Утро в особняке Блэков началось рано, собрано и как всегда угрюмо. Не успев вдоволь насладиться теплом перины и объятиями Морфея, Нарциссу вновь окунули в водоворот событий, где она сегодня была одним из главных персонажей. "Сегодня твой день",- говорила ей мать за завтраком, подгоняя домовых эльфов и нанятых на этот день работников. Одна из работниц из магазина мантий, принеся заказ, сказала, что дождь в такой день - это хорошая примета и брак младшей Блэк обязательно будет счастливым. Но, волшебница думала совсем по-другому. Ей казалось, что даже сама природа взбунтовалась против ее решения. Неужели, она не заслуживала хотя бы слабых солнечных лучей за окном? Хотя, девушка не исключала и того факта, что она ищет повод отказаться от намеченной церемонии. Но, ее решение ничего не значило, как истинная представительница своего рода, она не могла противиться воли родителей. К тому же, ее всю жизнь готовили к тому, что она станет женой какого-то чистокровного аристократа. И вот теперь, на пороге своей собственной помолвки, аристократка четко понимала, что она совершенно не готова к замужеству. Она не грезила какими-то романтическими отношениями, не рвалась спасти и изменить мир, но почему-то внутренний голос тихо пищал в душе о том, что она поступает неправильно. Что теперь ее собственная история заканчивается, так толком и не начавшись, как ни банально это звучит. И этот слабый звук задевал и заставлял чувствовать уже взрослого человека страх. Девушка не знала чего ей ожидать от, казалось бы, такого очевидного и распланированного будущего. Ее жизнь отдают в руки незнакомого человека, и до окончания своих лет волшебнице предстоит жить в его тени. Все что скажут о нем, теперь произнесут и о ней и наоборот. Согласитесь, в ее жизни настал не самый лучший период. И так недоверчивая Нарцисса теперь вынуждена довериться своему будущему супругу, которого ей уже давно подобрали родители. Поэтому она вправе была валить все на самые незначительные мелочи, ведь именно в них вся суть.
Все продолжали бегать вокруг белокурой Блэк, одевая ее в шелка и дорогой бархат, укладывая почти белоснежные волосы в высокую прическу. Ее новая мантия, жемчужного цвета, украшена одноименными цвету украшениями была действительно произведением искусства. Это подметила даже Друэлла Блэк, в своеобразном стиле, которую за последние годы ничто не могло удовлетворить. Но, Цисси интересовала только ее канарейка, которая билась крыльями в своей клетке у окна. Девушка не могла отвести от птицы взгляд и могла себе это позволить стоя на подиуме. В своем наряжание волшебница могла не принимать активного участия. Говорят, что птица выращена в неволе никогда не улетит от своего хозяина, даже если у нее будет такая возможность. Будто она способна смириться и понять что же для нее лучше. Но, разве можно перестать думать о небе, которое так и ассоциируется со свободой? Значит ли это, что невольница предала саму себя ради золотой клетки? Волшебница никогда не знала другой жизни, как и птица в ее комнате. Но в отличие от этого маленького крылатого существа, девушка осознанно принимала свои решения. Значит ли, что только теперь она начинала о чем-то жалеть?
"В мире полно ужасов,- успокаивала себя девушка,- мой же выбор прост - оградить себя от них. Надеюсь, что Люциус мне в этом поможет"
Что она о нем знала? Блэк безукоризненно изучила родословную Малфоев и была в курсе количества их состояния. Что же говорить о самом Люциусе - то не больше чем о нем говорили остальные. Хотя, девушке хватало ума не считать своего будущего супруга столь идеальным, каковым он зарекомендовал себя в высшем свете. Одно дело светские рауты, а другое дело повседневная жизнь, в которой у каждого есть свои скелеты в шкафу. Единственное, что ее радовало в этом плане так это то, что до свадьбы у нее еще будет время хоть немного подготовиться к тараканам жениха.
Когда все приготовления были закончены, девушка выглядела как настоящий шедевр. Хотя и употреблять этот термин по отношению к себе волшебница считала не приемлемым. Мало кто знает, что это слово взято с французского языка и было не более чем выпускной работой ремесленников за собственные деньги в далекие времена. Нарцисса не считала себя венцом труда, хотя и не отрицала того, что без вкладывания в нее она не была той, что сейчас стояла перед зеркалом. Огромное трюмо отразило ее в полный рост, но не смогло показать ее душу в безразлично смотрящих голубых глазах.
"Пора",- решила младшая Блэк, когда часы пробили ровно четыре. Она спустилась по лестнице в холл своего родного поместья, где ее уже ждали родные и следом за ними трансгрессировала. Раньше девушка просто воспользовалась бы камином, но сегодня нужно было отдать дань странным традициям. Ловко наложенные отталкивающие чары, не давали девушке намокнуть, а небольшой шлейф ее мантии нес домовой эльф семейства Блэков. Во всей серости, которую даровала природа этому дню, Цисси была единственным белым пятном, гордо шагающим по аллее. Ровно высаженные кустарники и трава возле них были уже переполненные дождевой водой до края, но он все не утихал. Воздух был по-своему свеж и обжигающий легкие, которые не переставали работать, как и сердце. Кстати последнее стало биться ровно и почти также безразлично, как и настроение девушки. Нарцисса смирилась. В итоге, какая разница будет ее мужем Люциус Малфой, либо кто-то другой? Меняется только имя, порода остается все той же. Их уже ждали, и высокопоставленные гости, и владельцы Малфой-мэнор. Двое мужчин стояли на крыльце своего дома как две пики, вонзившиеся в землю. Их идеально подобранные мантии, вычищенные туфли и безупречная осанка не могли не поразить даже самого вычурного эстета. Обменявшись любезностями с главой семейства, девушка подошла к своему избраннику, который с небольшим опозданием поцеловал ей руку. Чародейка не смотрела ему в глаза, в этом не было необходимости. глаза аристократа не способны говорить о чем-либо. Они словно зеркала, ты смотришь в них, а видишь только самого себя. Но, не взирая на все, в ответ она учтиво поклонилась и вошла в дом, который совсем скоро будет принадлежать и ей. Люциус вел ее к собравшимся в зале гостям, которые уже готовы были неискренне их поздравить. По дороге Блэк встретилась взглядом с еще одной светловолосой аристократкой - Кейтилин Старк. Почему-то девушка слегка позавидовала ей, той, которая смогла сделать иной выбор в своей жизни.
"А ведь совсем недавно я осуждала ее"- Цисси обрадовало, что она не заметила возле сотрудницы Министерства ее сестры. Таких как эта Элеонора, следовало вообще держать в подвале и не выпускать из него, как считала аристократка. Вошедшую в главный зал поместья волшебницу вместе с ее будущим супругом, встретили аплодисментами. Нарциссе, казалось, что где-то ее снимают на камеру, но все это блекло. Она человек, рожденный под девизом Toujorus pur и ей не пристало падать в лицом в грязь.

С самого детства Кейтилин весьма умело и даже изящно балансировала между несовместимыми, подчас враждебными друг другу убеждениями её родителей.
Хитрая, сметливая, манерная, но властная – как и хотела мать. Очаровательная, искренне преданная семье, принципиальная – чтоб компенсировать отцу все нелюбимые черты, полученные от Ребекки Старк. 
И, ради обоих родителей, лицемерная. Соглашающая, чтобы не обижать, лгущая, чтоб не расстраивать. Изворотливая, но не ядовитая змея. Да и змея ли была истинной личиной маленькой аристократочки?..
Оберегая хрупкий покой близких, Лина прятала черную метку от отца-мракоборца, а матери не рассказывала о своем страстном желании содрать этот позорный знак с руки, пусть даже с кожей, с плотью, с парой-тройкой унций чистой крови… Она просто не могла расстроить хотя бы одного из родителей. Маленькая слабость, от которой леди Старк так и не избавилась, считая неопасной.
А череп на руке Кейтилин ехидно скалился, словно облизывался языком-змеей, предвкушая все, на что неизбежно обрекал чародейку. Во всяком случае, так порой казалось леди Старк.
-Кейтилин, милая! - деликатный стук в дверь и голос отца заставили вздрогнуть от неожиданности задумавшуюся волшебницу. -Ты готова?
-Да-да, спущусь в холл через пару минут! - Кейт поправила рукава парадной мантии, смахнула с плеча несуществующую пылинку, внимательно посмотрела в зеркало.  Образ вышел недурной – впрочем, девушка бы не отказывалась от помощи домовиков, если бы не была уверена, что сама лучше справляется. Презирая сложные прически, Кейт приноровилась так укладывать свои белоснежные локоны, чтобы казалось, будто заставить их волнами спадать на плечи – дело двух секунд. Благодаря темно-изумрудной отделке мантии, глаза леди Старк казались совершенно зелеными, подобно драгоценному камню, первым весенним листьям… Или вспышке мощнейшего из непростительных заклятий. Кейтилин едва не усмехнулась от столь нетипичного сравнения, пришедшего на ум. Её настроение было далеким от праздничного, но, по счастью, девушка умела притворяться. Впрочем, все хорошие аристократы были в некоторой степени актерами. Одного образа и одной пьесы.
В холл Кейтилин Старк спустилась с полуулыбкой, почти неотличимой от искренней. Ей хотелось подбодрить отца, явно не жаждущего тратить вечер на помолвку молодых аристократов, до которых ему и дела-то не было. Но в душе Кейт благодарила Малфоев и Блэков за это мероприятие, вынудившее мракоборца хоть на день оказаться вне охоты на темных волшебников. – «Аврор будет поднимать бокал с шампанским за семейное счастье сторонника Волан-де-Морта… Наш век жесток, но в нем скрыта определенная ирония».
-Держу пари, моя девочка сегодня затмит невесту! - голос Эдварда Старка прозвучал бодро, даже весело. Лина сделала вид, будто бы ей смешно и в тон ответила, -Благодарю, отец. Хотя, держу пари, невесту ты ещё даже не видел…
Ей очень хотелось слышать смех родителя – насыщенный, терпкий, напоминающий вино хорошей выдержки. Этот звук бы успокоил Кейт, он подтвердил бы, что в их отношениях с отцом все по-прежнему неплохо… Но в этот момент раздался голос матери:
-Я очень надеюсь, Эдвард, тебе хватит такта не сказать нечто подобное другим гостям или, тем более, хозяевам. – Ребекка Старк спустилась с лестницы, как богиня бы сошла с Олимпа. Она выглядела столь эффектно, что сама могла бы состязаться в красоте и с дочерью, и с будущей миссис Малфой. Юность блекла на фоне старшей леди Старк, как блекнет завязь цветка перед распустившейся розой.
Глядя на свою мать, Кейтилин испытывала одновременно восхищение перед её умением держаться и жалость к отцу. Над красотой и силой духа миссис Старк были не властны ни время, ни война, ни магия, ни её муж. 
-Спасибо, дорогая. - посторонние бы и не поняли, что Эдвард Старк испытывает раздражение от слов супруги, - чтобы я делал без твоих напоминаний?
-Мы почти опаздываем, – как можно демократичнее ввернула Кейт. Ей не хотелось допускать семейных ссор сегодня вечером. К счастью, настенные часы были с ней полностью согласны. Старшие Старки молча вынули волшебные палочки, приготовившись трансгрессировать.
Десятью минутами позже, уже в парадном зале Малфой-мэнора, с Абрахасом Малфоем приветствиями обменивались уже совершенно другие аристократы – эти Эдвард и Ребекка были идеальной парой, а их старшая дочь, Кейтилин – взрослой, самостоятельной женщиной, совершенно не нуждающейся в том, чтобы слышать отцовский смех. Ей нужно было успевать одаривать чарующими улыбками наиболее представительных гостей, хозяев и, так и быть, родственников.
Кейт, в отличии от большинства незамужних девушек, воспринималась окружающими как отдельная от родительской четы личность. В конце концов, она являлась не домохозяйкой, а весьма перспективной сотрудницей министерства, не опирающейся на отца-мракоборца для продвижения по службе. Так что после обмена любезностями с общими «друзьями семьи», Старки разделились: Эдвард и Ребекка направились приветствовать бывшего коллегу отца, а Кейтилин получила свободу действий. Перед тем, как скрыться в толпе, мистер Старк успел заговорчески шепнуть на ухо дочери:
-А когда беспорядки в стране закончатся, я все равно найду для самой лучшей невесты самого лучшего жениха. - К счастью, Эдвард под руку с супругой, тут же удалился. Кейт была слишком практичной, чтобы с юмором принять такое заявление – вот Элли, может, и заулыбалась бы в ответ. Старшая Старк же слишком хорошо знала своих родителей: для неё было очевидно, что Эдвард с Ребеккой в жизни не придут к консенсусу относительно характеристики «идеального зятя».
Появились виновники торжества – жених и невеста, Люциус Малфой и Нарцисса Блэк. Красивая пара, ничего не скажешь, но пока они смотрелись вместе не так органично, как Эдвард и Ребекка Старк. Ну да ничего, у молодой пары ещё будет довольно времени, чтобы отрепетировать свою счастливую семейную жизнь. Взгляды, полные нежности, случайные жесты, выдающие сердечную привязанность, признания, слетающие с губ… А в антрактах ссоры, замечания, придирки – все, что публике не стоит видеть. Кейтилин бы посочувствовала будущей чете Малфоев, но не знала пока, кто из них будет пострадавшей стороной.
-«Впрочем, убеждения Нарциссы врятли сильно разнятся с мировоззрением её нареченного», - насколько Кейт было известно, в семействе Блэков контрастов идеалов не наблюдалось. Стало быть, Цисса могла если не поддерживать Люциуса и свою старшую сестру, то хотя бы не мешать им.
Встретившись на миг взглядом с будущей хозяйкой Малфой-мэнора, Кейтилин невольно задалась вопросом, догадывается ли эта девушка, по какую сторону баррикад положено оказаться, чтобы сделать брак хоть сколько-нибудь удачным.  Но гадать было бессмысленно, а читать мысли леди Старк не умела. И потом, счастье Нарциссы или Люциуса – не её забота. Все, что должна была сделать Кейт в данной ситуации – это приветствовать будущий брак сдержанной овацией, как и все гости.

Отредактировано Catelyn Stark (2013-02-17 21:21:47)

Началось. Девиз дня. Когда же кончится? Одному Мерлину известно. Скованность, сдержанность, полная бесчувственность. И лица, все такие одинаковые. Да, конечно, в толпе он встречал знакомые лица, кивал на их сдержанные кивки, совершенно не по-аристократически с сарказмом смотрел на тех или иных гостей. И все было бы не так плохо, коли бы не он и эта девчонка были в центре торжества. Он даже бы улыбнулся ей, даже поддержал бы взглядом, будь это не их помолвка.
Главное - не ударить лицом в грязь. Это читалось на лицах всех тех, кто был в центре торжества, близких-близких и одновременно далеких людях. Ах, сколько бы он отдал за то, чтобы спихнуть этого безвольного старикашку, Абрахаса, с подмосток, взять и прервать всю эту комедию, заваренную впрочем самим Абрахасом, а может и не Абрахасом. Сбросить его с балкончика, и затем быстро трансгрессировать в неизвестном направлении, зарыться в песке неизвестности, уйти на дно, погрузиться в ил догадок и просто прожить свою жизнь. Но разве возможно это все без шика и блеска? Ведь Люциус не знал жизни иной. Да, он был еще тем кутежником, как и все люди, которые так или иначе вышли из его среды. И без кутежа он не знал своей жизни. Но как это часто бывает у людей, уставших от порядков, от заведенного механизма, ему неожиданно ударило в голову: " Сбежать, укрыться. Да, лишиться состояния, лишиться всего разврата, стать простым магом-отшельником". Но в ту же секунду к нему на ум пришла совершенно другая мысль, полностью перечеркивающая этот порыв души, который, быть может, мог бы изменить не одну страницу магической истории, перевернуть что-нибудь в этом королевстве, повсюду от которого разило гнилью. А зачем собственно это все? Как он мог вообще подумать о том, чтобы стать отшельником. Он же не средневековый Мерлин. Да и кто вообще может быть стопроцентно уверенным в том, что Мерлин - это не сказочка, которой пугают детей-волшебников. В отцах-основателях он не сомневается. Быть небылицей - это не его ранг. Это не его ипостась. Он другой. Точнее, он такой же как сотни миллионов других аристократов. Он же не хочет косить под маггла, которому неожиданно стукнуло в голову, что правительство - ложь, незнание вовсе силой не является и прочее, и прочее. Ему даже захотелось рассмеяться над своим минутным умственным помрачением, но все-таки осознание, что он не наедине с самим собой, а между прочим ведет свою законную невесту внутрь этих, эммм, хором, пришло. Пусть и погодя.
На них смотрели десятки глаз. Десятки горящих глаз. Они все предвкушали чего-то. Коллективной оргии? Вряд ли. Он все-таки сейчас не находился в одном из своих излюбленных местечек вдали от глаз окружающих и в компании дурно пахнущих дешевым парфюмом девиц, накрашенных так ярко, что глаз смотрел автоматически не на лицо. Предвкушали ли все страстных поцелуев и откровений от молодой парочки? Тоже нет. Все, все до единого понимали всю искусственность данного процесса, всю скомпановку пары. Каждой аристократической твари по паре. Да. Не более.
Он взглянул на невесту. Она была слишком молода. Слишком ледяна. Но быть может, ему просто так казалось, потому что он просто-напросто хотел увидеть в ней обледенелость, мраморность и скульптурность. Нет, она была безумно хороша собой, и на момент Люциус даже порадовался тем, что ему подсунули ни какую-нибудь там дурную аристократочку с копной черных волос, вечно спутанных наподобие воронного гнезда, с орлиным носом, невероятно длинной шеей, на которой проступают уродливые жилы... Нет, его Нарцисса была безупречна. У старика, надо отдать должное, неплохой вкус, - ухмыльнулся про себя Люциус и бросил одобрительный взгляд на отца. Тот тоже улыбнулся своим морщинистым ртом, и от этой улыбки Люциусу стало особенно отвратительно, так что он поспешил вернуться к изучению лица невесты.
- Как вы себя чувствуете, мадемуазель? - ехидным тихим шепотом поинтересовался мистер Малфой у пока-что-мисс-Блэк, - Все ли вас устраивает?
Какие-то штамповые слова, за которыми слышалось ехидство. Благо в самой ближайшей близости от них никого не было. И пусть. Так правильнее. И без того за нами следят десятки глаз. Десятки ледяных, пустых глаз, в которых читалось что-то одно. А что именно - он прочесть был не в силах. Они были в зале. В пустынном зале, наполненном пустыми людьми. И теперь оставалось отдаться только обряду. Сполна.

Скука, смертельная скука - вот что объяло ум и помысел Люциуса, когда заговорил Абраксас. Еще никогда Люциус не видел отца столь приветливым и одновременно отчужденным. Нет, поверьте, отчужденным его видели часто. Жестоким тоже. Больным в последнее время нередко. Но приветливым? Какой паук его сегодня укусил? Или он так мечтал женить сына на этой... Люциус едва заметно скривился. Нет, он не мог отрицать, что в этой юной и болезненной с виду Блэк есть какой-то шарм. Возможно, она прекрасно умеет ненавидеть. А может быть, еще более искусна в плетении вереницы самых непревзойденных слухов. Вот только Люциусу это все было бесконечно скучно. Его образ жизни уже давно вознесся в какие-то неизвестные просторы, за которыми стоял один сплошной разврат и иногда проявлялось служение темным силам. Он не мог стать семьянином. Ему нравилась его жизнь. И уж тем более он не хотел, чтобы отец решал, кому его, Люциуса, жизнь вручать в хрупкие руки. Если и передавать меня из рук в руки, - подумал мистер Малфой, - то надо найти руки более цепкие и хваткие, чем эти. Он бросил взгляд на тонкую-тонкую руку невесты, которая, казалось, при любом дуновении ветра грозила рассыпаться. От тонкого-тонкого запястья его взгляд проследовал выше: изящная линия плеч, которые даже не хотелось обнять, пульсирующая сонная артерия, высоко задранный подбородок... Она так тонка, так практически хрустальна, что ее... Ее даже не обнимешь. Не ляжешь к ней на колени, не боясь при этом разбить ее. Даже фарфоровая кукла и та будет прочнее этого стеклянного, хрустального существа. Возможно, со стороны изучающий взгляд и выглядел как заинтересованный, потому что, отвернувшись в сторону, Люциус увидел ехидные лица своих друзей, которые похоже считали, что их друг уже оценил то сокровище, которое передавали ему в вечное пользование. Пока смерть... Нет, подождите! Остановите запись! Он еще может броситься в бега. Он еще не принес надлежащую клятву. Непреложный обет. Нет, он его не произнесет никогда.
В голове бешено пульсировала кровь, все содрогалось от боли. Голову пронзали тысячу осколков мыслей. Кажется, кто-то пытался ему забраться в голову. Кыш, кыш из моей головы. Он пытался бороться с дичайшей болью, пытаясь не встречать на себе чьи-то взгляды.
- Люциус! - похоже не в первый раз его окликнул Абраксас. Судя по лицу старика, он был крайне недоволен тем, что его сын предался каким-то мыслям. По лицу старшего Малфоя можно было безошибочно прочитать, что сдержан он лишь на публике: будь здесь какое-нибудь подсобное помещение, в которое неожиданно можно было бы отвести сына, при этом не покинув общего зала, он бы его там по меньшей мере наказал. Круциатусом. Так что самое время было собраться и сказать именно то, что от него ждала эта немая толпа, в коей были собраны все. Он должен был официально предложить руку, сердце, дом и сокровищницу этой хрупкой девушке. И она должна отказаться, отказаться, отказаться... - пульсировало в голове, разносясь с теми потоками боли, которая уже давно узурпировала всю голову. Надо было что-то сказать. Несколько десятков безмолвных голов смотрели на него. Наверное, скор час, когда на него посмотрит даже Нарцисса. Или как мне теперь ее называть? Мисс Блэк? Миссис Малфой? От последнего пронесшегося в воспаленном мозгу голову изнутри еще сильнее чем-то полоснуло. Увидев на себе взгляд, бешеный и совершенно не человеческий, Беллатрикс, Люциус все-таки постарался собраться.
- Высокоуважаемые дамы и господа, - судя по лицу Абраксаса сын заговорил что-то принципиально не то, что от него так хотели слышать, - прошествуйте в зал, - где я всем сотру память и удалюсь - где мы продолжим наше... - голову снова резануло нестерпимой болью. Кто-то явно копался в мыслях, путал их и причинял эту адскую боль. - торжество.
Закончив и всем видом не показывая, какую боль он сейчас испытывает, Люциус коротко и совершенно неестественно поклонился Нарциссе, протянул руку и плавной походкой двинулся в зал.

Чувствуя, как Нарцисса начала пытаться аккуратно и незаметно убрать свою руку из его, Люциус почувствовал, как его начали мучать два противоположных, да куда там противоположных - полярных, чувства. С одной стороны, ему и самому хотелось бы уйти, у него назревал неплохой план, как всё это сорвать. С другой стороны, исподтишка проследив за взглядом Нарциссы, он заметил, что она смотрела на Розье. И его резанула ревность. Нет, он по-прежнему не любил эту холодную и мертвенную девушку, но в нем просыпался интерес. И он совсем не собирался делить этот интерес с кем-то другим. Тем более, когда этот кто-то - Розье. Минутное колебание. Слегка участившееся сердцебиение. Но потом он вспомнил, что его рука по-прежнему сжимает ее полупрозрачную кисть, и скорее всего в его пальцах отдается учащенный пульс. И чтобы не раскрыть себя и своей неожиданно проснувшейся ревности, он резко выпустил ее руку и, высокомерно задрав голову, отряхнул несколько невидимых пылинок со своей мантии.
- Ну... - протянул Малфой, - если вы, миледи, так настаиваете в приветствии гостей, то давайте, начнем. Почему бы и нет? Только вот, я, пожалуй, поручу вам это занятие. А я пойду. Отлучусь.
Воровато оглянувшись и холодно улыбнувшись Нарциссе напоследок, он зашагал в сторону двери, которая вела в коридор. План созрел мгновенно: помолвка была исключительно желанием отца. Помолвки не хотел ни сам Люциус, ни Нарцисса. И младший Малфой сейчас это очень хорошо почувствовал во всех холодных и натянутых интонациях их диалога. А значит, решение было простым. Нет Абрахаса - нет помолвки - нет проблем. Он быстрыми шагами пересек уже опустевший коридор: домовиков было невидно, гости сюда просто опасались заходить, - и начал подниматься в библиотеку. Он страшно волновался и несколько раз даже пропустил нужную ступеньку. Упав сначала вперед на колени, а потом заскрежетав зубами от боли и отползя к стенке, он сел и схватился пальцами за голову. Что он делает? И что он замыслил сделать? А если в один прекрасный день, его сын захочет его отравить? Хотя, какие глупости! Не будет помолвки - не будет и семьи. А это ему очень льстило. Подумать только - всю жизнь прохлаждаться в свое удовольствие. Случайные связи, бурные ночи - на состояние, которое ему в случае чего оставит отец, он сможет прожить и до 120 лет так, как захочет. И сможет перевернуть мир, захватить его. Кстати, о захватить. Его взгляд упал на видневшийся кусочек черной метки, проступавшей на его белоснежной коже и видной лишь потому, что когда он упал, рукав несколько не естественным образом поднялся вверх. Захватить мир он не сможет. Он ведь пешка. Или не пешка? Почему бы не правая рука? Он фыркнул, отвечая собственным мыслям. Как это все глупо.
- Надо лишь подняться, достать то зелье, которое идеально имитирует начало драконьей оспы, и дело шито-крыто.
Он поднялся и зашагал вверх. Более аккуратно. Падать ему больше не хотелось. И никто его не заставит упасть вниз. Больше. Никогда.
Оказавшись на нужном этаже, он хотел было пойти в библиотеку, но увидел в приоткрытой двери собственной огромной комнаты, что там кто-то стоит.
- Галлюцинации? - удивленно подумал Люциус. Осторожным шагом, аккуратно доставая палочку, чтобы быть наготове, он приблизился к двери комнаты. Заглянул внутрь - вроде бы никого. Казалось, его начали приследовать какие-то призраки прошлого. А может быть, просто призраки? Хм.
- Призраки в доме Малфоев? Нет, Люциус, ты определенно сошел с ума.
Через мгновенье ему снова померещилось присутствие кого-то - послышались шаги. Но уже не обращая внимания на такую, казалось бы мелочь, Люциус уверенно пошел в библиотеку.

В библиотеке ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы найти то, что он искал. А искал он это между тем практически понаитию. Точно не зная, где это должно стоять, точно не зная, сработают ли манящие чары... Но нет. Вот она! Как это глупо оставлять ее в самом простом из всех тайников, мистер Малфой-старший? Старинная шкатулка с флаконами разных зелий против врагов. В руках Люциуса. Ходили легенды, что вот этими зельями в стародавние времена Малфои травили не только неприятелей, но и друг друга. И теперь это, практически баснословное и воспетое в пьяных эпосах оружие, в его руках.
Аккуратным движением тонких пальцев Люциус открыл крышку шкатулки: внутри нее и вправду было большое количество потускневших со временем флаконов. На их дне осел осадок, и только лишь смотреть на них уже вселяло невероятное эстетическое удовольствие. Люциус ухмельнулся. Все его проблемы решались тем, чтобы выбрать первый попавшийся флакон, а может, чтобы выбрать нужный флакон. Несколько капель. И ни одной проблемы нет. А может, а может здесь есть какое-то зелье, чтобы стать властителем мира? Тогда бы ему не понадобилось ничего! Ни Темный Лорд, ни Нарцисса, ни отец, ни эта бренная форма власти, которой он был наделен! Хотя в своем случае Люциус больше тяготел к мысли, что он был обделен властью. И именно поэтому он страстно жаждал хоть какой-то власти. Пусть даже над жизнью чьей-либо. Наверное, поэтому ему нравилось убивать и пытать.
Он смотрел горящими глазами на флаконы, любовно проводил по ним тонкими пальцами. Брал какие-то флаконы и смотрел на свет. Конечно, похвастаться блестящими познаниями в области зельеварения Малфой не мог. Но он чутье подсказывало, что надо схватить вот этот флакон, третий с конца. Он казался самым старым, а сейчас старина свидетельствовала скорее о проверке временем. Он был как будто бы в состоянии аффекта, подумать о том, что за столько времени зелье могло просто даже просрочиться, Малфой не думал. Он никогда не слышал о том, что у чего-то может истечь срок действия, поэтому такие мысли его блондинистую голову не посетили. Он схватил флакон. Резко захлопнул шкатулку. Плавно махнул палочкой и отправил шкатулку в тайник. Еще один взмах палочки - и тайник снова остался тайным. Аккуратное движение руки - и флакон погребен в складках мантии. Всё идеально. У него всё получится, он будет вечно царственной особой хотя бы в своем мэноре, потому что скоро он станет только лишь его. И он выпрет отсюда всех, кроме домовых эльфов, будет наслаждаться безграничной властью своего миницарства.
Решительно развернувшись, Малфой зашагал к двери. И тут же остановился. В щелку двери ("сколь я был непредусмотрителен!) кто-то подглядывал. Даже в самом страшном сне Люциус узнал бы эти глаза. Нарцисса.
Да. Как он мог подумать, что она не пойдет за ним? Это женское любопытство - оно разрушает империи, рушит самые лучшие порывы души.
- Мисс Блэк? - холодно осведомился Люциус, рассчитывая, что в крайнем случае зелья хватит и на двух особ. - И что вы здесь, позвольте узнать, делаете? - И сколько вы видели?
Он быстрыми и решительными шагами преодолел то небольшое расстояние, которое отделяло его до затаившейся за дверью Нарциссы, и , без труда быстро распахнув дверь, приложил некоторое усилие, чтобы успеть схватить ее хрупкое запястье и не дать убежать. Оглянувшись, чтобы убедиться, что нигде за латами не таиться с полным боевым арсеналом сестрица Нарциссы Беллатрикс, он рванул на себя пойманную жертву и так же резко как вышел из библиотеки, зашел обратно, но уже, скажем так, с добычей. Быстрый взмах палочкой - и дверь закрыта. Движение - и Нарцисса буквально приперта к стенке или, точнее сказать, к двери. И всё - выхода нет, она никуда не сбежит - в этот момент Люциус снова почувствовал какой-то вкус власти над человеческим существом. Пусть хрупким. Пусть ледяным. Пусть практически бесчеловечным, как ему это казалось.
- Итак, - все еще не отпуская пойманную добычу, прошептал Люциус практически ей в лицо, все больше и больше прижимая к двери, чтобы у нее и мысли не было попытаться убежать. И так, чтобы в случае чего он смог быстро и без проблем достать флакон и несколькими каплями оного сделать себя вдовцом еще до женитьбы, - Что вас сюда привело, мисс Блэк? Вы же так жаждали приветствовать гостей! - с насмешкой буквально выплюнул Люциус. Он надменно смотрел в ледяной взгляд Нарциссы и не понимал, что за чувства обуревают его. Казалось, что что-то и в этот раз давало сбой, но что это он до конца не понимал. - И что вы видели? - задал он самый интересовавший его вопрос.

Люциус внимательно следил за передвижениями Нарциссы. В них было что-то грациозное и пугающее. Наверное, он смотрел как жертва, что в последние минуты наблюдает за танцующей коброй. А кобра раздувает капюшон, загоняет в угол и, главное, готова нанести сокрушительный удар.
Припёрли. Поймали. Он резко выдохнул, сильнее опираясь спиной к стене. Чувство загнанности в угол не уходило. Сердце начинало биться в бешенном ритме, и Люциус судорожно вздохнул.
- Спокойствие, - шептал голос разума, - с любой девушкой можно договориться. К тому же... Посмотри на нее, Люциус. Хрупкая, ледяная, расчетливая, слизеринка. Такая, какой ты ее еще в школе видел. И..? Вряд ли со школьных времен у нее ушла вера в аристократов и их абсолютную власть.
И никаких выводов не следовало. Он всё так же тяжело дышал, подпирал стенку и следил, как Нарцисса осушала бокал огневиски. С каждой минутой она казалась ему всё более расслабленной, и теоретически в любой момент он мог нанести сокрушительный удар. И тогда он, змеелов, смог бы поймать чертовку с повинной и заставить ее делать то, что он захочет.
Несколько расслабившись, Люциус всё же сжал палочку мертвецкой хваткой и продолжал следить за Нарциссой. Как она была хороша! Сквозь оконное стекло пробился редкий солнечный луч, осветил ее аккуратную головку, оттенил беспринципное выражение лица. Сейчас она казалась ему вполне естественной и не такой холодной как прежде. Быть может, это маска?
Несколько неуверенных шагов. Как будет спокойнее? Обезоружить ее? Выбить палочку? Закричит. Обезоружить своей блистательной улыбкой? На нее эти обычные шуточки не действуют. Пора было прибегать к кардинальным мерам.
- Нарцисса, - произнес спокойным голосом Люциус, подходя к книжному шкафу и спокойно кладя на место шкатулку, - С чего вы вообще взяли, что кто-то кого-то собирается травить?
- А что касается припираний к стенке... Ну психанул, с кем не бывает...
- И не пейте эту гадость, - между делом заметил с учтивой галантностью Люциус, щелкнув пальцами. Мгновение - и перед ним домовой эльф, пошатывающийся, в грязной наволочке и трепещущий:
- Принеси бутылку Бургундского. И живо!
Бургундское вино. Он мог позволить себе пить этот живительный напиток хоть каждый день. Но всё же голова на плечах нужна была всегда. И желательно рабочая, а не просто блондинистая, как аксессуар к остальному телу. А Бургундское как нельзя лучше располагало к отдыху, задушевным разговорам и, в конечном итоге, разврату. Но последнее можно было вычеркнуть. Это было не для сегодняшнего дня. Ситуация все еще балансировала на грани с приличием между только названными будущими супругами.
Еще одно оценивающий взгляд исподтишка. Всё-таки какой бы она прекрасной ни была, она еще и неподступная. Интересно, скольким магам она безнадежно разрушила всякую надежду? Или таких рисковых нет? Ах да, рисковые это у нас по гриффиндорской части, а они слизеринок не любят.
Мгновение. Бургундское стоит перед ними. И он уже наполняет бокалы. Он снова чувствует себя хозяином ситуации. И, конечно, принимающей стороной. Ему снова тепло, ему снова всё нипочем. Он снова готов потихоньку выкладывать карты, но не показывать их. Он готов вести эту игру. До конца.
- А такой вариант, - будто отвечая на прерванный диалог, произнес Малфой, протягивая Нарциссе бокал с чудесным напитком,- вас устраивает?
Кривая улыбка, и он  отпивает из бокала. Аккуратно. Будто боясь пролить несколько капль на мантию. И следя за каждым даже малейшим движением тонких и прозрачных рук своей Нарциссы.
- Быть может, не будем торопиться к гостям? - лукаво предложил Люциус, которому неожиданно показалось, что Нарцисса готова в любой момент уйти. Только позволь ей легко оттолкнуться ладонями от старинного кресла и сделать несколько изящных шагов в сторону двери - и его больше ничего заботить не будет. Кроме красивой решетки на окне, Визенгамота и всяких порицаний со стороны дорогих и любимых родственничков. Но может, ему это просто казалось.

Нарцисса им играла. Сейчас, смотря на то, как эта хрупкая девушка с бокалом вина сидит в кресле и диктует ему условия, ему не приходило ничего другого в голову. На самом деле ситуация была тупиковая, но Люциус не собирался поддаваться на провокации. Во-первых, кто ей поверит? Во-вторых, с чего ему плясать под дудку у невесты? Да, конечно, у нее боевая сестрица, которая в случае чего может послать и билет в один конец под названием "Авада Кедавра". Но с другой стороны, какие нужны веские причины, чтобы угробить или сдать одного из самых видных аристократов Магической Британии? Люциус усмехнулся, криво и совсем не скрытно. Их помолвке уже никто и ничто не могло помешать, а то как они затиранят друг друга, будучи женихом и невестой или чего еще хуже будучи супругами, никого касаться не будет. В конце концов... Нет, если новоиспеченная миссис Малфой отправится к праотцам, ее сестрица точно его замочит. Это не входило в планы Люциуса, поэтому то не было вариантом. Но оставалось одно "но". Их было много, но это было самым весомым. Люциус одернул инстинктивно левую руку и поправил рукав. Темный Лорд, которому так или иначе придется представлять Нарциссу. В том, что Блэки ее еще не представили, Малфой почему-то был уверен. Да и представлять ее как юную мисс Блэк - это одно, а как миссис Малфой, жену такого видного человека, - это другое. Выдержит ли это Снежная Королева? Он окинул ее оценивающим взглядом. На вид она хрупка, но как он уже знал, под этой оболочкой скрывался крутой нрав. Этот нрав, как он видел только что, состоял и в той способности дать отпор. По-женски. Легко. По-слизерински по-змеиному. Скользкая тварь, - мысленно выругался Малфой, но пока что не отвечал на всё вслух. Он тянул время, взвешивал за и против, но на сделку идти не собирался. Она его почему-то больше не пугала. Возможно, потому что шкатулка была уже заколдована и отправлена длинным путем на свое новое место. Да так, что ее даже при сильном желании найти было бы сложно. А уж доказать, что она существовала... Разве, что только в Омут Памяти отправить мысли, но разве дерзкая Снежная Королева на это пойдет?
Стоя под холодным, даже ледяным взглядом этих серых глаз, Люциус больше не ежился. Он допивал вино, оценивая каждую нотку этого утонченного букета. Снизу доносились отдаленные отгласы праздника. Им надо было возвращаться, пора было сказать приветственную речь, незримо положить проклятие на свою свободу.
- Никакую цену, - наконец ответил Люциус. - За ваше молчание я не заплачу ничего, потому что вы и так будете молчать. Милочка. - последнее слово было произнесено грубо, резко и беспринципно. Она могла продолжать говорить, что угодно, но он больше ее не боялся. Даже если бы она набросилась с пощечинами на него, он все равно бы больше не испугался. Он не чувствовал практически ничего. Даже смотря на эту ледяную красоту, он не испытывал никакого раболепства или что там должны испытывать.
Ох, и будет же ходить ходуном Малфой-мэнор, как только сочтут наши два рода в браке. Это будет те еще сложные годы, - мысленно предвкушая, как бы это могло быть, думал Люциус. Затем он наконец допил свой бокал вина, который распробовал со всех известных сторон, поставил его резким движением на поднос, который держал дрожащий домовик, и направился к двери.
- Что ж, мисс Блэк, - холодно произнес он, - вы можете оставаться здесь, обыскать каждый угол этой комнаты, но ничего не найдете. Лично я возвращаюсь к гостям, дабы отдать долг их визиту и отправить их восвояси как можно быстрей. А вы решайте сами.
И он быстрыми шагами направился обратно. Вниз.

Не обращая больше никакого внимания на слова, которые пустила ему вслед Нарциссса, Люциус хлопнул дверью и бросился к лестнице.
Сердце бешено стучало. Намного быстрее, чем он спускался по лестнице. Надменная, высокомерная стерва, - мысленно ругался он, воскрешая в сознании образы того разговора. Думает, я смирюсь? Не на того напала. Не подкаблучник, - вместе с последней мыслью он яростно толкнул подошедшего к нему домовика. Тот жалобно пискнул и тут же начал биться головой о мраморную деталь перил, изображавшую голову какого-то магического существа, приговаривая:
- Плохой, плохой, плохой, помешал хозяину, плохой, плохой, плохой.
Ни один мускул не дрогнул на лице Люциуса. Жалкое отродие наказывает себя, причем здесь он? Он на мгновение задержался напротив окна, смотря в глаза своему отражению. И как мы теперь с этим будем жить? Мы - два совершенно разных человека. Нас объединяет только аристократическая магическая кровь. Чистокровных нас объединяет только магическая кровь. Что мне с ней делать? Отступать не получится, ни одного шага вбок от помолвки в нашем обществе не предусмотрено. Он о чем-то глубоко задумался, продолжая сверлить взглядом свое отражение. К нему возвращалась его привычная бледность, сердце билось уже более спокойно, но все равно совладать с собой у него не получалось. Надо выйти к гостям, сказать приветственное слово, а он готов убить десяток магглов одной Авадой Кедаврой, приложив в нее всю ненависть, которую он сейчас испытывал. Или выплеснуть ее же в хорошеньком круциатусе. Ненависть, ненависть, ненависть, ее же можно так хорошо погасить в каком-нибудь налете на магглорожденных, освободить мир от грязнокровок. Но... Ненависть ли? Какая разница. Его терзало какое-то страшное чувство, которое он не мог выразить. И это явно была не любовь и это явно не был восторг от его будущей супруги. Магический род Малфоев оборвется, если она не смирит свой строптивый нрав. Я, конечно, мало потеряю от этого брака, скорее приобрету еще больше свободы и времени на службу Темному Лорду, но вот наследников... Наследников похоже не будет. И тем самым потеряет уже магический род Малфоев. Он резко выдохнул и спустился еще на пару ступенек. Домовик, до сих пор бесщадно себя наказывавший, что-то пару раз пискнул и подошел к хозяину.
- Ну? - сурово спросил Люциус, давая ему слово.
- М-мастер Л-Люциус, в-вас ж-ду-дут старший м-м-мастер.
Малфой коротко кивнул. Времени на размышление больше ему не отводили. Что ж. Значит, пора спускаться, приветствовать гостей, поджидать, когда ее блондинейшество Блэк выпнет себя из уюта той прекрасной комнаты и не менее изысканного вина.
Оказавшись в зале, он быстро проходил мимо гостей, достаточно холодно улыбаясь каждому и коротко кивая в ответ на приветствия. Как только он дошел до отца, все эмоции мигом как рукой сняло.
- Где ты был? Где Нарцисса? - короткие вопросы, практически выплюнутые. Отец явно не в духе.
- Я счел возможным угостить будущую супругу изысканным вином, - абсолютно не проявляя никаких эмоций, холодно сообщил Люциус. - Думаю, через некоторое время она спустится вниз и можно будет уже объявлять все во всеуслышание. Они все так ждут момента официальной помолвки. Надо сообщить домовикам, чтобы они сервировали стол к этому моменту.
Как бы ни выдерживал он холодный и равнодушный тон, ни ставил механических акцентов, ни старался размеренно и растянуто произносить слова, Люциусу плохо получалось верить во все происходящее. Рассудок мутнел, и перспектива скорого окончания этой цирковой церемонии куда-то ускользала.