это очень правильно. Куда более сильные маги, чем ты, брались совершить этот ритуал. Многие из них отступали. Многие... О, я могу дать тебе возможность узнать больше, прежде, чем принимать решение, Антонин, - он без малейших сомнений снял перстень со своего пальца и все с той же спокойной улыбкой протянул его собеседнику. - Хочешь рассмотреть результат успешного ритуала? Держи, ознакомься.

Стоило только перстню оказаться в руках Долохова, как все внимание русского было поглощено артефактом. Ничего удивительного, разумеется. Хоркрукс оборонялся так, как умел. А умел он, надо сказать, неплохо. Во всяком случае, до сих пор исправно возвращался к настоящему владельцу, оставив в живых лишь одного из временных. Том так и не знал наверняка, каким именно образом артефакт общается с тем, кто присваивает его, ломает волю, заставляя надеть кольцо на палец, тем самым активируя проклятие. Возможностей исследования все же было недостаточно, чтобы понять эту магию хорошо, а теоретической базы не было вовсе. Но она работала, и работала именно так, как это было необходимо. Вне зависимости от того, что о ней знали люди.
Антонин задал сложный вопрос на этот раз. И не имело значения даже то, что ответ его сейчас интересовал куда меньше, чем возможность завладеть перстнем. Он нужен был самому создателю артефакта, поэтому, поразмыслив немного, Лорд высказал свои предположения.
- Разве это странно? Хоркрукс - это часть души создателя, пусть она и заперта в предмете. Вполне естественно, на мой взгляд, что ты ощущаешь его живым. В конце концов, он более одушевлен, чем животные или многие магические существа. Раз уж ему хватает сил убедить тебя сделать то, что ему необходимо. Даже несмотря на то, что ты прекрасно знаешь, насколько это опасно, и, может быть, даже вполне обоснованно подозреваешь, что это убьет тебя. О, или я забыл упомянуть об этом нюансе?
Да и стоило ли? Если бы Антонин не догадывался о чем-то подобном, разве перстень не оказался бы у него на пальце в первые же секунды? Но вместо этого на его лицо то и дело бросали тень какие-то сложные вопросы, которые, по всей видимости, возникали в сознании по мере борьбы за существование, замечал эту борьбу Долохов или нет. Риддл сдержанно улыбнулся, продолжая внимательно наблюдать за соратником, чтобы не упустить тот момент, когда потребуется вмешательство. Ведь передавая ему перстень, он в то же время снимал с молодого мага всю ответственность за происходящее, принимая её на себя. И поскольку смерть Долохова в планы Наследника, именно он и должен был следить за тем, чтобы тот не убил себя, поддавшись силе чужой воли.
- Есть столько элементарных и не очень ошибок, которые можно допустить, создавая хоркрукс, Антонин. Но главная, о которой никогда не не упомянут в книгах - это простая истина, которую человек вполне способен постичь самостоятельно. Тот, кто обеспечил себе бессмертие, едва ли захочет, чтобы кто-то повторил его путь. И тогда желание создать хоркрукс - уже становится ошибкой, в большинстве случаев, фатальной. Да, похоже, ты не очень внимательно сейчас слушаешь меня. Ничего, я повторю еще раз при необходимости.
Полностью поглощенный своим общением с артефактом, русский едва ли мог воспринимать всю эту речь и запоминать её. Так же как и не мог заметить, как на него направляется тисовая палочка, чтобы в решающий момент выписать быстрый пасс.
Expelliarmus
Перстень вылетел из рук дурмстрангца так же легко, как вылетало оружие из рук противников. Но если обычно это означало поражение, то в этот раз было для Долохова победой. Волдеморт опять ощутил в ладони холодный металл и острые грани черного квадратного камня, не стершиеся за века.
- Нет, Антонин, не за этим. Думаю, сегодня не обязательно доводить урок до твоей смерти, чтобы ты заметил некоторые подводные камни создания хоркруксов. Надеюсь, ты в полной мере оценил основной, как и то, что не обошел бы его, если бы тебе не указали фарватер. И усвоил, что право повергнуть Последнего Врага не может быть поделено. Все еще хочешь претендовать на принадлежащее мне?

Он следил за взглядом Долохова, взглядом, который очень ясно давал понять, что сейчас или через мгновение этот человек решит отстоять то, что секунду назад считал своим. В эти секунды, когда в душе русского, может быть шла какая-то борьба магии перстны со здравым смыслом, а может быть и не было её вовсе, а было лишь напряженное ожидание того, когда пропадет эффект хоркрукса, в который раз за сегодняшний день решалась жизнь. Иначе было невозможно. Каким-то образом Долохов должен за самое короткое время получить хотя бы то доверие, которым пользовались однокурсники. Единственный способ, который мог придумать Риддл - это продемонстрировать ему хотя бы частично возможные последствия его ошибок. Антонин понимал их, это было прекрасно слышно в его интонациях, понятно по его ответам. А значит, подвергая его жизнь опасности, Том фактически спасал её раз за разом, хоть сам Долохов едва ли согласился с таким взглядом на происходящее.
Своего рода прививка от смерти.
Через несколько секунд взгляд русского изменился. Этого было вполне достаточно, чтобы Лорд довольно кивнул и вернул хоркрукс на палец. Очередной урок усвоен. Очередной шаг к взаимопониманию. А что может быть важнее для работы в команде? Он отошел наконец от стены дома и двинулся дальше по улице, на ходу отдавая соответствующий приказ инферналу.
В ответ на вопрос соратника Риддл опять кивнул. Конечно, в создании хоркруксов не было смысла, если бы не было возможности вернуть душе физическую оболочку.
- Да, Антонин, разумеется. У меня есть описание этого ритуала.
И, пожалуй, впервые за этот вечер его голос звучал не слишком уверенно. Конечно, ритуал он знал. Сложность заключалась в том, что для того, чтобы проверить его действенность, надо было для начала умереть. Странно, но Том совсем не хотел умирать. Даже ради расширения границ магии. Поэтому и проверку откладывал на то далекое время, когда все может пойти не по изначальному плану. Сейчас же даже мысли об этом моменте парализовали мысли м обдавали сознание холодом. Со дня создания первого хоркрукса, он так и научился спокойно относиться к возможной смерти. И сейчас Наследник шумно вдохнул ночной воздух, который совершенно неожиданно пахнул землей, сыростью и увядшими могильными цветами и нервно облизнул пересохшие губы.
- Конечно, я рассчитываю на помощь моих друзей в случае необходимости. Несколько человек знают о той вещи, в которую заключен осколок моей души.
Если он хотел бы уточнить, то сообщил бы еще и то, что каждый из этих людей знал о каком-то одном из хоркруксов, не имея представления о других. Но такая откровенность несколько нарушила бы тайну. А это, в свою очередь, было бы несправедливо по отношению к остальным её хранителям.
Коротким приказом он остановил мертвеца и указал палочкой на дверь того дома, который считал своим, пока жил в этом городе.
- Заходи.
Инфернал послушно двинулся вперед. Том внимательно смотрел за происходящим, напряженно ожидая, будет ли испорчен ценный наполовину обработанный материал. Маггл на короткое мгновение остановился, с силой преодолевая невидимый барьер. Но ему не понадобилось слишком много времени: несколько секунд - и он перешагнул порог, совершенно безболезненно для себя. Система безопасности дома просто не в состоянии было отследить угрозу такого рода. Лорд недовольно покачал головой: защитные заклинания совершенно точно требовали пересмотра. Решив не откладывать этот вопрос надолго и начать работу над этим уже завтра утром, он опять обернулся к Долохову.
- Я рассчитываю на всех моих друзей. Всех, кто посвящен в это. И те, кто ценят мою дружбу знают, что я умею благодарить. Ты ведь тоже знаешь, не так ли, Антонин? Ты тоже сделаешь все возможное, чтобы помочь мне вернуться, или я ошибаюсь?