Тот день не заладился с самого утра. Эдриан готов был поклясться снова и снова себе, что больше никогда не будет задерживаться за книгами от ужина до завтрака, но каждый раз он прокалывался на этом элементарном споре самого с собой. И в этот раз Рим снова просидел над книгами, над интересными, потрясающими, великолепными томами по чарам, все время, а когда понял, что пора бы идти спать, было уже утро. И звуки школьного колокола соблазнительно разливались по всему Хогвартсу, призывая детей и взрослых идти на завтрак и отправляться на уроки. Эдриан готов был отдать все, лишь бы не делать второе и продержаться все последующее второе. Забить на все для него было невозможно, потому что пары, которые должны были быть в этот день, были для него важнее воздуха: чары, трансфигурация.. А вот зельеварение он планировал (о Мерлин!) прогулять в Больничном крыле или библиотеке или хотя бы проспать над котлом. Но этот день явно не хотел принимать его правила. За завтраком сова принесла газету, в которой сообщалось о новых загадочных нападениях. Украдкой достав перо, Эдриан отметил фамилии пострадавших: уже несколько недель он занимался тем, что пытался установить взаимосвязь между исчезновениями и понять, кто будет следующим. Логика - ничего более, но выглядело это совсем не по-детски (детей и подростков такие проблемы вообще недолжны волновать!) и как-то преступно. Хотя он уже знал от дедушки, что за всем этим стоят темные волшебники, у которых еще называют упивающимися смерти. При каждой мысли о них Эдриан вздрагивал, и меньше всего ему хотелось, чтобы его дедушка, достаточно могущественный в чем-то волшебник, перешел им дорогу. А дедушка мог. И Эдриан опасался, как бы этого не случилось. Когда писем от дедушки долго не было, он читал все газеты, вчитываясь в каждое исчезновение и понимая, что за каждым может крыться и другая смерть. Ведь пресса так много о чем умалчивает. Хорошо, что хоть в Хогвартсе нам безопасно, - думал Эдриан, поспешно выпивая стакан тыквенного сока и оглядываясь на своих однокурсников и других детей, сидевших в зале. Его благодарный взгляд скользнул по преподавательскому столу: вот кому они должны были обязаны каждым днем их безопасного существования! И пусть ученики так часто в чем-то проклинали своих учителей, на самом деле ценнее их в нынешнем магическом мире не было никого. И Эдриан это с радостью осознавал. И понимал, что в Хогвартсе ничего не может случиться. Из истории магии он знал, что были случаи убийств, но все это списывал на несчастные случаи.
А день ведь не задался с самого утра, с самого первого звука колокола. На зельеварении он почти заснул над котлом и уронил туда какой-то ненужный ингридиент так, что его облило этой опасной жидкостью и в больничное крыло новоявленного профессора в области зельеварения отправили безоговорочно под дружное улюлюканье слизеринцев, находившихся с ними на одной паре. В Больничном крыле мадам Помфри заставила провести остаток учебного дня, и только в районе восьми, уже более бодрый и опять планирующий книжное ночное бдение, Эдриан покинул крыло и направился (длинным путем как истинный не ищущий легких путей) в гостиную Равенклоу. По пути впрочем он завернул в библиотеку и, когда возвращался уже оттуда, решил завернуть на третий этаж. Эдриан шел, не торопясь никуда и радуясь (бесконечно радуясь!) тому, что день уже мало-мальски прошел, и никаких приключений на него не обвалится. Разве что Пивз перепутает его с первокурсником и обольет чем-нибудь мало приятным, к примеру, потоком брани. Но, когда ты семикурсник, Пивз не страшен, а почти все привидения носят почетное звание твоих хороших знакомых и друзей. Наслаждаясь атмосферой Хогвартса, Эдриан останавливался, не отрывно изучая стену. В какой-то момент он оторвал взгляд от стены и поглядел вперед. Наверное, будь Рим девчонкой, он бы, по крайней мере, закричал от ужаса: на полу лежала какая-то бесформенная груда материи и волос, а рядом с ней стоял какой-то юноша. Бесформенной грудой материи и волос оказалась какая-то девушка, совсем недавно живая. Придурок! что ты натворил? - пронеслось в голове Эдриана. - Надо срочно его обездвижить! Мысль лишь пронеслась в его голове, но тут же унеслась в те же неизвестные просторы подсознания, откуда и вырвалась благодаря броуновскому движению этих мыслей. Остынь, - сказал уверенно внутренний голос, пока Эдриан, неуверенно перебирая ногами и уже волоча сумку с книгами по полу, подходил к убитой и какому-то юноше.
- Ты здесь давно стоишь или только что пришел? - строгим голосом, в котором звучали нотки стали и сомнения, произнес Рим. Так он тебе и расскажет...
Он взглянул коротко на значок на мантии парня. Так оно и есть - Слизерин... Ну кто еще мог оказаться около трупа? Ну конечно, Слизерин. Если бы был гриффиндорец, можно было бы спеть панихиду о нем, потому что гриффиндорцы всегда оказываются везде случайно, а вот выпутываться из таких историй удачно могут редко. А что Слизерин? А Слизерин - засилье хитрых, скользких тварей. Эдриан прокручивал в памяти, кто может быть этот юноша. Кажется, это Блэк.. С четвертого курса. Точно! Это тот наследник древнего рода с темными наклонностями... Переводя взгляд с юноши на девушку и обратно, Рим почему-то сомневался все больше. Но не могут же быть во всем виноваты только слизеринцы. Я, конечно, почти уверен, что это он, но вдруг это ошибка?
- Здесь был кто-нибудь, кроме тебя? - также строго спросил Эдриан, хотя роль строгого вопрошающего, готового поднять бич, ой простите, волшебную палочку, была донельзя неприятна. Смотря на замеревшего Регулуса, он не мог поверить в то, что этот, хоть и потомок темных волшебников, мог что-то сделать. Неожиданно, отведя взгляд, Эдриан заметил странную татуировку на запястье жертвы. Это было похоже и на татуировку, и на клеймо одновременно. Пожиратели?.. Хотя непохоже! Ведь у них должен быть другой знак, как никак, все газеты пишут только о черепах со змеями. Хотя может они маскируются? Вряд ли ученица в школе, тем более похоже среднего курса, могла сделать себе татуировку. Наши родители в большинстве своем волшебники, могут татуировку и сколдовать. Да и какой смысл в столь юном возрасте делать татуировку? Нелогично...

Иногда бывают такие моменты, что напряжение висит в воздухе. Тогда по всему телу электрическими зарядами разносится беспокойство и самые безумные идеи воплощаются в реальность. Глядя на этого хрупкого в каком-то смысле аристократа, подумать, что он убил кого-то, было сложно. Но Эдриан подумал. И только тихий ответ Регулуса вернул его к здравому мышлению:
- Если уж умник из Равенкло подумал, что в четырнадцать можно кого-то убить магией, то я предпочту отдать палочку вам.
Умник? Хм.. Звание семикурсника влияет негативно на сознание окружающих, тем более младшекурсников. Сейчас ему захотелось подняться, весело рассмеяться, хлопнув легонько и дружественно по спине Регулуса и сказать, что красивая шутка получилась, а теперь давай по факультетам разойдемся, а манекен оставим валяться здесь. Но это был не манекен, это была недавно живая девочка. И было странно видеть ее застывшей в не совсем настоящей, в не совсем нормальной для живого тела позе. И они зависли над этим противоречием для жизни. И смеяться было глупо. И смеяться было не к чему.
Он резко протянул руку и слишком аккуратно для того резкого движения руки взял палочку юноши. Если бы я в тебе еще сомневался? - тихо спросил себя Эдриан в мыслях. Самым большим ударом для него сейчас было бы узнать, что последним заклинанием, которое использовал юный Блэк, было заклинание, принесшее смерть этой девочке. На всякий случай Рим бросил взгляд на нее: вдруг она умерла от удара тупым предметом или как там пишут в маггловской криминалистике? Но на ее теле не было никаких признаков удара. Значит, даже если заклинание будет безоружающее или какой-нибудь там щит, я не должен думать чего-либо плохого на него. Он более уверенно обхватил рукоятку палочки своими немного грубыми пальцами и тихо под нос себе буркнул:
-Приори Инкантатем, - и увидев, что последним заклинанием было нечто совсем безобидное, он с облегчением буркнул: -Делетрио.
Пока Рим проделывал эту несложную по сути своей операцию с палочкой Регулус что-то сосредоточенно бубнил себе под нос. До слуха юного Эдриана доносились обрывки фраз, впрочем он не вслушивался в его речь. Сейчас в голове у Рима творилась настоящий бун мыслей: он разрывался между тем, чтобы как ответственный ученик пойти и позвать взрослых, и тем, чтобы со свойственной ему сорвиголовостью начать собственное расследование. Он смотрел завороженно на татуировку девушки и пытался вспомнить, где он видел эту символику. Ему хотелось вспомнить в точности, что за книга это была, но он помнил только рисунок этой татуировки в книжке. Хотя бы помнить, о чем там рассказывалось? Ну что за избирательная память. Ну что за Мерлин.. - корил себя Эдриан, понимая, что сейчас в ответственный момент он не может справиться с элементарной проблемой: вспомнить какую-то информацию. А для равенкловца  - это по истине настоящий позор.
Новый Орден? Или забытый какой-то? - донесся очередной обрывок речи Блэка до слуха Рима. Орден? Нет, пожалуй, нет. Я бы запомнил, если бы читал о каком-то ордене. Хотя я читал об орденах, но это было давно и неправда, когда я учился в маггловской школе еще.
Он снова стал напрягать память, стараясь припомнить любые подробности того, когда он видел эту татуировку. Возможно, я видел ее прежде на руке этой девушки? мельком. А не в книге. Информацию из книг я обычно запоминаю. Чтобы рассмотреть эту татуировку поближе, Эдриан максимально близко приблизился к ней и стал разглядывать, едва ли не водя носом по запястью и предплечью чьей-то жертвы. От руки веяло кошмарным мертвенным холодом, отчего Риму становилось не по себе. Нет, он не был трусом, но и храбрецом отъявленным сейчас себя проявлять не хотел. Ему не приходило в голову ничего умного. Поэтому он решил рассуждать вслух, надеясь, что может быть, здравый смысл пробудится хотя бы у Регулуса:
- Возможно, эта отметина была у нее еще до тех пор, как ее убили? Хотя не похоже. Ты не знал ее прежде? Не замечал ничего странного за ней? Кстати, кто она? - последний вопрос был обращен уже к самому себе, и Эдриан, немного грубо вырвав кусок мантии из-под тела, поймал как раз тот кусок, который был с фамилией и факультетом: "Пуффендуй, 3. Джонсон, Кейт". Он постарался вспомнить это лицо, но не мог вспомнить ничего путного, потому что на третьекурсников обычно не обращал внимания, во многом благодаря его огромному росту. - Джонсон Кейт.. - пробормотал он вслух. - Возможно, какая-нибудь древняя магия.. Что за сила ее вообще убила? Похоже, на Аваду Кедавру, но в стенах школы..
Он рассуждал сбивчиво и отрывочно,  не вдаваясь в полный анализ собственных слов и не боясь разозлить Регулуса своей нелогичностью. Ему было как будто бы все равно, что будет дальше.

А паровозик тронулся, тронулся, тронулся. А в след за паравозиком тронулась и Селена, точнее она безучастно топала вслед за Блеком. А какая разница, куда он её тащит, чай не в темный угол заниматься непотребствами. По крайней мере там не будет этой…Этой..Этой Миртл… - раны в на хрупкой душе подобны розам – они будут долго свежими.
Ну почему всегда так? Почему она не может смириться? Ладно, еще три года и я попрощаюсь с ней навсегда.  Только три года…Три года и придется все решать все самой, три года, а ситуация кажется безвыходной. Ну же, соберись, ты носишь гордую фамилию Манникс, а не какую-то там Смит. Ты же наследница, чистокровная наследница… Тьфу, заткнись! – Селена быстро заткнула разбушевавшееся второе я и упрямо потопала за Блэком, размышляя о том, как бы ему намекнуть о своем желании сойти до конечной остановки.  И еще то, что он тащил её за руку напрягало – не дай бог, кто их увидит. Пойдут сплетни, скандалы, на нее ополчиться почти вся женская половина школы, да еще и семья в придачу. Нет, Селене это как-то побоку, но ведь это не объяснишь же каждому?
Тем временем они оказались в темном и пустом коридоре – хорошенькое продолжение дня. Однако портреты решили иначе.
- Не ходите туда, - внезапно донесся до парочки испуганный шепот одного из портретов на стене. - Не ходите, вам лучше здесь не появляться! – в глазах Селены возник фирменные вопрос : «Че?» А тем временем портрет не унимался – чувствовалась паника, точнее её чувствовала Манникс, ощущала едва ли не на уровне мысли, потому, что сама умела паниковать.
- Прости, Селена, ты можешь остаться здесь, если хочешь, но я должен... я должен пойти туда. – Блэк наконец-то отпустил руку девушки и исчез, оставив девушку возле большого ростового потрета худощавой дамы в  фиалковом платье, картинно заламывающей руки. Казалось, что паника исходила от нее.
-Смерть… Смерть царит повсюду! Смерть накроет Хогвартс! – Манникс бочком отодвинулась от картины обратно на лестницу – девушка вообще считала, что ввиду своей относительной нежизни, портреты склонны все преувеличивать, а думать об этом себе дороже.
-Эй, Селена! – мимо Манникс пробежал кто-то из однокурсников, приветливо помахав рукой.
А затем раздался зловещий плач – это надрывалась та нарисованная особа в фиалковом платье.
- Смерть! Только смерть! – этот вой настолько достал девушку, что она, заткнув уши решила все же последовать за Сириусом. Может он знает как на время лишить меня слуха?
-Эм, Сириус, ты не знаешь, как успокоить эту особу? С Миртл вроде нашел общий язык, - приглушенные шаги раздавались по каменным сводам. До того, как девушка увидела труп. Остановилась. Выдохнула. Как ни странно, не хлопнулась в обморок, не заплакала. - Что случилось? Трое? Сириус же был один.

Несмотря на то, что тишина медленно покидала это место (в коридоре послышались крики, какой-то шепот, громыхание - сюда явно кто-то спешил) и что Эдриан до сих пор не вернул палочку Блэку, юноша сосредоточенно думал. Он без энтузиазма наблюдал за тем, как Блэк осторожно прощупывает шею жертвы. Хотя может Регулус и прав.. - промелькнула мысль у Рима. - Запрещенное заклятье ученикам не под силу, да и тогда бы все преподаватели и министерство об этом бы уже знали: защита на школе - магия не детского уровня. Но что с ней произошло? Не Авада, не простое насилие.. Хотя. Зелье. Надо проверить девчонку на это... Он уже хотел высказать свои идеи Регулусу, но тут появился один из виновников шума в коридоре. Что ж, Сириус Блэк собственной персоной, что могло быть еще хуже в данной ситуации - появление третьего лица? Вообще третье лицо должно было быть (в нормальной ситуации) преподавателем, позванным ими самими: либо Регулусом, либо Эдрианом. Но об этом как-то никто не подумал или не сказал: они оба вроде были заняты трупом больше, чем расхлебыванием ситуации с "юридической", как бы сказали магглы, точки зрения.
- Почему у тебя в руках палочка моего брата? -  резко спросил Сириус.
Эдриан посмотрел на палочку, сжатую в левой руке, когда в правой была зажата его собственная, и не без ужаса осознал, что забыл отдать Регулусу палочку.
- С двумя палочками, - достаточно нагло заявил Эдриан, - я выгляжу более устрашающе. Устроит ответ? - он не любил резких вопросов с претензией на извинения. - Регулус, прости, что забыл тебе вернуть палочку, возьми, - вежливо улыбнувшись Блэку-младшему, Рим протянул его волшебную палочку. Немного погодя, Эдриан добавил: - И извини, что усомнился в твоей честности. Без сомнения ты не мог ее убить.
Старший Блэк задал еще один вопрос, на который Рим предпочел не отвечать, зато ответил Регулус, потом он же с здоровой долей сарказма ответил на несуразный вопрос Манникс. Вообще, эти двое начинали в этой ситуации надоедать: похожие на наивных сыщиков из маггловских комедий времен 50-60ых годов, которые верят во все, что сами говорят, и свято уверены в том, что если они нашли кого-то на месте преступления, то это определенно грабитель или убийца или серийный маньяк, веками скрывавшийся в подвалах, лесах, оврагах, в общем никогда не дававший повода поймать его, но сейчас, после очередного преступления, решивший не сбегать с места преступления. Наивно. И совершенно неправдиво. Эдриан медленно поднялся на ноги, впервые отвернувшись от трупа за последние минут 15.
- Блэк, - произнес он, но потом поправил себя: - Сириус. Было бы лучше, если ты со своей чудесной спутницей, Селена, кажется, да? Так вот с мисс Манникс позвали бы преподавателей. Я думаю, даже если мы преступники, что безусловно вздор и чепуха, они разберутся лучше, чем ваш коллективный суд.
На самом деле Эдриан искренне надеялся, что не будет назойливых распросов, но на всякий случай избавиться от лишнего народа на этаже не помешало бы.
- А вообще, если хотите помочь  , - уже более мягко произнес он -  (или, выражаясь точнее, поиграть в полицейских-детективов), - то поспрашивайте портреты и, если найдете, призраков. Они могли что-то заметить. И да, - добавил он прежде, чем опуститься к трупу и продолжить свои искания, - Регулус сказал, что когда он пришел сюда, он видел кусок ученической мантии и слышал легкие шаги. В правдивости его слов, - подчеркнул Рим, - я не сомневаюсь.
Он снова вернулся к трупу. Несмотря на то, что Рим не смотрел на труп всего несколько минут, он снова почувствовал холодок, пробежавший по всему телу. Яд должен оставлять какие-то следы: еле уловимые запахи, кровоизлияния. Но вокруг только пахнет чьими-то духами (вряд ли она выпила духи и убилась?), а тело ее белее снега. Мерлин подери.. - Эдриан запустил пятерню в волосы, - что за чертовщина тут твориться?.. Где прежний, безоблачный, полудетский мир Хогвартса?..

Смерть приходит и уходит, собирая в свою компанию спутников все больше и больше духов, душ, чего хотите. Она жнет, это ее работа. Но когда она, приветливо размахивая косой, забредает в школы, университеты и детские сады, все сразу начинают бороться против нее, считая это самым не естественным. А тем временем... тем временем некоторые сводят счеты с более капризной дамой Жизнью, даже не беря в расчет то, что их могут ненавидеть за это, оставшиеся еще в расчете с Жизнью. И так вечно может продолжаться то союзничество, то острая вражда к скромной даме в черным плащом и косой наперевес.
Компания, собравшаяся вокруг трупа, разрасталась, что не могло не раздражать. В какую-то минуту Эдриан даже подумал, что хорошо, что он так и не стал старостой школы, ведь иначе ему пришлось бы сейчас с криками носиться по коридорам, распугивая портреты еще больше, чем все эти сплетни о трупе, старательно призывая всех к порядку и паникуя больше всех в этом мире, к тому же совершенно не заботясь о том, какую панику он сеит вокруг себя. В этом случае, он скорее был бы эгоистом. Но зато он скорее бы привел Дамблдора. Профессора Дамблдора, - занудно напомнил внутренний голос. Но сейчас было не до внутреннего голоса. Что-то подсказывало, что Дамблдора сейчас нет в школе, потому что... потому что при Дамблдоре такого бы не произошло. Да и кто их похвалит, если они приведут на место убийства преподавателя? Все веселье пропустили. Вот только Веселье покинуло чертоги Хогвартса: все окружающие были такими нахмуренными, сосредоточенными, истеричными (особенно братья Блэки). Никто не осозновал до конца, что произошло, а может, и осознавал, но не показывал. Этого нельзя было показывать, потому что ощущение было как во время чумы - кто-то может стать следующей жертвой и, о Мерлин подери, этого как-то совершенно никому не хотелось.
- ...я надеюсь, не является убийцей, то нам стоит доверять друг другу! Иначе мы точно запутаемся и напридумываем кучу лишних мелочей, - непривычно целомудрено произнес Сириус Блэк. Эдриан даже на секунду прервал все свои бесконечные размышления и, удивленно приоткрыв рот и нахмурив брови, посмотрел на Блэка-старшего. Такого он никогда не подозревал за этим парнем, в его глазах - это было просто фантастикой. Может быть, он такой постоянный задира и храбрец только при своем друге, Поттере? - подумал Эдриан, но вспомнив недавнюю сцену с Регулусом, решил не менять мнение о Блэке-старшем: с кем, с кем, а с младшим братом он разговаривал не самым приятным образом. Хотя кто знал, что творится в этой семейке... Эдриан подозревал, что и по этим отношениям мало, о чем можно судить. Но он отвлекался, беспощадно отвлекался от трупа. А надо было действовать. Надо было делать хоть что-то.
-Хм, боюсь я ошиблась... - донесся до него отрывок рассуждений Манникс. Пора прекращать думать, я не слышу мыслей окружающих... - Основных подозреваемых трое.Духи..Тут все пахнет духами..Но они не её..   
Эдриан сделал шаг в сторону трупа и втянул воздух в легкие. Тонкий нюх сразу уловил определенный запах духов, более резкий, чем должен был бы быть при чьем-то однократном посещении этого коридора, казалось, кто-то опрыскал место преступления. Какой убийца будет опрыскивать место преступления духами? - хлопнув себя по лбу, подумал Эдриан. Это было глупо. Но это было уже зацепкой. В голове парня начало прокручиваться много разных мотивов, вычитанных из маггловских газет (одной из его любимых колонок в газетах были строки о криминальных происшествиях): магглы часто оставляли какие-то следы на месте преступления - разбрасывали носки, включали воду, обрисовывали дом разными знаками... Но маггл не мог проникнуть в Хогвартс. Так что знак на этой жертве нельзя воспринимать более, чем какую-то насмешку в сторону новоявленных сыщиков: "ничего у вас не получится, милые мои" -  как будто насмехался этот знак, эта татуировка смеялась им в лицо. Ему в лицо. Как хорошо, что я не родился сквибом и не пошел в полицейские, – слабо подбодрил себя Эдриан.
- Послушайте, – немного хриплым голосом начал говорить Рим, мысли которого метались в голове со скоростью ветра (и с такой же скоростью покидали, выветривались из его головы). – Вам не кажется странным, что за то время пока мы стоим около трупа, – он вскинул правую руку с маггловскими часами – подарком любовницы-магглы его дедушки и с ужасом увидел, что на часах стрелки показывали десять минут первого, - нас никто не нашел и не заметил? В конце концов, даже кошки Филча, этой проклятой миссис Норрис,   - c надеждой, что среди их компании не найдется сердобольных фанатов этой кошки, вечно шныряющей в самый неподходящий момент в самом неподходящем месте, - здесь не было. Не было и призраков. Да, понимаю, вы скажете, что они испуганы, но мне кажется, здесь суть зарыта более глубоко. – не следя за логичностью поступающих мыслей, говорил Рим. Он говорил все более и более экспрессивно и в нем виднелся то оратор, то мыслитель, начинающий, конечно, но бросающий вызов порядкам, это уж точно. Он даже не предложил всем разойтись, как предлагал позже. Его это все захватило, хотя в глубине души он понимал, что всем надо расходиться. Или по крайней мере, все-таки позвать профессоров. Но зачем? Зачем наружу лезла эта беспрекословная честность, эта  беспрецедентная взволнованность? Он этого не понимал.
- А еще, - задумчиво произнес он, - это может быть какое-то сильнодействующее зелье, вызывающее кровоподтеки в определенном месте и определенной формы. - это звучало глупо, Рим знал это, но это была еще одна догадка. Ведь им оставалось только кормиться догадками или разбрестись по кроваткам, так ничего и никому не сказав.
А вы не слышали, что нынче в моде у Смерти? Не оставляет ли она на своих новых подопечных никаких клейм? Может быть, она еще опрыскивает специальными духами свою новую жертву? Как смешно и немножко наивно с помощью одной карты, с помощью одной жертвы она может загнать в один угол сразу пятерых.

Время шло. Проблема была лишь в том, что не происходило ничего нового – кучка подростков все так же стояла, склонившись над трупом в пустынном коридоре. Все то обвиняли друг друга, то начинали защищать, то еще каким-то образом проявляли игру своих гормонов, а время шло. И все еще никто ничего не решил, и все еще опасность попасться нависала над ними, причем с каждым мгновением она становилась все более реальной.
Обменявшись со всеми присутствующими подозрительными взглядами и улыбнувшись другу, Крауч теперь не мог оторвать глаз от трупа. Мертвая материя, которая когда-то была живой, по-настоящему пугала. Как срезанные цветы. Как отломанная ветка. А еще где-то посреди восхищающего отвращения мелькнула мысль о том, как же это, должно быть, жутко – умереть посреди школы. Все будут обсуждать, в какой позе и насколько ужасно ты валялся, как было искривлено твое лицо, а потом слухи начнут искажаться, превращаясь в нечто немыслимое. Невыносимо.
К горлу подступала липкая тошнота не только от созерцания трупа, но и от периодических посещавших его взглядов присутствующих. Можно подумать, он на это способен. Нет, это дело профессионалов, а Бартемиус еще мальчишка, даже не уверенный в том, что способен заставить палочку изрыгнуть зловещий зеленый луч.
Предположения, которые строили эти юные детективы, эти добровольные последователи Шерлока Холмса (который, к слову, иногда отличался крайне посредственными суждениями), заставили изумленно поднять брови и открыть, наконец, рот.
- Вы, - изрек Крауч, обращая на себя внимание, - вы все всерьез считаете, что именно вы должны заняться расследованием именно сейчас? Не оставите никаких шансов поразвлечься аврорату? Или хотя бы Дамблдору.
Он обвел глазами присутствующих, замерших в нерешительности. Он хотел сказать что-то еще, ибо диалоги, которые велись среди подозреваемых и подозревающих, не смогли ускользнуть от его слуха. Ах, да.
- А вы, - обратился Бартемиус к единственной, кроме трупа, девушке в этой странной компании, - думаете, что некоторых избранных учат убивать с рождения? Ваши догадки звучат забавно. И, честно говоря, дают повод думать, что вы сами в этом как-то замешаны.
Он, разумеется, и в мыслях не держал, что эта девушка в принципе может участвовать в чем-то подобном. Конечно, стали бы Пожиратели или еще кто-то, кто занимался этим делом, тратить на это время. Но она была так самоуверенна, что хотелось ее слегка подразнить. Ну, и еще Крауч терпеть не мог, когда кто-то задевал Регулуса. Делать это не было позволено никому, особенно в его присутствии. И плевать, что он сам мог за себя постоять. Закрыть Краучу рот, если он хотел высказаться, пока не удавалось даже ему.

Слова Селены явно задели самолюбие и гордость Блэка-младшего. Как женщина, в которых природа заложила быть чувствительной к изменениям эмоционального фона, девушка всей душой чувствовала, как недовольство и злоба скользят от Регулуса.
Но…Наверно ему не стоило подходить так близко.
- Милая Леди, вы утверждаете, что в четырнадцать лет, я уже убийца? – зрачки Селены расширяются. Нет, но я не могу доверять никому кроме себя и Блэка-старшего, - хочет сказать девушка, но слова застревают в горле. -Потому что мистер Рим подошел позже меня. Минуты на три. По его весьма естественному подозрению я тут же отдал палочку, которая была у него в руках при вашем появлении. – Тело Регулуса еще ближе и Селена понимает, что воздуха не хватает – он стал каменным и давит подобно прессу. -Или же вы настолько уверены в моих возможностях почистить «память» артефакта да еще и за столь короткое время? Да? – Зрачки ширятся еще больше, и девушка неотрывно смотрит в глаза слизернца, как кролик на змею.  Прошу тогда обосновать подозрения большим, чем просто «были тут раньше». Если же нет, я требую извинений, мисс. – Кровь отхлынула от щек, но девушка не могла разорвать зрительный контакт.
Мало..Мало воздуха…Нечем дышать..Мама…Я задохнусь..Я умру…Я не могу дышать...Умру..Умру..Умру...
- Я ничем никогда не давал поводов подозревать меня хоть в чем-то предосудительном. Никогда. И хочу знать, чем вызвана Ваша немотивированная агрессия. – Селену добили. Окончательно и бесповоротно. Она даже не смогла осознать то, что сказал Крауч.
Легкие продолжали гореть, моля парализованный страхом мозг о глотке кислорода. Что ж, клаустрофобия штука не предсказуемая: вместо ступора девушка могла впасть в состоянии аффекта и устроить Регулусу аутодафе, как инквизитор средневековому колдуну. Но девушка молча смотрела в его глаза.
Прежде чем отрубиться.
-Отойди..Отойд… - Селена выдвинула руку вперед и уперлась в слизеринца. – Клаус…Клаус… - «клаустрофобия» перешла в мужское имя.
А тело и вовсе не выбирало куда падать. По инерции девушка полетела в Регулуса, но, похоже, даже подсознание не привечало Блэка-младшего, так что девушка, упав на парня, стала скользить на пол, пока не оказалась рядом с трупом.
Из разбитого виска потекла кровь.
Теперь на полу валялись два тела: неопознанный труп и почти мертвец с волосами, пропитавшимися кровью, заставившей почернеть природный ярко-рыжий цвет.

Утро началось с большого взрыва; кажется, в спальне юношей Гриффиндора кому-кому с особо черной фамилией не сиделось ровненько на царственной чистокровной попке, и в тот день, когда уроки у пятого курса начинались после обеда, потому что астрономия, Лили Эванс, как подожженная гневом украинского дракона, подскочила с кровати, на смерть перепугавшись взрывов.
Хогвартс рушится! Спасайся, кто может! Титаник затонул! Где мои теплые носки?
Она свалилась прямо на пол, завернутая, как "горячая собачка" в тесто, в собственное одеяло; глаза, все еще настойчиво закрытые, требовали продолжить спать, в то время как мозг настойчиво расталкивал остальные органы, требуя начать очередной трудодень в Школе Чародейства и Волшебства. Холод каменного пола, кажется, вовсю поддерживал революционные настрои органа внутри черепа, и мисс Эванс удосужилась-таки открыть глаза. Ее соседки, безусловно, продолжили спать; из их честной компании одна только Лили Эванс имела неосторожность не привыкнуть к взрывам в спальне, кою между собой делили Джеймс "Самолюбивый кретин" Поттер, Сириус "Пупсик Лтд" Блэк, Римус "Я призван их сдерживать" Люпин и Питер "Милый хвостик" Петтигрю. Мужская спальня находилась этажом ниже той, в которой жили пятикурсницы; но вела к ней другая лестница. Впрочем, сей досадный факт не помешал Эванс замотаться в одеяло, как в римскую тогу, встать с пола, достать из чемодана старую мантию, замотать в нее кусок мыла, предварительно сильно увеличенный заклятием "Энгоргио!", произнесенным со всей яростью, на которую была способна рыже-яростная староста и с силой помолотить им по полу, вкладывая в каждый удар ВСЁ негодование, грусть, злобу и стыд за наше поколение, на который была способна Лили. Примерно в таком расположении духа мисс Эванс и покинула спальню полчаса спустя, придав себе более или менее приемлемый вид. Раз уж не удалось мадемуазель Лили провести это замечательное утро в объятиях Морфея, то, видимо, придется посвятить его своим прямым обязанностям, то есть, походу по коридорам школы Хогвартс в поисках неудачников нарушителей школьных правил.

***
Большой Зал обрадовал отсутствием народа, как и все остальные залы и коридоры, куда совала свой нос Лили Эванс; везде царил давящий покой, который опустился на замок после того, как в коридоре третьего этажа нашли труп девочки. Лили скептически отнеслась к происходящему; мало ли, какими делами занималась погибшая, раз она так плохо кончила? Безусловно, никого не покидало чувство страха; оно же не было чуждо и для Эванс, которая уже на всех парах летела на третий этаж в поисках улик, нарушителей и... Филча? Старикан мерно отчищал лестницу от чего-то красно-оранжевого, налипшего на перила и на ступени; Эванс едва успела затормозить перед этим пролетом, укрывшись в тени рыцарских доспехов. Филч, безуловно, что-то почуял. Он оглянулся, что-то пробурчал себе под нос о "гадких гриффиндорцах", отправил миссис Норрис вверх по лестнице и вернулся к своему скучному занятию. Эванс выдохнула и завернула за угол, чтобы воспользоваться другой из ста сорока двух хогвартских лестниц, чтобы попасть на третий этаж. Безусловно, там уж кто-то ошивался.

Лили достала волшебную палочку и сказала всем выйти из сумрака:
-И что мы делаем на месте преступления? Здесь запрещено появляться, кроме как старостам. Минус два очка... Слизерину? - Лили от неожиданности сделала шаг назад; меньше всего она ожидала встретиться с братом Сириуса - Регулусом Блэком.

Что такое Сириус Блэк и чувства? Не сказать, чтобы вещи совсем несовместные. Он любит своего филина, ореховые торты и взрывать котлы на зельеварении. Он терпеть не может коричневый цвет, порядок и холодный ветер. Ну, чем не чувства?
Его не научили по-настоящему любить. Одиннадцать лет своего детства он знал только уважение, благосклонность, восхищение, презрение и злость. Быть может, это грубое обобщение, но примерно так оно и было. Единственными людьми, кто относился к нему более душевно, были брат и кузины. Но надо помнить, что брат у него младший,  который в детстве смотрел на старшего с восторгом, в его взгляде читалось "а я...а я тоже так хочу!". И Сириусу это нравилось. С кузинами все было по-другому, к ним он был привязан, но к каждой по-разному, да и общались они не так часто. Словом...не окружали его этой нежностью, любовью.
Его не научили любить.

Когда в Хогвартсе (хотя не только там, а во всем магическом мире) стали происходит эти ужасные события, многих студентов можно было застать переживающими, дрожащими руками разворачивающими очередное письмо, судорожно пишущими ответ, даже сдерживающими слезы. Боялись не за себя...боялись за своих близких. Что с ними что-то случится.
А Сириус...чего ему было бояться? С его родственниками ничего не могло случиться, он же Блэк. Да и если бы случилось... впрочем, нет, просто бы не случилось. Поэтому он мог переживать только за своих друзей, но...почему-то ничего не чувствовал. Конечно, он старался контролировать ситуацию, незаметно следил, чтобы они не ходили куда-либо в одиночестве (да и они вроде идиотами не были, чтобы так делать). Но почему-то все его эмоции были заблокированы.
Наверное, слизеринцы тоже ни о чем не переживали. Они чувствовали себя в полной безопасности, а потому стали еще более наглыми. Хозяевами мира. Собственно...а не такой ли он сам?
Не любил он об этом думать. Потому что понимал, что если бы не мимолетный порыв пойти против системы, он бы действительно учился там, на этом зеленом факультете. И каким бы он стал? Кто знает...

Шатаясь в одиночестве по коридорам замка в этот не слишком веселый вечер, он натыкался то на одну влюбленную парочку, то на другую. А тут он завернул за угол и не сразу сообразил, что это были за двое людей.
Слизеринец (кажется, это был Макнейр) наклонился к девушке, чей профиль бы он не спутал ни с чьим другим, и что-то шептал ей на ухо. Простите, что? Она же... он же... нет, ну это никак не возможно! Или?...
Он хотел было уже развернуться и уйти, чтобы никоим образом не быть причастным к этой сцене. Тем более в последнее время он старался избегать ее...Марлин. После того, как она открыла ему свои чувства. О, какая это была сцена... одна из самых неловких за всю его жизнь. Говорить девушкам о том, что он не может с ними пойти на свидание, он привык. Ну, сколько таких случаев уже было, не может же он отвечать взаимностью всем, кто в него влюбляется! Да и на самом деле...кто-то ему нравился, кто-то нет, но никого он не любил. Его не научили любить, помните? И вот теперь МакКиннон. Она же его друг, он не мог воспринимать ее по-другому. Это даже не приходило ему в голову. Ведь они вместе нарушали правила, вместе шутили, вместе смеялись над Джеймсом и Лили. Все было естественно, по-дружески. Однако, видимо, только для него. Ну зачем, зачем все стоило так портить? Он упрекал ее за ее чувства, упрекал себя за то, что дал повод вообще на что-то надеяться, упрекал высшие силы, что они допустили это. Ну за что, за что?! Теперь он был вынужден отдаляться, чтобы не провоцировать ее ни на что. Чтобы ее чувства не выдержали этой дистанции. Стоит надеяться, что это обычная влюбленность. Это проходит...наверное.
Хотел он уйти, но не смог. Он даже сделал пару шагов в обратном направлении, но интуиция подсказывала, что ему придется вмешаться.
«Нельзя, чтобы из-за моего страха и желания снова уйти от нее, она пострадала!»
Он не смог бы себе это простить.
Сириус втянул носом воздух, закрыл на мгновение глаза, и пошел навстречу этой парочке.
- Макнейр... - громким и жестким голосом окликнул он парня. - Отойди от нее. Немедленно.
Слизеринец зло усмехнулся.
- Бедняга Блэк, он уже не понимает шуток...
Он снова немного наклонился к Марлин и прошептал ей на ухо так, чтобы Сириус тоже смог услышать.
- На этот раз тебе повезло. Но этот рыцарь не сможет защищать тебя постоянно, - он провел рукой по ее волосам и отступил на пару шагов. Сириус уже приготовился выхватить из кармана палочку.
- Без резких движений, Блэк, иначе это плохо для тебя закончится.
- Иди своей дорогой, Макнейр, - процедил гриффиндорец, на что тот снова усмехнулся и, резко повернувшись, пошел прочь.
Повисла неловкая пауза, пока Сириус успокаивался. В нем кипела ярость – на Макнейра, на Марлин и на себя самого.
- Ты хоть понимаешь, что могло с тобой случиться? - начал он говорить  тихим голосом, еле сдерживая крик. - Что, если бы меня не оказалось рядом? Неужели горький чужой опыт совсем ничему не учит?!
Он опустил глаза и глубоко вдохнул, успокаиваясь.
- С тобой все хорошо? - спросил он уже более мягко, стараясь не смотреть вовсе на Марлин. Вот и все его попытки избегать ее общества окончились полнейшим провалом.