За несколько часов до этого.
В изоляторе больницы Св. Мунго было сыро. Виной тому, скорее всего, было холодное время года и весьма промозглая зима, выдавшаяся на долю Лондона в этом году. За укреплёнными и изменёнными магией стенами шёл снег с дождём и дул промозглый ветер. И только палаты для особо тяжких больных, располагавшиеся на том же пятом этаже больницы, были лишены окон и не видели всего этого. Ведь солнечный свет или пасмурная полумгла могут отрицательно сказаться на воспалённом рассудке. Что до дверей – для них они уже навсегда останутся закрытыми. Оливия посещала эту печальную обитель раз в месяц. По долгу службы контролировала все отделения своей больницы. Но истинная причина была другой.
Ментальная магия – как выяснилось, наука довольно мрачная и непредсказуемая. Ведь в том, что человеческий мозг, разум, сознание бесконечно сложен, уверились не только магглы. Правильное воздействие на него – настоящее искусство. Последствия этого воздействия – калейдоскоп причинно-следственных связей. Всё это пробуждало в ней любопытство ещё в школе, но превратил её интерес в настоящую страсть только он. Оливия размеренным шагом шла вдоль палат, заглядывая в смотровые оконца на освящённые изнутри полупустые помещения и находившихся там больных людей, скорчившихся на кроватях, на полу или просто забившихся в углы. Хорнби знала, что за всей аморальностью, как непременно выскажется о её работе общество, узнай оно обо всём сейчас, скрывается истина. Безумные, увечные, несчастные, не имеющие сил или достаточной воли, чтобы воспротивиться изобретаемым ею опытам – что если в один прекрасный день, проведя их через ад, она найдёт способ излечить их? Что если посредством всего того, чему научил, что открыл для неё Том Риддл, она совершит прорыв в колдомедицине? Останутся ли её методы по-прежнему аморальными тогда, когда она сможет спасать ими людей? Магическому сообществу придётся признать свою неправоту – признать то, что Лорд Волдеморт несёт им благо, к которому они не оказались готовыми.
Оливия остановилась у одной из палат, и стук каблука от последнего шага отразился эхом от высоких холодных стен. Лёгкое движение палочки и смотровое окно расширилось больше, чтобы заведующая могла видеть всю картину происходящего внутри. Когда-то она знала эту женщину, только немного под другим именем, чем то, что красовалось на табличке слева. У женщины было красивое имя: Алана. Слышалось в нём что-то не из этих земель, будто ветер свободы, бесконечных перемен с просторов Нового света. И как же иронично оказывалось, что обладающий этим именем человек заточён внутри собственного сознания. Заточён навсегда. Оливия не сводила с неё глаз. Та сидела на полу, перебирая спутанные кончики длинных волос, покачиваясь вперёд-назад и, похоже, что-то еле разборчиво бормоча себе под нос. Хорнби нахмурилась, вспоминая свой последний эксперимент. Пациент № 5/34 умер в самый последний момент, тогда, когда Оливия почти поверила в свой успех. Его сил, выдержки, выносливости было недостаточно. Хорнби требовались более крепкие экземпляры. Сильные, способные терпеть боль и насильственное вмешательство в сознание не часами, а днями. В этот момент сидевшая в камере женщина вдруг обернулась, встречаясь с холодным разочарованным взглядом Оливии. Встрепенулась, перестав моргать. В глазах Аланы Муди, каковой её знала Оливия, была абсолютная пустота. Или бесконечно изменяющийся глухой непроглядный хаос.
- Счастливая, - тихо проговорила Оливия, будто Алана могла её слышать. – Столько лет ты уже никому не нужна, но ты даже не знаешь об этом.
Алана Вэнс вжалась в противоположную стену и замерла, а Оливия лишь улыбнулась в ответ.
- Твой брат помог бы, - прошептала она. – Он бы справился, вынес всё до конца. Он же у тебя крепкий, верно? Умеет терпеть. И, может быть, тогда я бы смогла вернуть тебе рассудок. Чтобы ты снова увидела, как никчёмно твоё существование.
Алана, кажется, зашептала одно и то же слово, без конца его повторяя. Во что именно сплетались эти бессвязные звуки, было не разобрать, но, произнося их, она не спускала глаз с Оливии, отрицательно качая головой. Хорнби улыбнулась шире, оголяя белоснежные идеальные зубы. Всё тот же взмах волшебной палочкой и смотровое окно снова сузилось, а пространство изолятора наполнилось звуком удаляющихся шагов.

* * *

Оливия пролистывала историю болезни Аланы в тот момент, когда дверь её кабинета открылась, и на пороге показался высокий темноволосый юноша. Хорнби бросила на него оценивающий бесстрастный взгляд и отложила в сторону документы.
- Проходите, мистер Снейп, садитесь, - она кивнула на стул, стоящий по другую сторону стола, ровно напротив неё. Улавливая шелест его мантии, Оливия вынула из огромной стопки пергаментов другой документ, на котором значилось имя пришедшего. Открыла его, быстро пробежав глазами по уже однажды прочитанным словам. – Замечаний никаких нет, стажёр, можете расслабиться, - всё так же равнодушно проговорила Оливия. – Наоборот, должна заметить, что новаторство ваших взглядов кажется мне давно необходимой нашей системе мерой. Однако, перед тем, как представить ваши труды более высокому руководству, могущему действительно что-то менять, нужно поработать над исполнением.
В этот момент она оторвала глаза от пергамента и взглянула на Снейпа. Тёмные глаза постарались заглянуть в самую его душу. Ей рассказывали о нём, в основном только хорошее. Просили обратить внимание, оценить возможности. Мальчишка, как ни крути он ещё всего лишь мальчишка, однако, как выяснилось, с солидной претензией быть признанным в кругах более узких, чем те, в которых он варился сейчас. Быть признанным им. Такая заявка ни у кого никогда не могла вызвать доверия. Это слишком однозначный и оттого слишком опасный путь для такого, как Снейп – ребёнка, птенца, только что выброшенного из гнезда. Его либо оценят и признают, либо откажут и избавятся.
- Любопытно, мистер Снейп, - будничным тоном продолжила Оливия, - как же вы пришли ко всем своим идеям? Их разработка принадлежит только вам?

Отредактировано Olive Hornby (2014-11-03 15:27:21)

- Любая информация добывается с какой-то целью, мистер Снейп, - не сводя с него пристального взгляда, Оливия слегка улыбнулась. Точнее уголки её губ еле заметно приподнялись, а в глазах мелькнул хитрый огонёк. Теперь она понимала, почему ей сказали присмотреться к нему. Поистине, впечатление он производил неизгладимое, разве что, какое именно, положительное или отрицательное, зависело от конкретного человека, столкнувшегося с молодым зельеваром. В свои восемнадцать-девятнадцать лет он уже очень многое умел и знал. А главное, всё это вполне себе осознавал и не считал нужным умалчивать об этом. Вундеркинд, не иначе. Надо же, он начал задаваться вопросами эффективности существующих правил и устоев даже раньше, чем когда-то она, примерно на год. За много лет мальчишка был, пожалуй, первым человеком, в ком она отметила подобную тягу к знаниям, усовершенствованиям и уверенностью в правильности своих суждений и намерений. Первым был Том…
Эта мысль не показалась ей хорошей. Снейп действительно чем-то напомнил ей мага, чей псевдоним уже боялись произносить вслух. Конечно, в свои восемнадцать Том был многим опытнее, чем сейчас Северус. Если опираться на то, что о нём знает Хорнби. Ей говорили, что он очень талантлив, рассказывали о том, как Долохову удалось обнаружить этот талант. И всё равно её попросили присмотреться. Раздумывали, оставлять ли зельевара в слугах или дать возможность пробиться в сюзерены? Может ли понравится Лорду Волдеморту человек со схожими амбициями? Наверное, это один из тех вопросов, которые лучше не задавать. А, уж если задал, то постараться не услышать ответ.
Но разве человек не властен делать выбор?
- Под исполнением я подразумеваю практическое применение, - Оливия отложила пергамент, теперь уделяя всё своё внимание стажёру. – Думаю, вы согласитесь со мной, если я скажу, что любая новаторская идея, в той или иной степени меняющая устоявшиеся традиции, на протяжении всей истории принималась обществом только тогда, когда на видимых примерах доказывала свою эффективность. Не сомневаюсь, что вы сталкивались с недоверием и изначальным непринятием каких-либо изменений в уже известные рецептуры, когда делились своими формулами с преподавателями. Если вы пробовали этот номер с Гарацием Слагхорном, я представляю, как он морщился, пытаясь скрыть своё отрицание за вежливостью, или отмахивался общими фразами, вынуждая вас следовать написанному в учебнике, - Оливия шире растянула губы в улыбке, на мгновение вспомнив школьные годы. Великий Мерлин, ничего не меняется в этом мире! Он всё такой же безнадёжный. – И я уверяю вас, реакция большинства будет точно такой же. Если только вы не предъявите неопровержимые доказательства: наглядный пример, доказывающий и показывающий ваши изобретения во всей красе. Критиков нужно ставить перед фактом, мистер Снейп и не оставлять им другого выбора, как признать вашу правоту. В конце-концов, все великие открытия когда-то противоречили былым традициям, иногда заставляя не просто посмотреть на известное по-новому, но и вовсе признать его неполноценным, а порой и неверным, - Оливия замолчала на несколько секунд, а потом снова взяла в руки работу Снейпа. – Сможете ли вы, мистер Снейп, прямо сейчас выбрать любое зелье из арсенала ваших изобретений, приготовить его и показать в действии?

Глаза Хорнби блеснули. Трактовать этот блеск можно было по-разному, в зависимости от того, как кому хотелось её воспринимать. Без доверия можно было увидеть в нём безразличие или некоторую недобрую холодность, а может быть, заинтересованность или хитрость, может быть загадочность. На самом же деле Оливии был очень любопытен сидящий напротив юноша, чтобы испытывать к нему отрицательные эмоции. Во-первых, эмоции никогда не были её коньком и пролазивший то тут, то там сарказм Снейпа был для неё некоторым перебором. А во-вторых, она была далеко не глупой женщиной, чтобы полагаться на личные предпочтения и чувства. В её жизни были только две действительно важные составляющие: научно-магический метод, применяемый ею для всего и вся, и Маг, именующий себя Лордом Волдемортом, который был главной причиной и смыслом. И смысл этот совсем не касался любви. С годами Оливия поняла, что её неспособность на яркие эмоции является одновременно и неспособностью любить кого-то. Поняла, осознала и успокоилась, ведь научно-магический метод требовал исключительно ясного и расчетливого рассудка.
Для Северуса Снейпа эмоции тоже были лишним. Его слова были не лишены правильности, но от них так и разило старыми обидами и не высказанными претензиями. Одиночеством, непризнанностью и прочими бедами. Хорнби не собиралась судить, был ли мальчишка виноват в своих проблемах – её волновало лишь то, что их значение всё ещё имело на него влияние. Ему следовало отказаться от них, если он действительно хотел стать частью великого замысла Лорда Волдеморта.
Оливия поднялась на ноги, вставая из-за стола, заслоняя  Снейпу тот малый свет, который пробивался сквозь пасмурность дня, на несколько секунд покрывая его своей тенью.
-- Пойдёмте со мной, стажёр.
Они вышли из кабинета и направились на пятый этаж. Оливия шла впереди, не оборачиваясь на Снейпа. А вокруг них творился хаос. Больных на этом этаже было слишком много. Магическая война поглощала собой всё существование магического мира, заставляя сконцентрироваться только на себе. Маги-проектировщики не успевали создавать новые помещения, а пострадавшие всё прибывали и прибывали. Жертвы Пожирателей Смерти…
На лице Оливии не отражалось ни одной эмоции. Её сердце не билось учащённо при виде изуродованного человеческого тела, ужасающих последствий заклятий, последствий проклятий и заклинаний, которых не знала современная наука. Она просто шла вперёд, а картины войны, в лицах и конкретных судьбах, будто две реки, текли мимо неё и её стажёра с двух сторон. Некоторые кровати были выставлены прямо в коридор, ведь когда будет готова новая комната, непременно поступят другие больные, которых тоже будет негде размещать. Наконец, Оливия зашла в одну из дальних палат, располагавшихся прямо пред отделом умалишённых. Палата была одиночная и совсем маленькая. В ней уже не было окон, так как до войны она отводилась для душевнобольных пациентов. Сейчас же к единственной стоящей посреди неё кровати был привязан ремнями неизвестный мужчина. Его широко открытые глаза не моргали и глядели только в потолок, одна половина лица была чёрной, а вторая покрыта язвами. И, судя по выглядывающим из-под разорванной одежды рукам, ногам и торсу, симптомы, запечатлевшиеся на лице, распространялись на всё тело. Пациент молчал, чуть приоткрыв рот, и был безумно напряжён, словно каждую его мышцу пронзило разрядом молнии и так и оставило в оцепенении. Оливия закрыла за Снейпом дверь, и, сомкнув руки за спиной, посмотрела на него.
-- Пациент: мужчина 35-40 лет, - размеренно и чётко проговорила Оливия, словно говорила не о человеке, а читала какой-нибудь доклад, - прибыл сегодня утром, обнаружен после нападения Пожирателей Смерти в Косом переулке. Так как количество пострадавших за последнее время у нас намного превышают количество персонала, им ещё не успели толком заняться. Первичная диагностика показала значительное повреждение внутренних органов, проявляющееся в виде того же чёрного налёта, который вы видите на поверхности кожи, иногда язв и, конечно же, кровотечения. Так же обнаружен постепенный распад головного мозга. Отмирание клеток происходит со скоростью двух процентов в час. Поставьте диагноз: причины распада, заклятия, нанесшие этот ущерб, последствия. Определите лечение: заклинания, зелья, процедуры и их количество. Изготовьте зелья, которые смогут сохранить пациенту жизнь. В вашем распоряжении два часа.

Отредактировано Olive Hornby (2014-11-10 19:00:11)

Оливия изогнула бровь в порыве бесстрастного удивления.
-- Интуиция? – её голос по-прежнему звучал спокойно и теперь в нём появились некоторые мелодичные нотки. – А вы считаете себя единственным человеком, владеющим легилименцией? Мы – единный оплот колдомедицины во всём магическом Лондоне, мистер Снейп. К нам поступает каждый пострадавший, вне зависимости, висит ли над ним Метка или нет, а Косой переулок – место не безлюдное.
Оливия подмечала всё, что он делал и говорил. Вундеркинд в действии – практически эстетический бальзам на сердце настоящего учёного. Заклинания невербальные, одно из которых, по всей видимости, изолировало их от остального мира, раз юноша начал общаться так свободно. Надо было признать, использование легилименции в качестве заклинания диагностики Хорнби считала своей собственной придумкой, хоть и пользовалась им не совсем ради благополучия пациентов. Но то, что мальчишка додумался сделать то же самое, её радовало. Оливия Хорнби никогда не было занудным снобом, трясущимся над недостижимостью своих побед, всегда признавая, что найдутся люди, которые могут оказаться лучше неё. Зависть и следующая за ней нервозность мешали трезво мыслить и правильно оценивать ситуацию, как и любые эмоции. Ведь смысл не в том, чтобы быть лучшим, а в том, чтобы делать всё, на что ты способен. Статусность же дело времени и истории.
Глава целителей не дала своему стажёру снова возразить – он, конечно, очень талантлив, но немного однообразен в проявлении своего сарказма. Снейп в точности изложил ситуацию, такой, какой она была. Пусть использованные заклинания он определил благодаря ментальной магии, методы лечения и последствия изложил совершенно верно. Она бы сделала примерно то же самое для этого человека, если бы могла… Ей не объяснили, кто он, не сказали имени. Он был их информатором и теперь они, конечно же, уничтожат всё, что с ним связано, так, будто и не было этого человека. Похоронен будет под другим именем, которое выяснится после его смерти. Печальный исход. А всего-то нужно было следовать инструкции и не поддаваться греховному соблазну жадности. Был бы ты сейчас жив, пациент № 82/5, и, может быть, даже получил бы возможность улизнуть из страны и забыть обо всём навсегда. Теперь ты тоже никому ничего не расскажешь.
Хорнби открыла было рот, чтобы продолжить свою речь, как вдруг пациент судорожно дёрнулся. Оба обернулись к привязанному кожаными ремнями мужчине, и в следующее мгновение заклятье заглушки оправдало свою ни с чем несравнимую эффективность. Последние чары, наложенные Снейпом, оказали неожиданное действие на оставленные Ноттом проклятья. Глаза мужчины широко расширились, сначала из горла вырвался хрип, но в следующее мгновение перешёл в дикий крик. Заклинание стажёра сняло паралич, выпустив заколдованные спазмы и судороги на свободу, будто злобного джина из лампы. То, что происходило с этим человеком, не поддавалось описанию. Крик, перемешанный с хрипом и сдавленным рычанием. Словно он прямо сейчас подвергался разрушающему его колдовству, чувствуя умирание каждой клетки. От бесконечных судорог и вздрагиваний поражённая кожа начала буквально рваться в местах, где была покрыта чёрной коркой. Спустя пару секунд, вместе с судорожным дыханием из горла начали вырываться сгустки крови: давало знать о себе разложение внутренних органов, успевшее выполнить львиную долю своей задачи. Лицо мужчины покрылось багровыми брызгами, ошмётки одежды начали пропитываться кровяными разводами.
Всё продолжалось меньше минуты. Оливия даже не вздрогнула. Не отстранилась. В её руке мгновенно оказалась палочка, будто бы появилась из воздуха. Она могла бы сейчас же лишить несчастного голоса, чтобы последние порывы его глупо оборванной жизни истаивали в полной немоте. Но она не стала. Мальчишка должен видеть это, должен смотреть в лицо смерти, слышать её вполне явственный и ни с чем несравнимый голос. Успел ли он кого-нибудь убить ради Лорда Волдеморта? Видел ли он смерть вот так? Совсем не то зрелище, когда зелёная вспышка быстро и чисто решает все твои проблемы. Здесь смерть, порой, выражалась в выворачивании наизнанку от одного взмаха руки, располосовывание на кровоточащие ленты, вскрытие черепной коробки без введения подопытного в бессознательное состояние и ещё много приёмов и ухищрений, о которых Оливия знала очень и очень много. И на фоне всего этого заклятие Круциатус покажется милосердным, а Авада Кедавра – высшим благом.
Опережая любые действия стажёра, Оливия спокойно подняла палочку и бесстрастно произнесла:
-- Авада Кедавра.
Вспышка зелёного света прекратила мучения неизвестного. Бездыханное тело замерло и навсегда перестало двигаться. На лице Главного целителя не отразилось ни одной эмоции, красивое женское лицо оставалось чудовищно спокойным. Она обернулась к Снейпу, заглядывая в его глаза.
-- Я хотела сказать, что вы мыслите правильно, мистер Снейп, - в прежней манере проговорила она, и теперь её голос звучал как лёд. – Это мне нужно похвалить вашу догадливость.
Она отвернулась и подошла к умершему, вглядываясь в изуродованные черты его лица. Он пролежал здесь четыре часа. Она могла бы его спасти.
-- Я не давала приказа заняться им, поэтому на нём оставили всю одежду и прочее, что вы отметили, - глазные яблоки покойного заплыли кровью, и Оливия подумала, что перед тем, как всё будет совершенно кончено, она бы попробовала вскрытие, чтобы в точности изучить воздействие магии на конкретный организм. – Я не сделала этого, потому что у меня самой был приказ не спасть его, - Оливия снова посмотрела на Снейпа, стоящего по другую сторону от тела. Бесчувственная, холодная, безумная в гранях и того и другого. Для неё осталась лишь её наука, и в эту минуту в ней не было ничего человечного. – Мне сказали, вы талантливы и это действительно так. Вы умны, предприимчивы, достаточно трезвомыслящи, и почти способны сдерживать свои эмоции, если не считать вашего сарказма и некоторой едкости – для человека, обладающего таким интеллектом, они уже лишние. Господин Долохов был абсолютно прав насчёт вас. Но я хочу знать, в полной ли мере вы понимаете, что делаете? Способны вы принимать такие решения? - она кивнула в сторону трупа. – Ведь такие задания выполняются по системе «жизнь за жизнь», а Лорд Волдеморт всегда получает то, что ему нужно. И я знаю, что вы достаточно умны, чтобы понимать всю невозможность обмана. Любые цели это всегда жертвы, мистер Снейп. Вы готовы приносить их?

Отредактировано Olive Hornby (2014-11-11 19:09:50)

Оливия пропустила мимо ушей все претензии и крики Снейпа. Ещё тридцать лет назад она научилась не тратить собственные силы на эмоции, вызванные чьим-то плохим поведением, что уж говорить об этом сейчас. Хорнби медленно и спокойно отошла в противоположной стене, где стояли небольшой стол и ещё один стул, который не успел опрокинуть Снейп. Главный целитель уселась на него так, будто то было кресло за столом в её личном кабинете, и подняла на юношу всё тот же бесстрастный взгляд… Она научилась не показывать своей неизбежной боли. Тяжести, отдающейся в каждой мышце после использования этого заклятья. Сколько раз за свою жизнь ей приходилось прибегать к нему? К смертельному? Пожалуй, не так уж и много. Хотя, конечно же, смотря, с кем сравнивать. А после, в долгие минуты «отката» было весьма любопытно изучать собственную реакцию. Сейчас, спустя тридцать лет, всё обстояло иначе. Кажется, боль была уже не такой сильной. Кажется, на сердце не было так тяжело. Неоднократное использование непростительных заклятий, непоправимо сказывающихся на душе, разрушали её, и таким образом всё те же чувства больше не казались такими же ярками, как вначале из-за банального привыкания. То же происходило и с плотью: приспособляемость давно стала научно доказанным фактом.
Но всё это оставалось в её мыслях, чувствах, не имеющих доступа к лицу. Она была по-прежнему спокойна и продолжала мыслить вполне здраво, умея абстрагироваться от боли.
- Это очень мило, что вы беспокоитесь обо мне, мистер Снейп, спасибо, - негромко проговорила Оливия, однако без прежних намёков на улыбку: крикливое и истеричное поведение мальчишки слегка разочаровывало. – И, боюсь, это вы меня неправильно поняли. У меня нет цели завербовать вас. Я не должна расписать вам прелести известной вам Организации и пообещать прекрасное светлое будущее. Меня попросили составить о вас мнение, достойны ли вы ближнего круга. И оно такого: не смотря на вашу бесспорную талантливость и перспективность, вы слишком юны. И пусть в свои восемнадцать вы уже успели натерпеться всякого от своей жизни, вы остались максималистом, юным и увлечённым, реагирующим воплем на выходящую из-под контроля ситуацию. Человек, имеющий дело с Тёмными Искусствами, должен уметь контролировать себя, даже сталкиваясь с самым сильным раздражителем. Иначе вот это, - она снова кивнула в сторону трупа, - будет повторяться многократно. Надо ли мне говорить вам, что бы было, если бы сейчас вместо меня здесь стоял Лорд Волдеморт? – Оливия облизнула засохшие губы. – И всё же. Я хочу, чтобы вы правильно воспринимали происходящее. Организация откроет вам двери в будущее и это не преувеличение. Здесь, в больнице Святого Мунго, я предоставлю вам всё необходимое для развития ваших идей. Вы получите все разрешения, рекомендации, материал и пациентов. Результаты ваших работ не будут использоваться без вашего ведома, и каждое своё изобретение вы будете представлять сами вместе с безусловной поддержкой от больницы, какая бы вам не потребовалась. У нас есть специальный экспериментальный отдел, сотрудником которого вы так же станете и, соответственно, получите доступ ко всем исследованиям, проводимым там. Внутри Организации вы будете развиваться не только профессионально. Даже простое нахождение рядом с Лордом Волдемортом изменит ваш взгляд на магию и усовершенствует вас. Вы поймёте, о чём я говорю, если будете представлены ему. Но на земле не бывает безвозмездных вещей. Лорд Волдеморт – волшебник, добившийся невероятных высот, человек с исключительным складом ума. Он живёт по принципу, что ради достижения цели нужно отдать всё или не достигать её. И того же он требует от остальных. Он готов много дать, но ждёт столько же взамен. И вот здесь вы должны понимать, Северус, что эти слова намного серьёзнее, чем вам кажется. Доверие, которое будет вам оказано, должно быть взаимным. Полное доверие и уважение. Лорду Волдеморту нельзя кричать в ответ, что бы он ни сделал. Ему нельзя перечить, что бы он ни сказал. - Оливия пристально смотрела на него, пытаясь понять, улавливает ли он суть её слов или снова его эмоции твердят ему, что всё сказанное – бред, которым пытаются ущемить его дарование. Пока ей не хотелось применять легилименцию. Вундеркинд заслуживал права сделать осознанный выбор. – Если вы ещё не поняли, мистер Снейп, я не пытаюсь доказать своё превосходство над вами. Я не профессор Слагхорн и ни один из тех людей, которые захлопывали перед вашим носом двери. Решения, которые вы принимаете сейчас, окажут судьбоносное влияние на вашу жизнь: они возложат на ваши плечи огромную ответственность. И наступит момент, когда вам придётся делать выбор, идти на жертвы. Потому что жизнь – не безоблачная вещь, вы же знаете. И порой, чтобы навести порядок, нужно хорошенько поработать метлой. Но вам не нужно опасаться этого. Вы должны твёрдо знать, справитесь вы или нет. Потому что это совсем не то дело, которое, в случае чего, можно будет бросить. Просто надо решить, что, говоря «да», вы обещаете прежде всего самому себе идти до конца, - как когда-то я. Отчего-то Оливия хотела, чтобы мальчишка понял её. Понял, что она когда-то была такой же, как он. Понял, что ей он может доверять, хотя бы потому, что лично ей ничего от него не нужно. Хорнби сделала глубокий вдох, и, закинув ногу на ногу, откинулась на спинку стула, противопоставляя боли наигранную лёгкость. – И, Северус, никто не сможет сделать вас жертвой, если вы не захотите этого.