Marauders: Pumpkin juice! |
|
Hic sunt leones - Minerva McGonagall Педсовет - Alice Longbottom Уроки этикета - Remus J. Lupin |
|
|
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marauders: Pumpkin juice! » Страницы прошлого » Нам честного лишь время обнаружит
1. Участники: Антонин Долохов, Рудольфус Лестрейндж и Северус Снейп.
2. Дата и место действия: одно из помещений Ставки. 25 мая 1979 года.
3. Описание: магглорожденной заложнице удалось сбежать из Ставки при обстоятельствах настолько подозрительных, что Рудольфус считает нужным поделиться своими сомнениями насчет Северуса Снейпа. Беспокоить милорда, не имея на руках доказательств, было бы весьма неразумно. Зато Долохов, рекомендовавший Снейпа Организации, очень хочет разобраться в этом деле.
Заранее прошу прощения за возможные неточности времени и/или каких-то фактов. Если что-то упустил или не учел – напишите, я исправлю.
Лестрейндж переступил порог одного из зданий ставки. Не останавливаясь ни на секунду, кивнул дежурному в знак приветствия и прошел в кабинет, в котором должны были встретиться Рудольфус, Антонин и, возможно, Северус. Мужчина снял мантию, повесив ее на спинку стула, одиноко стоявшего у стены. Поднял взгляд на часы. Вот-вот должны были прийти соратники. Он скрестил руки на груди.
Все мысли Рудольфуса были сосредоточены лишь на одном - не мог пленник так просто сбежать. Очевидно, что ему, а точнее ей, помогли. Вот только как? Мужчина прокручивал в голове недавние события, разговоры и реакции, чтобы не упустить ни единой детали, которая могла послужить ответом на эти вопросы: кто помог пленнице сбежать и как они это сделали? Второй вопрос сформулирован неверно. Он должен был звучать так: как они вместе смогли улизнуть, не попав под видение ни одного Пожирателя Смерти? В том, что действовали они сообща, не было и сомнения. Он не считал, что целительница из Мунго обладала блестящим интеллектом настолько, чтобы обмануть Пожирателей. Рудольфус мог вспомнить лишь немного женщин, которые вот так просто смогли бы уйти незамеченными, в число которых входила его невеста – Беллатрикс.
Первым и, похоже, единственным подозреваемым Лестрейнджа на данный момент является Северус Снейп – один из немногих одаренных молодых магов, который уже смог проявить себя и войти в Ближний круг. Бывает язвителен и несдержан.
Периодически мужчина присматривался к соратнику, пытаясь изучить его. Теперь же Рудольфус стал относиться к Северусу с настороженностью. Он внимательно случал его, не упуская ни единого слова. Смотрел на него, пытаясь прочесть какие-то чувства на его лице, которое по-прежнему оставалось бесстрастным. Попытки Лестрейнджа понять хоть что-то не увенчались успехом. Но ему по-прежнему не давало спокойствие все это.
В итоге Лестрейндж решил выяснить что-нибудь уже проверенным способом, который редко подводил его. В Министерстве Магии он отыскал досье на соратника и, изучив его, нашел недостающее звено, которое объясняло очень многое. Сверив некоторые даты, Рудольфус обнаружил, что Северус Снейп и та самая Лили Поттер (в девичестве Эванс) поступили и окончили Хогвартс в один и тот же год. Только он обучался на факультете Слизерин, а она – на Гриффиндор. На этом какие-либо факты заканчивались. Зачем ему помогать гриффиндорке? Единственный логический ответ, который крутился в голове
Рудольфуса заключался в том, что Северус что-то испытывал по отношению к этой девушке. Что это было за чувство, мужчине оставалось лишь догадываться. Влюбленность? Возможно. Сам Лестрейндж не понаслышке знает, на что способен человек, под влиянием этого чувства. Вот только при этом кто-то следует здравому смыслу, а кто-то - нет.
В любом случае это всего лишь предположения, в правильность которых Лестрейндж сам до последнего не верил. У него не было доказательств, а идти к самому Темному Лорду с такими мутными мыслями – не самое верное решение. А тем более обвинять соратника, сомневаться в котором не смел даже Лорд Волдеморт. Втягивать Беллатрикс мужчина не хотел. В большей степени потому, что она могла все испортить, зная ее страстную натуру. Наверняка она отправилась бы прямо к зельевару, выяснить все самой. И это было бы первой ошибкой. Ведь, поняв, что к чему, он притих, не оставляя на пути зацепок. Именно поэтому Рудольфусу было необходимо обсудить свои подозрения с человеком, который сам рекомендовал Снейпа в организацию. И, при этом, не станет распространяться.
Отредактировано Rodolphus Lestrange (2015-10-10 11:56:38)
Иные люди не вызывают у окружающих доверия и желания раскрыть им душу. Порой Долохов сожалел, что не относится к этой части населения Англии, и чаще всего подобные чувства обуревали его, когда ради душеспасительного разговора ему требовалось загодя подняться или же отказаться от благословенной идеи отойти ко сну после ночи, проведённой за чтением, предположим, Бердяева. Однако человеческое доверие - материя слишком драгоценная и редкая, чтобы регулярно пренебрегать ею ради нескольких часов сна.
На сей раз о разговоре попросил Рудольфус, заподозривший в нехорошем Северуса Снейпа. Долохов вынужден был признать, что обвинений в адрес Снейпа ожидал дольше, чем собирался; слизеринец словно создан был для того, чтобы притягивать подозрительные взгляды и неприязнь, однако сторонники Волдеморта все как один безропотно терпели его уже около года, более того, с ним не произошло ни одного несчастного случая. Возможность наблюдать подобную терпимость и прекраснодушие среди тех, кого Долохов знал как прирожденных убийц и патологических садистов, определённо стоила того, чтобы рекомендовать в ближний круг этого примечательного человека.
Однако час пробил, и в довершение всего обсуждать предстояло события, связанные с инцидентом, в котором роль Долохова не была столь увлекательной и яркой, как ему хотелось бы, и лишь благодаря вмешательству Алекто он не проводил сейчас свободное время в Азкабане. Это настраивало на грустный лад, посему предстоящий разговор вызывал у Долохова меньше энтузиазма, чем мог бы в данных обстоятельствах. Еще меньше энтузиазма вызывало в нем намерение Рудольфуса непременно провести разговор в Ставке, в лучших традициях заседания политбюро, и хотя англичане и притворялись, что эти традиции им незнакомы, ни один столкнувшийся с подобным человек не поверил бы им.
Первым желанием Антонина было вызвать Снейпа и предложить ему пойти и поговорить с Лестрейнджем, что, разумеется, не принесло бы никакого результата, но на время замкнуло бы их друг на друга, а возможно, и принесло забавные последствия. И все же он не позволил себе поддаться этому желанию и счел необходимым выступить в роли третейского судьи, однако... не в каждой мелочи необходимо уступать ближнему.
Долохов отказался от намерения куда бы то ни было идти, налил себе немного сливовой настойки, одернул домашний халат и посредством Метки недвусмысленно намекнул Рудольфусу, что предпочтет беседовать там, где располагает любимым диваном и мягкими туфлями.
- Рад приветствовать, Рудольфус, - сказал он гостеприимно, когда Лестрейндж явился. - Надеюсь, ты не против смены места? Чувствуй себя как дома, прошу.
Затем Долохов рассудил, что перспектива выслушивать сначала обвинения в редакции "для судьи", а затем те же обвинения в редакции "для обвиняемого" не слишком его занимает, и тем же способом пригласил и Снейпа присоединиться к их теплой и дружественной компании, и Снейп, разумеется, охотно явился, поскольку неохота... не приветствуется между друзьями.
- Северус! - Антонин приветливо улыбнулся. - У нас здесь назрело несколько вопросов в свете последних событий... и мы очень хотели бы найти на них ответы.
Господа, надеюсь, вы не против, что я прописал ваше появление. Ведь вы не отказались бы принять мое приглашение?
Рука непроизвольно дрогнула, когда на предплечье полыхнула огнем Метка, оставляя быстро темнеющий след, как будто выжженный раскаленным клеймом. Палочка очень немелодично стукнула по краю ёмкости, прерывая заклинание.
Кто вообще придумал этот способ вызова?
Вопрос с очевидным ответом. Известно, кто. Так же как и ясно, кто этим способом решил воспользоваться именно сегодня. Снейп с сожалением посмотрел на недавний объект приложения магии. Жаль, быстро закончить не удастся. И все-таки абсурдный и даже опасный способ связи. Хорошо, что это он только макароны себе на ужин разогревал, а что если бы работал над каким-нибудь взрывоопасным зельем?
Твердо решив сообщить все претензии Долохову прямо сейчас, если конечно его не вызывают к умирающему или в гущу сражения, Снейп аппарировал. Нет, гостиная, в которой самое почетное место занимал какой-то гипертрофированный диван, еще и обитый золотистым атласом - ужасающий образец мебельного искусства - определенно не была полем боя... во всяком случае на данный момент. И на умирающего Долохов, удобно расположившийся на этом диване, тоже не очень походил. Северус набрал было воздуха, чтобы высказать все, что думает о бывшем профессоре (или не все, но хотя бы десятую часть тому не помешало бы услышать), пока тот не приказал ему, к примеру, кофе принести или еще что-нибудь в таком же роде, но вовремя заставил себя замолчать, заметив еще одного участника встречи.
Лестрейндж. Никогда не проявлял особого дружелюбия, но в последнее время стал еще более подозрительным и нервным. Снейп мысленно ставил Рудольфусу самые разнообразные диагнозы и пытался угадать, какое лечение прописывает ему семейный колдомедик. Как бы то ни было, видимо на днях лечение он прекратил, и все его подозрения наконец вылились во что-то настолько внятное, чтобы изложить свою версию Долохову. Это, если подумать, было совсем неплохо. Ведь всего лишь Долохову, будь у Лестрейнджа какие-нибудь весомые доказательства чего бы то ни было, вряд ли бы он остановился на этом. Выслужиться напрямую перед Лордом - кто бы отказался от такой идеи? Только тот, кто будучи уверен сам, знает, что не сможет убедить другого.
Услышав свое имя, Снейп вздрогнул и оторвался от созерцания Рудольфуса, оборачиваясь к карпатскому магу.
- Вопросы? Что-то касающееся целительства? Зельеварения? Если речь о том составе для Макнейра, то еще рано: завершу работу не ранее чем через десять дней, и настаиваться ему еще полный лунный цикл.
Но отсылка к последним событиям была слишком очевидной, не стоило игнорировать, это выглядело подозрительно. Северус еще раз посмотрел на Лестрейнджа и опять на Долохова, стараясь не переигрывать. Итак, нападение на больницу, только оно ведь гремело в последние дни по всей стране.
- Или вы о своем визите в Мунго? Если что, у меня был выходной, так что наверняка ни о чем сказать не смогу.
Лестрейндж ничего не имел против смены обстановки. В конце концов все официальные встречи проводились в ставке. Нынешнюю – он никак не мог назвать официальной. Мысленно даже поблагодарил Долохова за подобную идею. Беседа будет вестись в непринужденной обстановке, где Антонин будет гостеприимным хозяином, а Рудольфус и Северус – выполнять роль радушных гостей. Смешно звучит. Если первый точно не выбьется из своего образа, то про Лестрейнджа и Снейпа подобного сказать нельзя.
Мужчина коротко кивнул, поприветствовав Антонина.
- Рад приветствовать, Рудольфус, - радушно, впрочем, как и всегда, поприветствовал соратника Антонин. – Надеюсь, ты не против смены места? Чувствуй себя как дома, прошу
- День добрый Антонин, - ответил Рудольфус, с интересом рассматривая новую для себя обстановку. – Смена места иногда крайне благотворно сказывается на делах, что требуется выполнить находящимся в нем. Спасибо что не отказал моей просьбе о встрече.
Зная Долохова он не собирался высказывать свои подозрения сейчас, прекрасно зная о привычке карпатца выслушивать сразу и истца и ответчика. Поэтому дожидаясь третьего из участников сегодняшнего действия Рудольфус, по привычке успевшей появится с начала их акций, стал осматривать новую для себя обстановку. Пробежавшись глазами по комнате, и не удержав
легкой, практически незаметной, усмешки при виде громадного дивана, Рудольфус отошёл в угол, застыв в ожидании Снейпа.
Тот не заставил себя долго ждать, ворвавшись в комнату и быстро оббежав глазами развалившегося, подобно римскому патрицию, на своём ложе Долохова. По всей видимости Северус даже не предполагал о причинах, по которым его позвал славянский маг, и предложил свои услуги как лекаря.
Рудольфус с интересом и насмешкой смотрел на весь спектр эмоций, который быстро, одна за другой, сменялись на лице молодого человека. Еще больше его позабавило желание зельевара что-то сказать, когда тот заметил его, стоявшего в углу с саркастической улыбкой взирающего на это пантомиму. Лестрейндж много бы отдал за то, чтобы узнать что за мысли крутятся в голове зельевара сейчас, но тот уже был неплохим окклюментом. А начав планомерную осаду его разума сейчас, Рудольфус рисковал быть неправильно понятым.
Сложив руки на груди, Руди взглянул на Долохова, ожидая начала…
- Вопросы? Что-то касающееся целительства? Зельевариения? Если речь о том составе для Макнейра, то еще рано: завершу работу не ранее чем через десять дней, и настаиваться ему еще полный лунный цикл. Или вы о своем визите в Мунго? Если что, у меня был выходной, так что наверняка ни о чем сказать не могу.
движением, ответил ему. В Снейпе всё было слишком: он слишком нервничал, слишком, слишком сильно намекал на последнюю акцию, и слишком слабо контролировал свои движения, по сравнению со своим обычным состоянием, конечно. Всё это лишь усиливало подозрения Рудольфуса, и показывало правильности идеи внезапного вызова зельевара.
- Нет Северус, Антонин не собирался спрашивать тебя о Мунго, нам прекрасно известно о том кто учавствовал в том налёте – сказал Рудольфус, выйдя ближе к центру комнаты. – Нас интересуют твоё виденье совсем иных событий, в которых, возможно, ты мог принять непосредственное участие.
Вторую часть речи Рудольфус сказал вкрадчиво, слегка усмехаясь краешком губ. Несмотря на это по его цепкому взгляду было видно: маг был собран и ожидал любых действий своего молодого оппонента.
- Нам бы очень хотелось услышать о своем недавнем внезапном, я бы даже сказал… мм волшебном… да, именно волшебном побеге одного из пленников, или вернее пленницы, – усмешка стала более явственной, а взгляд холоднее, – ведь согласись, Северус, если из столь защищенного места может выбраться любая грязнокровка, то это ведет к нешуточной опасности для нас.
Немногое могло считаться столь же притягательным развлечением, как наблюдение за лицами людей, вырванных из тихой рутины их повседневных дел призывом Метки, а потому Долохов отказывал себе в этом маленьком удовольствии, лишь если обстоятельства его к тому обязывали, а обстоятельств, способных обязать его к отказу от удовольствий, насчитывалось не так уж и много, как некоторым того, вероятно, хотелось бы.
Однако лицо прибывшего Лестрейнджа не подарило никаких новых впечатлений, поскольку с мимикой людей, прибывших исполнить свой долг несмотря ни на что, Антонин был в общих чертах уже знаком. Согласно царящему в этом доме закону гостеприимства на столике рядом с Рудольфусом возник бокал со сливовой настойкой, предназначенный уже ему, но не возникло никакой закуски, ибо разбавлять серьезные разговоры алкоголем в чистом виде Долохов всегда находил весьма и весьма интересным.
Мимика явившегося Снейпа обещала гораздо более неформальный ход беседы в силу того, что сей талантливый юноша по-прежнему не мог избавиться от дурной склонности монополизировать право на серьезный и значимый труд, отказывая всем прочим английским волшебникам, имеющим счастье жить в одно время с гением, в праве претендовать на толику его внимания. Не меньшей его проблемой была неприязнь к дивану. Долохов не мог бы предположить, что с кем-то еще бывший студент мог бы вступить в столь же эмоциональные отношения с первого взгляда, как с этим диваном, и кто знает, чем закончилось бы дело, оставь он этих двоих наедине... не исключено, что в живых остался бы только один. Антонин сделал поощряющий жест, приглашая Снейпа не держать в себе эмоции, но тот лишь неприязненно взглянул на Лестрейнджа, а момент для излияний был безвозвратно упущен. Тогда он сделал другой поощряющий жест, уже предназначенный Лестрейнджу.
- В том-то и дело, Северус. Предполагаю, Рудольфус сумеет выразить суть более кратко, чем я.
И Рудольфус воистину так и поступил, воспользовавшись тем подавляющим преимуществом, что эта суть была ему известна в отличие от Долохова. Долохов внимал со скучающим видом, поскольку по воле нежданно посетившего его порыва ему пришло в голову не демонстрировать Снейпу свою неосведомленность и отсутствие глубокого интереса к сути дела. Возможно, впредь это даст ему повод отвечать на зов с более приятным выражением лица?.. К концу действительно краткого повествования Лестрейнджа Долохов вспомнил, о чем идет речь, о еще одной недавней студентке, которая, увы, пренебрегала факультативом по ЗОТИ, а потом была вынуждена сопроводить Волдеморта из Мунго в одну из скромных резиденций возглавляемого им сообщества, откуда потом непредвиденно исчезла. Однако перед этим ей требовался колдомедик, тогда как Гиббон занимался более интересными пациентами, и в результате складывалась забавная цепочка, на конце которой теперь болтался в непосредственной досягаемости Лестрейнджа этот неприятный молодой человек Северус Снейп.
- Лили Эванс, - Долохов дал Дороду знак организовать бокал со сливовой и для второго гостя, и таковой немедленно возник. - Промочите горло, Северус, мы надеемся услышать подробный рассказ о ее пребывании у гостях у милорда, вернее, вашу версию подробного рассказа.
Даже удивительно, но сегодня Долохов выбрал для себя роль зрителя, а не активного учистника событий. Ну или просто отдал Лестрейнджу все первые роли в этом представлении. Именно ему было предоставлено право начать допрос. В том, что это именно допрос, пусть и проходил он в весьма неформальной обстановке в компании ужасающего дивана, не могло быть никаких сомнений. И, конечно, никаких возможностей этого разговора избежать, чтобы не привлечь к себе и к происшествию, которое, казалось бы, осталось в недалеком прошлом, лишнего внимания. В ответ на обращенную к нему реплику Снейп лишь скептически поднял брови.
- Точно. К огромной опасности Рудольфус. Только где-то в твои размышления закралась ошибка. Не припомню, чтобы заложница оставалась под мою ответственность. Не спросить ли, в первую очередь с тех, кто её охранял. Кто-то же её охранял, не так ли?
Не так. Судя по всему, тот, кому было это поручено, самодовольно понадеялся на то, что самостоятельно из Ставки Лили не выйти. И он был прав, конечно. И все же, Эванс бежала. Да, было отчего заподозрить предательство в рядах. Заподозрить, но не доказать. И тем более, не доказать его личное участие в судьбе сбежавшей пленницы, воспоминания о глупейшем поведении которой сейчас вызывали разве что глухую злость. Эванс вздумала геройствовать даже тогда, когда сама прекрасно понимала, что у нее нет ни единого шанса. Эванс вздумала поучать его даже тогда, когда он помогал ей, рискуя собственной жизнью. Эванс... оставалась Эванс. Всегда.
- Я прекрасно понял, о ком речь, - раздраженно бросил он Долохову, но быстро взял себя в руки и продолжал отчет со всем возможным спокойствием. - Что именно вас интересует? Получил приказ прибыть на место и позаботиться о здоровье заложника. Её ноги были повреждены темномагическим проклятием, сейчас не могу сказать, каким именно, не делал никаких записей. Частично восстановлены еще до моего появления там. Я наложил обезболивающее заклинание, выдал ей необходимые зелья, состав на основе рябинового отвара, там даже бадьян был не нужен, проследил, чтобы они были приняты. Потом ушел.
Ну а что, ни одного слова неправды. А ментальный щит - так это просто так, на всякий случай. И чтобы эмоций было поменьше, они слишком мешают.
Северус прошелся по комнате, выбрал стул, который показался ему наиболее безопасным и кивнул на него, обращаясь уже к хозяину дома.
- Если вы хотите опять начать дознание, я могу хотя бы присесть? И да, около той комнаты не было ни одного охранника. Возможно, это как-то прояснит ситуацию с побегом?
На появившийся рядом с ним кубок с неизвестного генезиса жидкостью Снейп покосился, но пить, конечно, не стал. Окклюменция - окклюменцией, а кто его знает, какие новейшие карпатские разработки может опробовать Долохов, и помешает сможет ли традиционная защита от ментальной магии быть против них полезна. Да даже если предположить, что в бокале не более чем обычный алкоголь, это тоже совершенно не то, чем стоило бы сопровождать требующую абсолютной сосредоточенности беседу.
- И я уже рассказывал об этом две недели назад. Лично Темному Лорду, который заинтересовался этим делом. Ты думаешь, Рудольфус, я солгал ему, а он оказался недостаточно проницательным, чтобы заметить?
Рудольфус, наблюдая за тем как мальчишка все больше и больше распаляется, все глубже погружался в свои мысли. Так ли верны его догадки, ведь мир не сошелся клином на юном Снейпе, да и вместе с ним прибыло достаточно юнцов, грезящих великими свершениями, но боящихся запачкаться. К тому же, пусть мальчишка и был последним видевшим грязнокоровку, но это не давало неоспоримого права по его дознанию: ведь хорошие зельевары столь редки и нужны… В любом случае Северус был слишком порывист, а его попытки сместить акценты слишком заметны, все же возраст и отсутствие опыта в подобных, внезапных, проверках сказывается. А значит нужно узнать, что скрывало это молодое дарование, и утешить, возможно, слишком разыгравшиеся подозрительность и любопытство. И получить максимум возможного из сложившейся ситуации.
- Дознание, - словно очнувшись, но до сих пор нескольким рассеянно, проговорил Рудольфус – слишком громкое слово. Здесь лишь собрались соратники, чтобы обсудить событие, что в перспективе, не сулит никому из нас ничего хорошего, - Начав свою речь, Лестрейднж, внимательно следил за любым проявлением эмоций своего
оппонента.
- Поэтому прошу - спокойней мой юный друг, никто ни в чем тебя не обвиняет. Твои слова об отсутствии охранника у заложницы, доставленной лично Лордом, услышаны. И это лишь усугубляет нашу проблему, пусть в тоже время и упрощает ее: то здание опутано целой паутиной могущественных чар, и нет возможности войти и выйти не замеченным из него, - бросив, незамеченный Снейпом, вопросительный взгляд на Карпатца, расставил ловушку Лестрейндж. Благодаря натуре авантюриста, и огромному опыту в этом, блефовать получалось также естественно, как и дышать. Не смотря пригубив из бокала Рудольфус скривился и развернулся к Долохову, – Антонин, если не затруднит – огневиски: недавно, в гостях, перепил сливовой - теперь не могу на неё смотреть, - дождавшись ответа Долохова Лестрейндж продолжил прерванный разговор - Так вот, насчет чар: их ставил лично Лорд, и именно у него есть ключи от следящих карт здания, но, в данный момент, нет времени на нахождения по их записям того неимоверного глупца (а кроме как глупцом этот человек никем иным быть не может) что помог сбежать грязнокровке. Но если есть подозрение о личности сего героя и он для тебя
дорог, - читай, может чем-то расплатиться со всеми нами - не стесняйся, скажи всё-таки мы, я и Антонин, на хорошем счету у Лорда, и попытаться спасти его для нас несложно. Пока на это всё ещё есть время.
А теперь осталось лишь, сделать последние намеки, ждать, потягивая прекрасный напиток, доставленный прямиком из, воистину бездонных, погребов Долохова, наслаждаться обществом образованных собеседников, и внимательно, не спуская глаз, следить за Снейпом. Как жаль, однако как жаль, что в столь юном возрасте тот столь хорош в оклюменции. Но так даже лучше: лишь интереснее будет узнать, что мальчишка скрывает. Лестрейндж закусил удила этой большой тайны маленького зельевара, и теперь не отступится, пока не узнает ее. Благо Долохов, многомудрый, и столь же проницательный Долохов, сидит здесь же, и явно благоволит к его, Рудольфуса, интересу. Это явно заметно по всему: по жестам, по мимике, по словам: карпатец развлекался, смотря на попытки молодого лорда укусить Снейпа за хвост, и собирался получить из
данной ситуации максимум удовольствия. А значит можно проявить немного наглости, и приукрасить сущее, дабы оно обросло новыми, выгодными, подробностями. И наблюдать, потягивая чудный напиток, и готовясь в любой момент выхватить палочку, за Снейпом, внимательно слушая, запоминая и анализируя всего его слова и проявления эмоций.
Главное не переступить грань, вызвав тем самым гнев восточного мага.
- Пойми, мой юный друг – несомненно, нет никого проницательней Темного Лорда, но и он не может быть во всех местах одновременно, - Рудольфус извеняюще улыбнулся, как будто в это была часть и его вины, вот только глаза опасно сузились, а не сходящая весь разговор с уст, усмешка стала жестокой, – именно поэтому мы и собрались здесь. Ведь ты был последний кто видел эту… Тэранс, а нет, Эванс кажется. Ну да неважно, кому интересно имя очередного отродья магглов. И именно твоя точка зрения очень важна, чтобы пролить свет на тайну, которая, возможно, без тебя, - на этих словах Рудольфус отсалютовал бокалом Снейпу, – нам не подвластна. В любом случае, Антонин, что же вы молчите, я думаю Северусу интересно узнать ваше мнение о данной ситуации столь же сильно, как и мне сейчас.
Северус продолжал бросать неприязненные взгляды на диван, что огорчало Долохова до самой глубины души, и даже не в силу того, что его юный друг и протеже не одобрял обстановку его дома; мало кто находил в себе достаточно понимания и хорошего вкуса, чтобы одобрять то, что Долохов ест, носит и расставляет в своем жилище. Однако же эта неспособность быть толерантным к небольшим человеческим слабостям, разве не могла она считаться постыдной черствостью, достойной осуждения?
Выражая готовность противостоять человеческой косности во всех сферах ее проявления, в том числе в сфере домашнего интерьера, Долохов забросил на диван ноги и щелкнул пальцами, ожидая, что этого будет достаточно, чтобы сливовая сменилась на огневиски, и спустя секунду так и произошло.
- Конечно, Рудольфус. Прислать тебе потом бутылочку рассола? Садитесь, Северус, только потрудитесь повернуться лицом в нашу сторону.
Тактика, избранная Рудольфусом для увещевания Снейпа, по скромному пониманию Долохова являлась ошибочной, ибо спасение потерпевших крушение никогда не входило в список интересов сего юноши, равно как и демонстрация неуместного благородства в отношении тех, кто мог бы совершить диверсию и вольно или невольно подставить самого мистера Снейпа под обвинительные взоры старших товарищей. Однако не следует признавать неудачу, пока ничего не свершилось, и Антонин решил использовать сей случай как бесценную возможность Лестрейнджа справиться со столь неподатливым материалом. Однако этой возможности его лишила просьба Рудольфуса о вмешательстве.
Долохов пригубил сливовую и пожал плечами.
- Возможно, Темный Лорд оказался достаточно проницательным, Северус. И посчитал, что тот, кто привел вас в наши ряды, должен в некотором роде исправить совершенную им ошибку, а возможно, я сам просил его об этом и он проявил снисходительность.
Ибо проявление снисходительности являлось привилегией, которой были достойны несколько человек из ближнего круга, способных по достоинству оценить эту драгоценность и ни при каких обстоятельствах не злоупотреблять ей, и Долохов небезосновательно относил себя к числу сиих счастливцев.
- Лили Эванс, - Антонин вздохнул. - Милая была девушка, Гораций часто о ней говорил, но совершенно неблагоразумная. Цепочка каких рассуждений заставляет человека всерьез полагать, что можно просто так сбежать от милорда и явиться на работу? Хотя кажется, у вас снова был выходной и вы все пропустили.
Он поднес свой бокал к глазам, рассматривая, каков напиток на просвет, и вновь тяжело вздохнул, прежде чем отставить его в сторону.
- Мое мнение, Рудольфус? Я огорчен. Я подавлен. Я разочарован. Хотя не знаю, есть ли смысл теперь это обсуждать.
Северус уселся на стул, проигнорировав странную реплику насчет своей дислокации. Понятное дело, что поворачиваться к дорогим соратникам спиной он бы не стал. Дальше оставалось только слушать, потому что конкретных вопросов никто из них пока что не задавал.
Слушал Снейп внимательно, стараясь вникать не только в общий смысл, но и в формулировки. Из формулировок Лестрейнджа создавалось занятное впечатление, что за камерой Лилс все же следили, пусть и дистанционно. Если поверить, то стоило бы обеспокоиться. Может быть даже понадеяться, что незримые точки наблюдения были бы в некотором отдалении от того помещения. Тогда и на них не отобразилось бы ничего особенного, просто двое Пожирателей Смерти в масках и закрытых мантиях, идущие по коридору. В общем, шанс был в любом случае, и сдать сейчас себя было бы довольно глупо, как и пытаться подставить кого-то еще. С другой стороны, стоило ли вообще верить всему сказанному. Что в активе? Расследование побега в первые же дни и, мягко говоря, несколько обеспокоенный этим событием милорд. И при этом две недели у него не доходили руки просмотреть следящие карты и собственными глазами обнаружить виновника? И тайна, которая при всех наложенных Лордом следящих чарах, останется неподвластной без свидетельских показаний? Нда, что-то определенно не сходилось.
Однако же похоже, Лестрейндж ждал ответа на свою проникновенную речь. Указывать на допущенные им логические погрешности Снейп вовсе не собирался, не та аудитория. Вместо этого он с сожалением покачал головой.
- В самом деле. Рудольфус, ты действительно считаешь, что я стал бы скрывать преступника и предателя? Пусть даже весьма полезного преступника и предателя? Очевидно же, что это огромная брешь в наших рядах, и весьма опасная к тому же. Сегодня он помогает сбежать заложнику, а что завтра? Раскрывает аврорату местонахождение зданий Ставки? Я очень надеюсь, что твое предложение спасти такого человека продиктовано только лишь желанием устроить мне внеплановую проверку, что ты не думаешь так на самом деле, - с видом, олицетворяющем надежду на лучшее в людях, Северус обернулся к Долохову. - Он же не предлагал мне все это на полном серьезе, профессор?
Формулировки профессора же были куда более... прямолинейными. Главное не позволить страху, заполнявшему своими метастазами сознание, прорваться, выдать себя в мимике или неосторожном жесте. Только удивление, единственная эмоция, которую можно себе сейчас позволить. Колдомедик непонимающе уставился на карпатского мага.
- Совершенную кем? Простите, я не совсем понял ваши слова. Вы хотите сказать, что рекомендовать меня в Организацию было ошибкой?
И вот пришло время для вполне искренней обиды. Так или иначе, он уже принес Пожирателям куда большую пользу, чем могла бы принести сидящая взаперти Эванс, так что ошибкой вступление Снейпа в ряды называть было бы просто несправедливо. Чувство было настолько неожиданным, да и неуместным, настолько смехотворным, что даже страх и его вечный спутник, ощущение обреченности, отступили на второй план. Если вина доказана, то бежать бесполезно, да и попытки себя оправдать ничего не решат. Значит, можно хотя бы просто попытаться выяснить, что на самом деле происходит. Почему, например, между линиями Лестрейнджа и Долохова такая слишком уж значительная разница. Кто-то из них лжет? Лгут оба? Или это просто такая тактика?
Внимание опять уплыло на очередной волне страха. Теперь уже не только за себя. О чем говорил русский? Что можно было пропустить в больнице? И почему он все время намекает на то, что с Эванс что-то случилось?
Но, это же Эванс. Она ведь не была настолько глупа, чтобы не заручиться поддержкой Дамблдора, а может быть и аврората, прежде чем выйти на работу? Если бы было очередное нападение, к нему должны были быть готовы. Она не могла обратиться напрямую к Хорнби, чтобы та помогла ей разобраться с ментальным воздействием? Она ведь не должна была вообще доверять ей теперь. Её ведь предупредили!
- Благоразумие - не гриффиндорский стиль, профессор. И все же, уточните, пожалуйста, что именно я пропустил. Впрочем, если вы хотите поговорить о ваших эмоциях, пожалуйста, не сдерживайте себя. Особенно если они имеют отношение к делу, которое мы обсуждаем. Ну или давайте начнем проливать свет на тайну, как выразился Рудольфус. Раз уж вы считаете, что мое участие действительно может помочь.
Блестяще, просто блестяще сленцой и легким недовольством пронеслось в голове Рудольфуса. Юноша для своих лет конечно молодец, но подобные выставления себя самым верным и лучшим слишком… в общем –то просто слишком. Никто из нас не идеален. Но несомненно Северус достоин аплодисментов. Жиденьких и нескольким редких. В целом по мнению Лестрейнджа весь этот разговор начал нескольким терять смысл, так как начинал крутиться вокруг и того же. Уже четко видно его дальнейшее развитие: Долохову нравиться мальчишка, и следовательно давить не будет как сам славянин, так и ему, Рудольфусу, не позволит. Сам же Снейп явно собирается раскрывать свои маленькие грязные тайны. И все это настроение не улучшало. Скорее даже наоборот оно с неотвратимость двурога катилось с высокой горы вниз.
Отвратительно! Скривившись как от лимона, Лестрейдж с улыбкой отсолютовал бокалом, насторожившемуся еще больше от этого Северусу. Ну да ладно, надо доигрывать в этом театре абсурда и фарса.
Решив это Рудольфус небрежным взмахом палочки, лицо Снейпа в этот момент бесценно – явно не ожидал от его чар ничего хорошего, создал удобное кресло, любимые и привычные дизайн многого стоят, и начал смаковать напиток. Вы абсолютно правы, Северус, абсолютно и во всем, - покивал Лестрейндж головой мысленно награждая зельевара раз за разом круцио, перемешивая их с возлиянием сыворотки правды
– Но не поведаете от чего вы столь скованны и напряжены в нашем обществе? Разве мы, с господином Долоховым столь страшны?
Как всегда слово причудливого языка славянина вышло явно не таким, каким его придумал некогда человек. Еще одна монета в копилку непрятного – про себя начал жевать уже разом ящик дивных фруктов Рудольфус. Внешне же он крайне благожелательно и с интересом старшего брата, искренне желающего помочь, своему молодому и от того глупому родственнику с складыванием мозайки из шести элементов. Давай же мальчик подставься и дай возможность всадить тебе крюк под ребра. Исправь хоть как-то всю глупость этой встречи. Ведь ты не я, опыта просто нет, да и неоткуда ему появиться только школу закончил, и уж тем более не Долохов - старый русский волк, съевший не один десяток тебе подобных, и его заигрывания сейчас лишь из-за временных симпатий . С такими мыслями Рудольфус начал ждать, как реакции Снейпа, так и действий со стороны Антонина. Хотя, возможно, все не так уж и плохо, в конце концов вечер в компании старого друга и учителя, и юного дарования, лучше чем скачки под заклятьями, и мытарства над одним и тем же в Отделе тайн пытался убедить себя Лестрейндж, внимательно слушая обоих собеседников. Получалось не очень: чем дальше тем больше хотелось либо ввязаться в дуэль, либо пойти и довести, наконец, до ума эксперимент с последними чарами, тянущийся уже не одну неделю из-за отсутствия времени. Оставались лишь надежды на промах зельевара и возможность его использовать ввиду, так некстати нарисовавшейся заинтересованности Долохова. Славянин, к сожалению, мог закрыть глаза на многое, пока испытывал интерес в человеке.
Сегодняшний промах ужасен, а в иной ситуации мог бы быть и смертелен. Моя ошибка. Нехватка времени даже на нормальный сон все-таки сказывается. Надо будет раздобыть тонизирующих зелий. И быть более внимательным впредь.
Мистер Снейп взволнованно прочел собравшимся краткую лекцию о том, отчего приверженцам любой серьезной организации весьма важно ни в коем случае не покрывать предателей. Долохов отпил еще сливовой, кивая в такт интонационным паузам, а затем неторопливо спросил, игнорируя вопрос бывшего студента:
- Вы полагаете, Северус, среди предателей могли бы оказаться те, кто способен раскрыть местоположение зданий Ставки? Люди, которым милорд доверил сохранение тайны и которые осведомлены о своих перспективах после подобного проступка? Я хотел бы услышать, что навело вас на такие мысли.
Казалось бы, те, кто имеет глаза и уши, должны были быть также осведомлены о Непреложном обете как дополнительном средстве сокрытия ценной информации, однако же... Как мало людей действительно пользуются тем, что они имеют! Долохов задумался, желает ли он чуть позже каким бы то ни было образом подшутить над неосведомленностью Снейпа или подобная тема не заслуживают юмористического к себе подхода даже со стороны ценителей юмора.
Долохов пригубил еще сливовой.
- Слово "возможно" предоставляет право трактовать сказанное любым образом. Вы истрактовали так, что я совершил ошибку, приведя вас в Организацию, и не стали рассматривать другие вероятности. Почему?
Обида - искреннейшее из чувств, скрыть ее тяжело, а зачастую - не в силах человеческих, поскольку гордость, уязвленная подобным обращением, и чувство собственной значимости, лежат в основе самосознания, как понимал его Долохов.
Обида, отразившаяся на лице слизеринца, была трогательно неподдельной и сообразной его уровню самомнения, который, если принять его как критерий, характеризовал юношу как развитого не по годам.
Антонин перевел взгляд на Рудольфуса, ожидая, что тот нападет, однако увы, сегодня они с Лестрейнджем действовали отнюдь не на одной волне, что, впрочем, не слишком печалило, ведь допрос Снейпа выгодно отличался от нападения на аврорат несущественностью возможных последствий такой разрозненности. Казалось, Рудольфус не склонен оценивать ситуацию так же философски и даже огорчен их несогласием, что тоже было по-своему трогательно. Не так часто встречались в одном помещении сразу два человека, способных растрогать Долохова, и он мысленно почтил мироздание, подготовившее для него такой сюрприз, еще одним глотком божественного напитка.
- Стремление пролить свет на тайну всегда похвально. Расскажите нам о своей последней встрече с Лили Эванс, Северус. Видите ли, допросить ее мы уже не можем.
Если бы в его собственном доме кто-то начал захламлять гостиную своей мебелью, да еще и размахивая при этом палочкой, Снейп бы точно провел урок этикета. Но Долохову, кажется, было все равно. Ему всегда было все равно, это, вроде, в его интерпретации называлось философским подходом к жизни. Северус считал, что это должно обозначаться совсем другим словом с несколько более негативной окраской, но не спорил. Иногда молчать бывает полезнее.
- Это был пример. Пример того, какими неприятными последствиями может обернуться предложенная Рудольфусом схема покрывательства предателей и обмана Темного Лорда. Мне показалось, вам не совсем очевидны недостатки этого плана.
Иногда молчать бывает полезнее, только как заставить себя помнить об этом в сложных ситуациях? Заставлять себя контролировать эмоции даже тогда, когда не приходится бояться легилименции. Впрочем, действительно ли не приходится? Еще несколько неосторожных выпадов - и не иначе как придется проверять свои навыки в выставлении ментальных щитов. Северус собрался с силами и начал методично стирать из своего сознания любые лишние мысли и чувства, когда вопрос Лестрейнджа свел на нет все усилия, поднимая очередную волну раздражения.
- Отчего бы и не поведать. Тебе когда-то случалось получать с сегодня на завтра заказ на пятьдесят флаконов зелий пятнадцати наименований? Пятнадцати, Рудольфус! И вместо того, чтобы контролировать сейчас одновременно несколько котлов на благо Организации и отечественной медицины, я являюсь на срочный, - он указал взгядом на левое предплечье, - вызов просто для того, чтобы ты узнал подробности закрытого дела. При этом профессор намекает мне, что одна из моих коллег больше не в состоянии выполнять свои служебные обязанности, а это значит лишь то, что они теперь тоже лягут на мои плечи, поскольку у завклиникой довольно специфическое понимание о справедливости. Не знаю, как ты, Рудольфус, а на меня иногда накатывает скованность и напряжение в такой ситуации. И не стоит переоценивать свои способности к запугиванию. За невыполнение задания мне не перед тобой отвечать. И не сомневайся, если отвечать все же придется, я не забуду упомянуть и причину, и твое имя.
Угроза? Ну что вы, как можно подумать! Его речь содержала в себе угрозу ничуть не в большей мере, чем выступление все того же Лестрейнджа. Какие вообще могут быть несогласия между своими?
Долохов начал придираться к словам. Это определенно настораживало. Было ли это попыткой напугать, что-то узнать или просто приступом раздражительности? Первые два случая были очевидными промахами. Карпатский маг явно забыл, что перед ним уже давно не студент, в собственной глупости и жажде самоутверждения полезший в воспоминания преподавателя, но обнаруживший чуть более, чем хотелось бы. А вот последняя версия, окажись она близко к правде, была хуже остальных. Заполучить Долохова в личные враги было плохой, очень плохой идеей. И даже пафосные мысли о том, что достойных врагов надо ценить не меньше, чем достойных друзей, не успокаивала, да и вообще казалась откровенно бессмысленной. Северус сосредоточился и попробовал быть повежливее.
- Привычка предполагать худшее в первую очередь, профессор. Что может быть хуже, чем узнать, что после того, как я годами доказывал свою полезность и преданность Организации, вы во мне разочарованы? Или милорд.
Почти правда. Намного лучше, чем откровенная ложь. Намного эффективнее. Намного менее подозрительна. Долохов и сам наверняка понимал это, иначе стал бы он в который раз намекать на то, что Эванс уже нет в живых, так и не проговаривая это напрямую, а все еще балансируя по краю этого своего "можно толковать". Все играют в одну и ту же игру. Северус устало вздохнул и посмотрел на бывшего преподавателя.
- Последняя? Рабочая, наверно. Не уверен, что смогу припомнить во всех подробностях, но, если я не ошибаюсь, мы подозревали, что на пациента был наложен Империус. Разумеется, мы не смогли справиться со случаем самостоятельно, нет достаточных навыков для работы с настолько сложными ментальными повреждениями. Пришлось передать случай более опытным магам, но у меня не было возможности далее наблюдать за процессом лечения. Слишком много других дел.
Отредактировано Severus Snape (2015-12-18 01:00:16)
Не откажу себе лишний раз напомнить о том, что вся неприязнь, исходящая от слов/действий, ни в коем случае не относится к игрокам)
Маг удивленно приподнял бровь. Ему показалось или он действительно услышал угрозу из уст молодого, но от этого не менее разумного зельевара? Нет, не показалось. Появилось невероятное желание сделать мальчишке больно за разговор в подобном тоне. Но дело в том, что и сам Рудольфус говорил абсолютно аналогично. Поэтому решил отложить эту идею. Ну, по крайней мере, на время.
- Запугиванию? – Лестрейндж слишком даже наигранно переспросил. – Мне абсолютно все равно, какие у тебя заботы, Северус. Не думай, что ты один испытываешь подобные трудности, происходящие время от времени. К тому же бывают вещи и хуже. – Рудольфус не сводил глаз со Снейпа. – Но ты ведь талантливый мальчик – справишься. – Казалось, Лестрейндж и вовсе забыл про Антонина, мысленно оставшись наедине с молодым соратником, которого так хотелось вывести на чистую воду. Увы, видимо, этой возможности в ближайшее время не предвидится. – Ты и вправду думаешь, что упоминание моего имени за невыполнение твоего, - выделил слово, - задания повлияет на что-то? – Выждал несколько секунд, прежде чем продолжил. – В любом случае это лишь незначительная деталь, которая меркнет по сравнению с тем, что будет тогда, когда Темный Лорд узнает об этой встрече, инициаторам которой явился я. И тебе прекрасно известно об этом.
В том, что Волдеморт в скором времени узнает о незапланированной встрече трех магов, Рудольф не сомневался. Особенно, если кто-нибудь не поспособствует этому. Не сомневался и в том, что, понесет хорошее наказание. Это в худшем случае. В лучшем – ограничится воспитательной (если это слово вприницпе можно употреблять к наследнику Салазара Слизерина) беседой о том, как не хорошо устраивать подобный балаган за спиной самого Темного Лорда. И все же Лестрейндж предпочел бы наказание, если бы у него, конечно, был выбор. Ибо маг терпеть не мог подобные рода беседы, которыми сам, периодически, и увлекался.
Моя ошибка. Снова напомнил себе маг. Он в целом редко совершал ошибки. Зато, если это все же происходило, то при весьма серьезных обстоятельствах.
Пожиратель, наконец, отвел пристальный взгляд от Северуса и нескольким рассеянно перевел его на Долохова. Лестрейндж слишком увлекся и теперь только внимательно слушал зельевара, голос которого все же ощутимо подрагивает. Или Рудольфу это послышалось?
Сделав несколько глотков, слушая о, якобы, последней встрече Северуса с Лили.
- Наиболее опытным магам. – Повторил Лестрейндж слова молодого человека, покрутив стакан, на дне которого еще оставалась янтарного цвета жидкость. – То есть грязнокровки теперь приравниваются к "опытным магам". – Безусловно, сей факт нисколько не радовал мага, но сказано это было лишь с той целью, чтобы увидеть реакцию Снейпа, услышать его язвительные слова в адрес Лестрейнджа. Снова перевел взгляд на мальчишку. – Хочешь сказать, что эта грязнокровка еще и талантлива. – В это Руди не верил. НУ, или не хотел верить. Впрочем, он не знал Лили и тяжело было судить о степени ее таланта. Ну давай же, Северус, отреагируй как-нибудь на это.Рудольф едва ли не попросил Северуса об этом вслух – все можно было прочитать в глазах. – Талантливей тебя, я полагаю? - даже не давал столь короткой возможности ответить. – Какая неприятность. Я смотрю, ты достаточно осведомлен о ней в целом. Разве можно узнать что-то подобное, учившись на разных факультетах в Хогвартсе и редких разговорах в пределах школы. Должно быть пристальное внимание, если ты, конечно, понимаешь, о чем я.
Лестрейндж не сомневался, что Снейп поймет его. Причем, очень хорошо.
Возможно, последнее утверждение было сейчас не уместно и даже нескольким глупо, но Рудольфус хотел надавить на больное (как он сам предполагал) место зельевара, все больше упоминая о рыжеволосой ведьме.
Долохов оперся на подлокотник, повертел в руках палочку и пока ничего с ней не сделал.
- Северус, вслух сомневаться в моих умственных способностях, находясь у меня дома, - это забавная идея, но я надеялся, что вы сможете и в ней увидеть некоторые недостатки. Мне указать на них прямо?
Неужто было преждевременно надеяться, что он избавлен от необходимости пояснять приходящим в сей скромный дом элементарные правила вежливости? Неужто вера в то, что младший Крауч был последним невоспитанным гостем, должна была поколебаться именно сейчас, когда Антонин еще не переварил предыдущие неприятности? Пожалуй, в таком случае он имел право доставить несколько огорчительных минут тем, кто огорчал его.
Долохов вновь устранился, позволяя Снейпу и Лестрейнджу немного поругаться между собой, ибо оба они прекрасно с этим справлялись и не нуждались в дополнительной поддержке. Жаль, что им не хватило такта и благоразумия с самого начала излить друг другу эмоции совершенно самостоятельно, не втягивая его в мероприятие, которое на вульгарном языке бюрократических структур называлось бытовой ссорой, и не вызывая раздражения.
Раздражение во многом объяснялось еще и тем, что Рудольфус, вместо того чтобы явить зрителям внятное, логичное и красиво изложенное обвинение, которое повергло бы подсудимого в трепет и рыдания, занимался тем же, чем и Долохов, а именно - придирался к словам и нес какую-то чушь. Разница заключалась в том, что Долохов нес чушь исключительно ради собственного удовольствия и поддержания гнетущей и неприязненной атмосферы, тогда как от Лестрейнджа ожидалось, что он наполнит эту атмосферу осмысленным содержанием, чего, увы, никак не происходило. Антонин отпил еще сливовой и решил, что в отсутствие содержания ему будет крайне сложно что-то испортить в творящемся вокруг празднике жизни и, соответственно, нужды общего дела и общественного блага более не обязывают его сдерживать накопившееся раздражение.
- Вот как, Северус? Расскажите мне о датах еще немного, сделайте одолжение. Менее года назад вы закончили школу, еще менее года назад оказали нам честь вступить в Организацию, а потом несколько лет доказывали свою полезность и преданность, я ничего не перепутал?
Факты говорили в пользу того, что мальчишка окончательно перестал следить за тем, что говорит, пользуясь благосклонностью Долохова и его обыкновенно хорошим настроением, и это следовало пресечь прежде, чем Волдеморт решит поинтересоваться, следят ли его приближенные за своими протеже или более не обременяют себя такими утомительными делами.
Долохов повертел палочку в руках еще раз, неосознанно копируя привычку лорда, которого много раз наблюдал в похожем настроении. Палочка дарила определенного рода вдохновение и расширяла представления о способах взаимодействия с людьми, о возможностях сделать общение более конструктивным и менее затянутым, и хотя использовать ее все еще было преждевременно, само наличие возможности проделать это немедленно несколько успокаивало потребность выразить обоим посетителям, насколько их сегодняшнее поведение неприемлемо.
- Рудольфус. Я, кажется, находился под влиянием заблуждения, что ты не пришел бы без веских причин и что ты способен изложить свои претензии емко и сжато, не прибегая к достойным пятикурсников заигрываниям. Говори наконец ясно или признай, что тебе нечего сказать, кроме "меня раздражает Северус".
По примеру мистера Лестрейнджа заверяю господ соигроков в том же самом )))
Отредактировано Antonin Dolohov (2015-12-24 17:58:03)
Снейп не выдержал и закатил глаза, выслушав Лестрейнджа. Ну надо же, у него будут проблемы. Все знали, что у них будут проблемы, если обвинить кого-то необоснованно. Но кто-то умел пользоваться этим знанием, а кому-то впрок не шло. Так зачем тогда жаловаться?
- Сочувствую, Рудольфус. И даже готов приложить все усилия, чтобы не разглашать информацию об этом... недоразумении.
Подумал немного и решил "будешь мне должен" не добавлять. Тем более, Долохов уже тоже начинал нервничать. Ну подумаешь, умственные способности! Во всяком случае, долоховские были получше, чем у многих, так что не надо ему было так уж огорчаться, совершенно правильно поняв неоднозначную фразу. Еще некоторое время Снейп думал, как бы уместить это объяснение в одну емкую фразу, а потом пожал плечами и попытался изобразить раскаяние.
- Не стоит, профессор. Вы же понимаете, что я не намеревался оскорбить никого из здесь присутствующих.
Руди тем временем, видимо, вконец представил себя государственным обвинителем на заседании Визенгамота. Перевирать сказанное - это ведь привычка юристов, а не невыразимцев, которые, как и все ученые, вроде бы должны стремиться к истине, какой бы неудобной они ни была. Вот интересно, он и отчеты по своим исследованиям тем же стилем же пишет?
- Боюсь, ты как-то превратно понял меня, Рудольфус. Опять. Я говорил, что ни я, ни Эванс не справились с этим случаем, и нам пришлось его передать. Да, я о ней осведомлен. Потому что кроме того, что я учился с ней на разных факультетах, а на ранних курсах немало общался - хотя ты наверняка уже и сам раскопал эту информацию - мы еще и работаем в одном отделении больницы уже год. Этого, по-твоему, тоже мало? Открой глаза, Рудольфус, ты строишь свои предположения на пустом месте. Тебе стоит поискать предателя где-нибудь еще.
Или научиться сопоставлять некоторые мелочи в более стройную картину.
Как ни странно, тема ужасной смерти Эванс во всех существующих в мире муках больше не поднималась. С учетом остальных факторов, Снейп был склонен считать это доказательством того, что Долохов, даже будучи осведомленным о том, что такое джокер, никогда не сможет обыграть его в покер. Потому что блефует с виртуозностью младенца. Рудольфус же не дотягивает даже до этой планки, путаясь в чужих и собственных словах и срываясь на мелочах. Все это придало колдомедику определенной уверенности в собственных силах и, конечно, актерских талантах, и для следующей фразы он добавил в голос каплю трагизма.
- По-вашему, будучи школьником, невозможно доказывать преданность, профессор? Я уверен, Лестрейндж раскопал и это, то, что я всегда выражал готовность служить идеям Организации, не так ли, Рудольфус? Какие характеристики давал мне Рабастан? Не веришь ему, спроси Мальсибера, Розье, Уилкиса. Крауча и Блэка. Все они скажут тебе то же самое, я не сочувствую грязнокровкам.
Северус знал, что они могут сказать. Начиная с пятого года обучения, с тех пор, как его начали воспринимать более или менее всерьез, он всегда словом и делом декларировал готовность служить Темному Лорду, если будет удостоен чести быть принятым в ряды Пожирателей. Сначала по самым искренним убеждениям, позже - желая оказаться в свое время на стороне победителя, теперь - из личной выгоды. Но ни разу не давая повода усомниться в своей преданности. Ни разу, до сегодняшнего дня. Однако и сегодня сомнения оказались не были подкреплены ничем, кроме личной неприязни оппонента. Пусть случайно и оказались правдой.
- Поймите меня правильно, профессор. Я не политик, не умею плести интриги, устраивать заговоры, плохо понимаю скрытый подтекст и намеки. Мне говорят, что вызвали сюда для того, чтобы выяснить какие-то дополнительные обстоятельства, но вместо вопросов я слышу о каких-то безосновательных подозрениях. Хотите предъявить мне обвинения - предъявите, чтобы я смог доказать свою непричастность. Но если нет, пожалуйста, дайте мне возможность откланяться, чтобы продолжить работу и наверстать те годы, которые я, может, несколько преувеличил на словах.
Я извиняться и говорить, что не имел в виду ничего такого не буду, люди вроде адекватные собрались, так что просто уточню, что по договоренности с бывшим Рабастаном, он действительно может дать мне только лучшие рекомендации, более того, в школе снабжал меня литературой из семейной библиотеки, ну и занимался пропагандой.
Шах и мат. Снейп так красиво заткнул Лестрейнджа за пояс, что у второго просто не нашлось слов. Рудольфус никогда бы не подумал, что этот мальчишка когда-либо осадит его так, отчего стало немного грустно. Теряешь хватку, Лестрейндж. Признаться самому себе, что изначально спор был проигран, не хотелось, но пришлось, ибо говорить что-то кому-то уже не имело смысла. А зачем? Доказательств против молодого оппонента у Рудольфа нет, пустые слова будут расценены как "ничего ты не знаешь, Лестрейндж. И знать не будешь". Еще надо признать, что у Северуса не только талант и зельеварению, что, собственно, он и продемонстрировал. Если бы кто-нибудь позанимался с Снейпом, то хорошая работа (а позже и должность) в Министерстве магии ему была бы обеспечена. И тут Рудольфусу стало немного не по себе от подобных мыслей. Ему вполне хватало компании зельевара лишь изредка (не считая собраний) видев его в Ставке. Упаси меня, Мерлин, от такого наказания.
Лестрейндж потер переносицу и рассеянно взглянул на Долохова, спорить с которым настроения уже не было. Особенно, когда тот снова напомнил о Темном Лорде одним движением палочки. Рудольфа отчего-то не волновало, что хозяин дома может применить магию по отношению к своим гостям. Мысленно он уже подбирал слова для встречи с Волдемортом, которая (как он подозревает) состоится уже очень скоро. И не без старания коллег. Какова вероятность сильнейшего Круциатуса от Темного мага? Может, если позволит настроение, он ограничится непростой беседой, в которой хорошо объяснить Руди о недоверии и интригах между коллегами? И лучше бы первое, честное слово. Ибо подобного рода разговоры ненавидел с самого детства. И почему-то сам к ним и прибегал по отношению к другим. Спрашивать кого-то о характеристиках Лестрейндж даже не собирался. Если Рабастана и Розье он послушал бы, то не мог то же самое сказать про Крауча и Блэка.
- Благодарю, Серерус, - посмотрел на зельевара, - но мне абсолютно все равно, какого рода информация будет вынесена за пределы этих стен. - Затем на Долохова. - Почему сразу "раздражает"? - Едва не вырвалось "почему только раздражает?". – Просто я надеялся вынести полезную информацию из данной встречи, а в итоге мне придется уйти ни с чем.- Рудольф в несколько глотков допил содержимое бокала и поставил его на рядом стоящий столик. – Вот только я все равно останусь при своем мнении. Пусть оно, по вашему мнению, является ошибочным. А теперь, - Пожиратель встал. Махнул палочкой на свое творение, после чего удобное кресло исчезло, - позвольте мне отклониться, - он положил палочку в кобуру, - ибо дальнейшего смысла в разговоре не вижу. Рад был заглянуть к тебе, Антонин, - кивнул Долохову, затем Снейпу, - Северус. Развернувшись, Рудольфус перекинул через руку свою верхнюю мантию и вышел из дома, где через несколько шагов аппарировал.
Подражание великим уместно в большом и в малом, однако дословное копирование не украшало еще никого, и что может быть хуже, чем играть роль точной копии того, чьими талантами не обладаешь в той же степени? А посему Долохов практически полностью справился со вспышкой раздражения, убрал свою палочку в чехол и счел необходимым избавиться от неожиданно обнаруженной привычки повторять за Волдемортом этот жест.
- Что же заставляет вас действовать вопреки своим желаниям, мой юный друг?
А также столь невозмутимо лгать в присутствии тех, кто способен установить противоречие между словами и действиями, совершаемыми столь явно вслед за ними? Действия рассказывали, нет, они во всеуслышание заявляли, что недавний студент не только желает обидеть Рудольфуса опять же в присутствии свидетелей, но и готов сделать все, чтобы добиться этой цели. Но если бы он не лгал и делал это непреднамеренно, каковую вероятность Антонин был готов допустить из уважения к непредсказуемости рода человеческого, то тем интереснее было бы наблюдать, как противоречивое подсознание и юношеская несдержанность играют с неглупым по большому счету студентом (хотя и бывшим). Разве не стоила эта ситуация еще одного спора с самим собой, случится ли с Северусом Снейпом что-нибудь неприятное в течение ближайшей недели?
Тем временем, если бы дуэль происходила не на яркости эмоций, а на логических доводах, Снейп одержал бы победу со значительным перевесом. Долохов вновь пригубил сливовую и обернулся к Рудольфусу, за которым предполагал достаточное благоразумие, дабы прекратить наконец требовать разрушения Карфагена, который пока никому не мешал в достаточной степени. Затем он обернулся к Снейпу, который спешно облачался в шкуру невинного агнца, нимало не беспокоясь тем, что та была ему явственно мала.
- Я полагаю, что будучи школьником, доказывать можно что угодно со сколь угодно малым или большим успехом. Но ни будучи школьником, ни завершив свое образование, не следует забывать, что я лично наблюдал вашу реакцию на известие о моей принадлежности к Организации, и она нимало не напоминала готовность служить, что бы ни считал по этому поводу Рабастан, который, безусловно, является для меня большим авторитетом.
Долохов пригубил сливовую снова, прикрыл глаза, затем с видимым сожалением открыл.
- Я видел множество разновидностей преданности, Северус, и отчего-то уверен, что вы демонстрировали мне отнюдь не новый ее подвид. С вашего позволения я больше не стану повторять предложений следить за своими словами.
Почему сразу "раздражает"? Вероятно, потому, что этот молодой человек воистину раздражает, и многих воистину сразу.
Долохов лишь пожал плечами на сожаления Рудольфуса, что он остался без верной информации, ибо информацию следует уметь завоевывать посредством другой информации, а более тонкое умение завоевывать информацию посредством информационного шума требует более тонкой работы и более податливой компании.
- Всегда тебе рад, - откликнулся он и помахал уходящему Лестрейнджу свободной рукой.
Уверенность, что он понимает Снейпа именно правильно, редко покидала Долохова и преданно оставалась с ним и в эту секунду, когда к ней воззвал бывший слизеринец, заслуживавший, безусловно, хорошей трепки, но не заслуживавший ни слишком тщательных раздумий над тем, каким образом было бы лучше всего ее задать, ни того, чтобы опуститься ради этого до прямолинейности и безыскусности.
- Да, Северус. Вы понимаете намеки очень плохо, но не следует считать это своим достоинством, как не следует считать слабостью благосклонность, которую к вам проявляют. Иначе с вами могут согласиться. Идите.
Вы здесь » Marauders: Pumpkin juice! » Страницы прошлого » Нам честного лишь время обнаружит
