Кто ходит ночью по коридорам, поступает ли тот мудро? Ну... мудро-не мудро решать не им, первокурсникам, а более умудренным опытом (о да, сверхбольшим, сверхнеподражаемым опытом, который исчисляется в целых десять прекрасных месяцах, проведенных под этими сводами)  второкурсникам. Так решили "деды Хогвартса" еще в поезде. Зачем это было придумано, ведь над ними в недалеком прошлом так жестоко не прикалывался никто, - неизвестно. Но расскажите это весельчаку-непоседе, а на деле обычному мальчишке, с наклонностями хулигана, Эдриану Риму. Его мозг, пусть и равенклоувский, сложен был для того лишь, чтобы выдумывать и выполнять миллион и одну шалость. Желательно, чтобы эта масса шалостей еще умещалась в один день. Ну максимум в два дня. И не иначе. Вот такой незамысловатый ум! Быть может, лет через тридцать, ему и придет осознание, что вел он себя в тот прекрасный первосентябрьский денек не самым лучшим и правильным образом. Но сейчас, в тот самый момеент, он чувствовал себя героем. Самым настоящим героем. Героем с большой буквы.
Уже на распределении второкурсники-задаваки распределили между собой жертв: маленьких, утопающих в мантиях и по очереди в шляпе, дрожащих и напротив заинтересованных детишек, которые были по сути не сильно их младше. И вот... в назначенный час...
Они спускались к пруду, где как скауты (хоть и против всех мыслимых и немыслимых правил) развели волшебный огонь и затеяли совещание. Маленькие, дрожащие уже от холода в этот промозглый сентябрьский вечерок, крайне заинтересованные первокурсники были, разумеется, рядом. Такие наивные и такие прелестные, что не умиляться порой было выше сил.
- В Хогвартсе, - зловещим голосом начал Эдриан, - существует древняя традиция, - он переглянулся со своим другом и кратко, едва заметно подмигнул ему, - существует древняя традиция, - как эхо снова повторил он. Ему казалось, что так больше страха и заинтересованности придет в эти прекрасные юные, ничем не отравленные и неизвращенные головушки.
- Каждый, - подхватил его один третьекурсник, один из тех, кто против всякой рациональности,заинтересовался затеей братьев его меньших, второкурсников, - кто хочет стать настоящим волшебником, - (на этих словах Эдриан с трудом подавил смешок. Нет, ну вы подумайте право, как это звучит для чистокровного волшебника, который лет с шести-семи наверняка знает: он волшебник. Очередной. Чистокровный. Ну это в принципе необязательно было упоминать) - должен пройти боевое крещение!
Этими словами была поставлена жирная точка на вступлении. Детишки нервно заулыбались, начали переглядываться. Некоторые перешептывались: "я же тебе говорил, так просто нас сюда никто не примет... А эти олухи с нами не пошли! Они не станут настоящими волшебниками! Волна разочарования и волнения сменилась волной энтузиазма. Теперь за второкурсниками и третьекурсниками готов был идти каждый или каждая. Девочки некоторые тоже достаточно легко купились на придуманную хохму. А это была именно хохма, которую ребята собирались рассказывать потом вечерами и ночами при магическом тусклом освещении палочек.
И вот. Они дурили мозги первокурсникам. Конечно, нельзя было утверждать, что они знали так уж хорошо все закоулки Хогвартса: за первый курс они успели изучить только определенные коридоры, ниши и прочие прекрасные тайные места. Но отнюдь не тайные коридоры и отнюдь не все тайны. Они также научились за первый курс понимать и замечать моменты, когда пора делать ноги. Любой шорох, выдававший миссис Норрис, обращал их умы в поприще невероятно творческого процесса: куда в считанные моменты запихнуть свою достаточно заметную тушу, доколе не появился этот скрипящий скелет с обвисшей кожей и отвратительными волосами, похожими на швабру, сжимающий в своей древней руке покачавающийся фонарь. Им было нечего бояться. Они уже знали свое дело. Право слово.
Понесколько человек, первокурсники, уходили за одним сопровождающим, который должен был на месте объяснить, что и как делать, чтобы стать настоящим волшебником. Эдриан, как главный затейник, ждал последнего момента, когда всех несчастных уже отведут. Он даже не был уверен, что ему кто-нибудь достанется из первокурсников: наверняка, все они предпочтут передвигаться исключительно группами и на него просто не останется ни одного человека. Но нет. Лишь его веселый однокурсник, учащийся, кстати сказать, на Слизерине, кривясь от приступов смеха, повел в неизвестном направлении троих таращихся на него первокурсников, Эдриан заметил, что остался еще один человек. Это была девочка-гриффиндорка. Какая прелесть, остался я один. Придется и мне принять в этом деле непосредственное участие...
- Хэй! - улыбнулся широченной и добродушной улыбкой Эдриан. - Ты тоже жаждешь этого, - исключительно бесполезного занятия - посвящения? Тогда пошли скорей!

Рим любил шутить, к тому же ему безумно понравилось дурить мелких первокурсников. Несмотря на то, что несколько моментов назад он жаждал остаться без компании, пойти почитать книгу, подготовиться к предстоящим занятиям (ага, занятиям, как же. Шалостям скорее, но это совсем другая история, верно?), теперь ему предстояло отправиться и непосредственно заняться развращением помыслов первокурсников. Да. Что-то ему подсказывало, что он выкрутится из этого дела, выйдет сухим из воды. Но ничего хорошего мероприятие не предвещало. Так, забудь про книги, Рим, тебя ждут великие-великие-великие дела, великие-великие экскурсии по Хогвартсу. На секунду у него даже проскользнула идея устроить девочке простую экскурсию по Хогвартсу и не подставлять ее под гнев преподавателей в первые же дни учебы, но потом, вспомнив о куче первокурсников, которые сейчас нарушают добрую половину всех школьных правил (даже некоторых таких, которые никому не приходило в голову прописывать в уставе хотя бы потому, что доселе никому не приходило в голову совершать такое), Эдриан решил, что делать исключение для одного человека было бы непростительным промахом. Ведь это значило бы показать себя занудой (какие только мысли не промелькнут в двенадцатилетней голове...).
А энтузиазмом не горел здесь никто. И это не настраивало на мирные шалости.
- А что именно я должна сделать?
Это полное отсутствие энтузиазма покоробило Эдриана, и он, сделав вид, что глубоко задумался, начал перечислять:
- Ну с троллем пошли уже сражаться два ребенка с Гриффиндора, за василиском гоняется пара-тройка слизеринцев, им не привыкать. - Как бы подставить ее посильнее... - А ты можешь наведоваться к Филчу и подвесить миссис Норрис на какие-нибудь рыцарские латы, - Кто из нас это еще не делал на первом курсе? Хотя стоп. Она девочка. Она наверняка любит кошек - Или, ты можешь просто навести порядок в зале наград. Знаешь, где это?
Он улыбнулся. Это была мечта всего первого курса: поставить все с ног на голову в зале славы. Но Филч так любил это место, что никогда прежде никто туда не осмелился сунуться с какой-нибудь грязной мыслью. Но откуда это могла знать девочка, почти только что прибывшая в Хогвартс?
- Я тебя провожу, а дальше твори и вытворяй на собственный вкус, - одобрительно ухмыльнувшись, пригласил Рим последовать за собой.  И быстрыми шагами направился к пруду. - Или можешь попробовать поймать гигантского кальмара в пруду. Но зал славы - это интереснее. Намного. Тебе потом все завидовать будут - Когда ты будешь начищать награды без магии и под присмотром злобного Филча и миссис Норрис, которые не простят такого вторжения на их территорию. О да, и не позавидую же я тебе, девочка без энтузиазма

Конечно, второкурсник Рим иногда был мерзавцем, но не совсем уж полным. И к состраданию эта уже зародившаяся эгоистичная сволочь была порой способна. Но ради забавы... Ради забавы Римми мог сделать, что угодно. К тому же после наивных слов этой странной девочки, что кальмара не существует. Ему хотелось что-то ответить, но он лишь ехидно заулыбался и подумал, что когда-нибудь надо будет этой выскочке продемонстрировать, что кальмар вполне себе существует и никакое это даже не лохнесское чудовище, как ей бы хотелось. А вполне настоящая реальность. Но, проглотив двести тысяч слов, подступивших к его горлу, Рим гордо шагал, слушая шквал вопросов.  Быть может он счел бы всех первокурсников абсолютными занудами, да вот только он отлично помнил, что совсем недавно был сам таким же ничего практически не знающим первокурсничком. Правда, к его огромной радости над ним никакая банда второкурсников "посвящением" не прикалывалась. И в зал наград уж точно не водила. А если Филч засечет меня рядом с первокурсницей на месте преступления, что мне-то будет? В ответ на этот вполне наивный вопрос, просвистевший в мозгу, там же появилась приятная картинка, как Флитвик снова пишет письмо дедушке, а дальше... Все как обычно. Рим непосредственно исполнителем ведь и не собирался становиться, а это значит, что его приплести к этой истории можно будет лишь косвенно. А это значит... Выйти сухим из воды. Подло. Не по-равенклоувски...
-  А тебя? А ты,случайно, не со Слизерина?  - последовала атака вопросами.
Рим улыбнулся так очаровательно, как только мог, и надо отметить, улыбка у него и вправду была обнадеживающей.
- Рим. Эдриан Рим. Но можешь называть меня просто Рим. - незнамо зачем парень открыл настоящее имя, хотя и собирался назваться каким-нибудь слизеринцем. - И я не слизеринец, - ткнув пальцем в нашивку на мантии, проговорил Эдриан. - Равенклоу. Вот мой факультет. А что касается зала наград, то еще пара поворотов и мы будем на месте.
Рим бодро шагал по коридорам, может быть даже слишком быстро. Но его бодрость не могла не создать какого-то более менее уютного состояния хотя бы у него самого. Ему не становилось, конечно, лучше от той мысли, что может ждать Каролину на пути, и наверное, они пришли бы в зал очень быстро, если бы на их пути не вырос из ниоткуда сам Пивз. Палочка, палочка, палочка..
- Первокууууурснички, - начал завывать Пивз.
- Бежим, - без объяснений проговорил Рим и рванул к первой попавшейся лестнице, пока Пивз не проследовал за ними. Только в следующем коридоре до Римми дошло, что они совершенно в другой части здания и совершенно ничего хорошего их здесь не ожидает.
- И это у нас... как бы... экскурсия, - обнадеживающе улыбнулся Эдриан. И учтиво добавил - Вопросы?

Иногда самое неприятное занятие, в котором ты не собирался принимать участие, оборачивается приятной альтернативой проведения вечера. Хотя, даже бежа от Пивза, он осознавал, что проще простого было бы пульнуть каким-нибудь совершенно безобидным заклинанием в это несчастное существо, ему казалось в тот момент, что намного приятной альтернативой этого, было бы оказаться где-нибудь в таком месте...
Его воображение рисовало какую-то комнату, в которой он когда-то был с первокурсниками и в которой все изменялось. Но он не запомнил дорогу туда, к тому же на другой раз, когда он случайно в нее забрел, вместо разных универсальных средств борьбы с Филчем и Пивзом в ней был сборник всевозможных книжек, которые ему так хотелось прочитать, что он готов был там поселиться. Но сейчас прийти в такое царство мрака казалось ужасным занудством, к тому же ему хватало занудничества про гриффиндорцев и хаффлпафцев. Он проглотил слова, вертевшиеся на языке, о том, как мило у хаффлпафцев. Он их уважал, конечно, но как любой подросток-аристократ, любивший пошутить, он любил подшучивать и часто не невинно на предмет излишнего спокойствия хаффлпафцев и их любви к учебе (хотя, кому-кому обвинять хаффлпафцев в любви к старанию и учебе, но только не равенклоуцам).
И вот, они оказались в двух шагах от логова Филча. Впрочем, девчонка, как оказалось, была не столь не просвещенной в тайнах замка, точнее даже не тайнах, а некоторых тонкостях, как мог предполагать Рим.
- У Филча где-то здесь кабинет, я как-то видела, как старик тащил в этот коридор какого-то провинившегося мальчишку!
А значит, пора было линять отсюда. Желательно, в сторону Астрономической башни. Там была пара ниш, в которые он мог незаметно скользнуть, оставив девочку наедине с замком и неприятностями, о которых они так мило договорились с однокурсниками. С другой стороны, Рим продолжал бороться с тем, что он считал себя все-таки благородным, и эти пятна благородства проступали в его мозгу, время от времени напоминая, что поступает он подло и что можно было бы придумать менее опасное (в отношении к отчислению-неотчислению) предприятие, просто отведя девочку...
И тут Рима озарило. Он вспомнил про потрясающий портрет какого-то толстого рыцаря на пони, который достал его однажды, когда тот, будучи первокурсником, самым очаровательным образом заплутал в холодных коридорах Хогвартса. Была зима, кажется, даже Рождество, и Риму не терпелось заныкаться куда-нибудь с книжкой: в гостиной было невозможно находиться. Все были в духе "Санта приходит, Рождество приносит, олени летят" и прочее совершенно сумасшедшее времяпрепровождение. И тогда... тогда он чуть не сошел с ума, пытаясь отвязаться от этого сумасшедшего рыцаря, попытавшись удрать от него, он получил себе спутника по всем портретам. Ох, сколько же тогда было шума!
- Пошли! - с загорающимися озорным огоньком глазами заявил Рим. - Первое испытание совершенно неподалеку отсюда.
Он немного сбавил темп, потому что каким бы извергом он ни хотел показаться, все равно не заметить, как тяжело дышит гриффиндорка, он не мог.
- Ты устала? - на всякий случай поинтересовался Рим. - А то, ведь никто не принуждает тебя проходить это, эммм, сейчас.
Он выдержал паузу, стараясь перестроиться на более щадящий ритм ходьбы. Не получалось. Он остановился, чтобы подождать момента, когда Каролина поравняется с ним.
- В конце концов, даже если желание отпало, я никому не расскажу, -спокойным голосом сказал Рим. - Но если ты по-прежнему хочешь, то первое...
Первое испытание будет за поворотом? О Мерлин, Эдриан, как ты ошибался! Ведь рыцарь на пони не любит сидеть своим мягким-мягким задом на одном месте. Тем более на пони. На картине, прямо перед ними, грацовался рыцарь.
- Йо-хо-хо, кто ко мне прииишееел, - явно пьяным голосом сообщил бравый сэр.
И где только он находит вино? Ром? Выпивку? Я не видел еще ни одной картины, на которой была бы выпивка! - немного мысленно поскуливая от этого визглявого голоса, думал Рим.
- Леди! Бросайте этого юного рыцаря. Он столь неопрятен! Идемте со мной! - весело продолжал толстяк, зовя Флинт куда-то. До Рима медленно, но верно доходило, что зовет рыцарь не куда-нибудь в пространство, а в картину. Наслышанный о подобном колдовстве, он начинал чувствовать, как с одной стороны ему становится интересно, а с другой... он должен срочно предупредить первокурсницу. Нравственный выбор? Второкурсник? Мдаа... Нет повести печальнее на свете.
- Это и есть первое испытание, - расплывшись в уверенной улыбке, сообщил Рим, глядя сияющими глазами на Каролину. В конце концов со своей совестью он почти совершил сделку: одну он ее в картину не пустит.

Знаете ли вы, что такое попасть в картину? О вы не знаете, что такое попасть в картину. И поверьте, никогда прежде Эдриан Рим, чистокровный маг в каком-то там ... дцать поколении, не слышал и тем более не бывал в картинах. Он на них иногда смотрел, иногда даже изучал, иногда тыкал пальцем (или палочкой) в фигурки на колдографии. Но никогда, никогда, никогда он себе и мысли допустить не мог, что в картину можно попасть. Первая мысль, которая пронеслась в этой буйной голове, естественно была, что о таком приключении можно было только мечтать. Попасть в картину! Вы только подумайте! А он ведь еще даже не умер. Или умер? А, не суть. Они были окутаны приятным летним туманом, и Рим даже немного взгрустнул о том, что летние деньки пронеслись. Нет, конечно, он любил Хогвартс, даже очень любил, как раз за такие прекрасные возможности, которые ему предоставлял этот замок: побывать в картине, например, попинать миссис Норрис ("нет, нет, это только в страшном сне могло присниться. Пнуть кошку, тем более миссис Норрис! До такой низости может опуститься только какой-нибудь паршивенький слизеринчик-первокурсник, который никогда не читал ничего по истории магии и не знает, что кошки - магические существа, и если, конечно, будет находиться в двух шагах до широкой оберегающей ограды под всепрощающим и всепоглощающим, в особенности тортики, пончики, пуддинги и прочие творения блистательных поваров, названием спина несравнимого Слизнорта. О да, спина у него что надо для таких пряток от Филча"), подшутить над первокурсниками, поучиться, конечно... Но по туманным равнинам, которые окружали их дом, он скучал. И по сырой траве. Ой! Не зря вспомнил! Вот и она. Приятная роса. Утренняя свежесть. Куда их завел этот веселый толстяк?
В то время, пока он выпутывался из тумана, ступал на приятную свежесть весенне-летней долины, рыцарь уже во всю принялся обхаживать его юную спутницу. "Развратник! Что он замыслил?" - подумал Рим, стряхивая с мантии мокрую паутину. Рыцарь разъезжал и разъезжал на своем пони, болтал всякую чушь, а Каролина ("ее ведь так зовут?") слушала и слушала. Как неожиданно...
Рим сам бы не заметил. Из-за того, что юный второкурсник ненавидел слушать всякую обвораживающую чушь, он естественно начал обращать внимание на обстановку. Лишь бы не слушать эту возню! Леди-миледи, прекрасны-ужасны... Да кто на это поведется? И, как истинный равенклоувец, он увлекся изучением сказочных трав и даже некоторым воровством оных. Ловко подхватывая разнообразные цветочки...
- Э… Рим…
"Не сейчас... отстань" - подумал Эдриан, естественно даже не повернувшись. Он ползал на коленках, рассматривая травы. Но звуки чьего-то пыхтения оторвали его от этого очень увлекательного занятия. Когда  он повернулся...
Мгновенный прыжок, и Рим в нескольких ярдах от места, где недавно ползал.
- И что мы теперь будем делать?
Он был далеко от первокурсницы, но слова услышал. А бык... бык мчался прямо на нее.
- Вот она, цена гриффиндорской мантии!Locomotor Wibbly! Petrificus Totalus! - рявкнул Рим, направив палочку в сторону быка. О да, он хорошо читал книжку Виндиктус Виридиана, хоть дедушка ему и запрещал к ней прикасаться. О да, триумф, сладкие минуты триумфа... Но постойте... А как магия действует внутри картины? Ведь мир внутри картины только похож на наш, но... какой... о..о...он... Этого понять можно было лишь взглянув, как бык, несколько минут назад бежавший, теперь прыгал с повышенной прыткостью и пружинностью. Видимо, они были в чем-то вроде Зазеркалья: здесь все было наоборот. Заклинание ватных ног сделали ноги быка прыгучими, и из-за петрификуса тоталуса не "приклеились" к телу, а... стали более подвижными. Но бык похоже сам не очень-то понял, что с ним произошло, и поэтому через некоторое время его унесло как-то слишком далеко на его прыжках: опасность лишь на мгновение миновала. Вопрос Каролины, как отсюда выбираться, повис в воздухе, а Рим, ошарашенный происшедшим, смотрел вслед быку, который напоминал скорее гигантский мячик, упрыгивающий по долине вниз... вниз, туда, до куда не доходил их взор.
Когда он скрылся из виду, Эдриан заговорил не сразу. И с необычной для него рассудительностью взвешивал каждое слово. Будто чувствовал свою ответственность за ситуацию и выпутывание из оной. Да и слов, собственно, было не очень-то много:
- Походу мы в Зазеркалье. Ну или в Закартинье. Знаешь, что это такое? - пауза - Здесь все наоборот. Странно, что трава зеленая, а небо голубое. Но возможно, тут роль играет то, что ее такой создал художник. - снова пауза.
- Нам надо найти коридор! - решительно заявил он и направился в противоположную сторону от места, с которого он наблюдал за "прыгучестью быка". - Если мы попали сюда из коридора в картину, то по идее должен быть какой-то коридор, из которого мы попадем в коридор. Там что-то похожее на замок - он махнул рукой в противоположную сторону. Где-то за километр от них возвышался замок, совершенно не похожий на Хогвартс, но при этом совершенно не угрожающего вида.
- Пойдем? - позвал он Каролину. История приобретала совершенно другой и непонятный сюжет, и не сказать, что Риму это совсем не нравилось. Но вот, каково будет девочке? Этого ли они хотели из шуточного посвящения первокурсников? И зачем они это так весело и с задоринкой затеяли?  Об этом он совсем не подумал. Но одно он знал уже наверняка: в его первый год такого боевого крещения не было ни у кого, совершенно ни у кого, и возможно, они вообще первооткрыватели этого Закартинья. А такое, знаете ли, не забывается, и вполне возможно оно того стоит. Однако, это посвящение первокурсников в наши ряды приобретает версию "посвящение первокурсницы , второкурсника Рима и его еще не через все медные трубы прошедшей задницы" Ох уж этот хваленый эгоизм, до чего он только не доводит!..

- В картине просто другой мир, и он не поддается нашему объяснению, - пробурчал в ответ Рим, но всё же начал пытатьсявспомнить какую-нибудь умную книжку или что-нибудь умное, что он слышал от преподавателей. Память на мелочи, которые обычно ускользали от его однокурсников (но не бравых парней и умных нимф с Рейвенклоу), обыкновенно его не подводила. Но сейчас...
- Бык, цветы, пони, сэр-рыцарь... Средневековье... Выйти... Древнее заклятье, - мысли спутывались в клубок, и, казалось, что всё совсем плохо. Где-то неподалеку кто-то мяукнул. Рим вопросительно поднял бровь и обернулся к Каролине. Это была не она. А мяуканье повторилось.
- Миссис Норрис? - удивленно спросил Рим, ожидая, конечно, что к нему точно так же, как и бык, прискачет сейчас эта чудесная кошка, которую он так мечтает хорошенько пнуть под пушистый зад. Но нет. Никто не откликнулся. Точнее, если подумать хорошенько, то, конечно, откликнулся - ведь мяуканье с какой-то периодичностью повторялось. Настойчиво.
- Где ж эта чертова кошка? Или кот? Какая, впрочем, разница. А если это профессор МакГоннагл гуляет по картине во внеурочные часы?! - последняя мысль заставила Эдриана поморщиться и мотнуть головой. В следствие последнего действия он непроизвольно увидел, что было наискосок от него. Вроде бы ничего достопримечательного: небольшой ручеек, который он сотню раз видел на этой пресловутой картине. Вот только он только сейчас заметил, что этот ручей был ненормальным. Он не двигался. Эдриан плюхнулся на колени, несильно заботясь о сохранности своей одежды, и прополз на четвереньках к ручейку. Практически клюнув в него носом, он обнаружил, что через этот ручеек виден коридор какого-то замка. Вроде бы даже Хогвартса, но кто его знает? В этой картине нельзя было быть уверенным ни в чем. Да и куда подевались все ее персонажи? Даже бабочки не порхают и птицы не поют. И что самое странное, упомянутая кошка заткнулась.
- Эй, Каролина, поди сюда, - немного зажевывая слова и на просторечный манер, проговорил Рим. - Похоже у нас есть зацепка. Ты умеешь ходить через ручьи?
Он аккуратно протянул руку и несколько раз постучал по прозрачной поверхности ручья. Он ожидал, что это будет ощущение, как будто трогаешь лед. Но нет: эта поверхность была как бы стеклянной будто она была  стеной, но прозрачной.
- Хм... Может быть, алохомору попробовать... или какой-нибудь бомбардус... - вслух рассуждал Эдриан.

- Я знаю, я знаю
Веселый крик, всплеск, и Эдриан остался один на один с неживыми цветами, растущими под ногами, стеклянным ручьем и еще диковинной тысячью разных вещей. Первая мысль, конечно, была нырнуть за Каролиной. Мало ли что с ней произойдет. Ему еще придется отвечать. А он к этому был, прямо скажем, не готов. Вторая мысль была более рейвенклоская, менее честная. А вообще, собственно, куда мне торопиться? Здесь столько всего интересного, неизведанного, потрясающего. Он поднялся и вытянулся в полный рост. Не было больше слышно ни пения птиц, ни какого-то журчания. Даже ветер не играл с непричесанными волосами. А может быть всё-таки вслед за ней? Вдруг она что-то более интересное нашла? Но когда еще раз будет. Такой шикарный раз. Чтобы нарвать таких цветов, чтобы взять с собой парочку граммов земли, чтобы потом всё это изучить, рассмотреть, спросить у профессора Спраут. Эдриан ухмыльнулся, представляя себе состоятельнейший диалог:
- Профессор Спраут, смотрите, какие у меня пробы есть! А смогут ли мандрагоры вырасти в этой земле!
- Мистер Рим, какая... стоп, мистер Рим, а откуда у вас эта земля?
- Да я тут прогулялся в картину незаконно и потащил за собой первокурсницу...
- Ох вы негодник! Ну давайте посмотрим, что там вы напридумывали
Конечно, профессор Спраут так разговаривала только в его безумных мечтах и веяниях его неугомонной мысли. Нет. Она никогда бы так не сказала. Никогда бы не согласилась помочь ему с опытами. И всё потому, что он пока что только второкурсник. И никто не видит возможности делать такое.
Эдриан опустился на землю, лег на неживую траву и посмотрел в нарисованное небо. Оно было тоже каким-то ненастоящим. Сколько он здесь продержится? Еды-то у него нет. Воды тоже: ручей-то стеклянный. Он может выбраться, он уже знает как, но как-то не тянет. Интересно, - думал Эдриан, - а сколько времени прошло там? Где Каролина? Добралась до спальни? Прокляла это путешествие? Наверное, прокляла... Он перевернулся, чтобы посмотреть на линию горизонта. Она, конечно, была такая же, как и тогда, когда они прибыли. Ни единая краска в ней не изменилась. Искусственно созданный мир. Неживой. Не свой. Чужой. Пора возвращаться домой.
Пора. Пора взять и собраться с мыслями. Прыгнуть. И не размазаться об это стекло.
- Интересно, а что будет, если в другой части ручья запрыгнуть? Не могла же она случайно угадать то место, куда надо прыгать. Наверняка, портал - это всё это место. Весь ручей. Или... может, надо попробовать стукнуться в дерево? - начал рассуждать Эдриан вслух. Ему так сейчас было удобнее, потому что одиночество начинало давить. Несколько шагов, которые заставили траву неприятно хрустеть под ногами, и он оказался около дерева, огромного старого бука.
- Три, два...
И Эдриан со всей дури побежал в дерево. Он не застрял, дерево не сломалось, только через несколько мгновений он был на холодном полу в каком-то коридоре.
- Выбрался, - подумал Рим, облегченно вздыхая. За поворотом был какой-то шум. Он поднялся, оттряхнул грязь с мантии и поплелся туда. Ровно за поворотом, около соседней картины стоял Филч и Каролина. Глаза Рима округлились: если время после отбоя - им не сдобровать обоим. Если же Филч засек Каролину одну - то не сдобровать ей. И судя по лицу Филча, не сдобровать было суждено им обоим.